Мун Джин доехал до дома Пак Сумин меньше, чем за пятьдесят минут, если учитывать поспешные сборы, выход из дома и стояние буквально на каждом проклятом светофоре этого огромного города.

Гнал Мун Джин как в последний раз, а в голове мужчины крутилось две мысли.

Первое — действовать нужно максимально осторожно. У Пак Сумин не осталось друзей и союзников, ее единственной опорой сейчас был Кан Ён Сок и пока он за решеткой, молодая чеболька осталась одна. А значит, ей потребуются союзники, которых