— Я все устрою, господин, — кивнул Юн Донджин, вставая со своего места. Если Пак Ки Хун не назвал точных сроков, то приступать нужно немедленно.

— А, друг мой, едва не забыл! — уже в спину своему советнику крикнул Пак Ки Хун.

— Да, господин? — Остановился Юн Донджин.

— Третье дело. Найди контакты администрации тюрьмы. Нам нужно будет получить доступ к телу для опознания, — сказал старик.

— Будет сделано.

Когда Юн Донджин ушел, Пак Ки Хун сам себе налил еще кофе. Видел бы это его врач — устроил бы истерику. Но чеболь всегда делал то, что считал нужным, а вторая чашечка кофе — просто необходима.

Опознание было самым важным этапом. Родителей Пак Сумин так и не нашли, так что на похоронах в землю опустили пустые гробы. У младшего сына Пак Ки Хуна даже нет нормальной могилы, лишь фикция, ширма. Но встретиться лицом к лицу со смертью Пак Сумин все равно придется. В момент, когда она увидит холодное тело северянина, Пак Сумин окончательно повзрослеет, окончательно осознает скоротечность человеческой жизни и свое место. Осознает, как ей повезло — стоять рядом с покойником, а не быть тем, кто лежит на железном столе.

Это будет для нее серьезным потрясением, Пак Ки Хун это знал. И ему было почти жаль эту девчонку с горящими глазами. Но она — часть семьи Пак, а значит, она должна жить соответственно своему положению. Которое дает не только привилегии и богатство, но и возлагает многие и многие обязательства. И для того, чтобы выполнять свои обязанности члена семьи, ей буквально придется похоронить свое прошлое. Метафорически и буквально. Очиститься от блуда юности и наконец-то начать делать то, что ей говорят старшие.

Только так и никак иначе.

Накануне Гю Чон неплохо посидел в баре, так что сейчас мучился от легкой тошноты и головной боли. Последний «олд фэшн» точно был лишним: от стакана крепкого алкоголя, смешанного в идеальных пропорциях, агента национальной разведывательной службы буквально размазало. Причем размазало настолько надежно, что на работу сегодня пришлось ехать не на собственном автомобиле, а брать такси, потому что Гю Чон не мог понять, это у него похмелье такое жесткое, или же он до сих пор был немного пьян.

Уже мечтая о том, как на обед он возьмет большую тарелку острого говяжьего супчика и утрамбует все это дело парочкой кимпабов для верности, Гю Чон зашел в кабинет своего непосредственного начальника. Что в такую рань от него понадобилось господину Чо, Гю Чон категорически не понимал.

— Вызывали? — фривольно спросил агент буквально с порога.

Господин Чо, старый контрразведчик и руководитель следственного отдела NIS по городу Сеулу, недобро посмотрел на подчиненного поверх тонкой оправы очков.

— Вызывал, — буркнул начальник. — Ты что, пьяный?

— Я вообще не пью! — воскликнул Гю Чон, проходя в кабинет и закрывая за собой дверь.

С господином Чо Сын Джуном он проработал уже почти пятнадцать лет, причем все это время всегда был прямым подчиненным этого властного человека. Они, словно сцепленные самой судьбой, двигались по служебной лестнице буквально под руку, и при этом едва ли не с первых дней друг друга на дух не переносили. Спасало Гю Чона только то, что Чо Сын Джун не был мелочным, а самоутверждаться предпочитал за счет выполненных операций и раскрытых дел своих подчиненных, а не за счет их согнутых спин. И так как Гю Чон постоянно радовал начальство хорошими показателями, то со временем они друг к другу все же притерлись.

— Знаю я, как ты не пьешь… — недовольно пробурчал Чо Сын Джун, кивая на свободный стул. — Садись давай.

— Что за срочность? — спросил Гю Чон, стараясь поменьше дышать, но небольшой кабинет руководителя довольно быстро наполнился ароматом перегара.

— Да что за дрянь ты пьешь? — поморщился господин Чо Сын Джун, подхватывая папку с края стола. — Вот, держи. Новое назначение.

— В смысле? — удивился агент.

Головную боль как рукой сняло, улетучилось и подступающее чувство тошноты. Гю Чон продолжал смотреть на протянутый ему файл так, будто бы он мог укусить.

— В прямом, — ответил начальник. — У тебя новое дело. Бери, вникай, приступай к работе. Жду промежуточного отчета.

— Господин Чо… — начал Гю Чон. — Но ведь у меня есть еще дело. По кибератаке в центре.

— Уже нет, — ответил начальник.

— Как это?

— Вот так.

— А что насчет дела Паков? И вмешательства Хван Дон Ука? Что с этой крысой? — стал заводиться Гю Чон.

Чо Сын Джун внимательно посмотрел на своего нелюбимого, но результативного подчиненного, после чего демонстративно поднял глаза вверх.

— Сказано, бери новое дело. Остальное решат за тебя, — ответил руководитель отдела. — Понял?

— Понял, — мелко кивнул Гю Чон, выхватывая папку из руки начальника. — Разрешите идти?

— Свободен, — ответил Чо Сын Джун, опуская взгляд на документы.

Уже за дверью Гю Чон с силой сжал папку, которую всучил ему руководитель отдела. Вот значит как пошли дела? Определенно, тут вмешался лично Пак Ки Хун, потому что замять разборки внутри агентства далеко не каждому под силу. Точно так же, как и осадить его родную контору. Тут были вовлечены титанические фигуры и колоссальные связи — простой взяткой подобные дела не решаются. Проклятые чеболи совсем потеряли из виду всякие берега и забыли о приличиях! И самое паршивое — как Гю Чон, так и начальство выше него было совершенно бессильно. Он прекрасно знал, как относится к ситуации господин Чо Сын Джун, и ничего хорошего настрой руководителя следственного отдела Пакам не сулил. Гю Чон был волен рыть в любом направлении, лишь бы добиться результата. И если расследование внезапно выведет его на семейство Пак — то так оно даже и лучше. А то давненько конкретно эта семейка не получала от государства по своим липким рукам.

Супчика больше не хотелось. Сейчас бы Гю Чон с удовольствием пропустил пару стаканов чего-нибудь покрепче.

К обеду похмелье окончательно доконало Гю Чона, так что мужчина решил выйти прогуляться вместо того, чтобы идти с коллегами в ближайшее кафе. Лучше подышать свежим воздухом.

Когда мужчина вышел на улицу и зябко поежился — последние числа февраля, вот-вот наступит весна, которой, впрочем, еще даже не было видно — его карман завибрировал.

Чуть щурясь от мерзкого стылого ветра, который бил прямо в лицо, каким боком ты не повернись, мужчина прочитал сообщение от одного из информаторов. Это не был официальный стукач, но по этому каналу следователи периодически получали ценную информацию, так что игнорировать сообщение не стоило.

Тем более, едва завидев текст, что-то внутри Гю Чона задрожало. Так бывало всякий раз, когда мужчина нападал на след и из-за этих бесконечных разборок семейства Пак он уже давненько подобного не чувствовал.

Встреча прошла тем же вечером, в небольшом семейном ресторанчике недалеко от порта. Гю Чон уселся за свободный столик и заказал себе тарелку лапши, после чего принялся ждать. Информатором был один из местных жителей, который крутился рядом с триадой и был в курсе многих дел. Просто потому что умел хорошо слушать и особо не трепался о том, что свободно говорит по-китайски.

Когда лапша уже почти закончилась, за столик к нему подсел тощий иностранец с бегающим взглядом.

— Доброго вечера, — сказал вегугин.

Гю Чон только в ответ кивнул, а сам продолжил есть. Этого парня когда-то подрезали на веществах, но так как он работал в порту, говорил на пяти языках — корейском, английском, китайском, казахском и русском — то его решили подсадить на «сотрудничество» в обмен на свободу и продление рабочей визы.

Парень оказался головастым, а за счет знания языков — еще и ценным кадром. Китайцы, да и местные корейцы, привыкли к тому, что вегуины и двух слов связать не могут, особенно, когда их поток увеличился из-за экспорта корейской культуры на запад. А учитывая, что в порту происходит всякое, способность информатора слушать то, что он понимать не должен, оказалась очень ценна. Обычно он сообщал о контрабанде или каких-нибудь разборках в этом районе, чем немало помогал нисовцам и миграционной службе, но на этот раз парниша принес еще более удивительные новости.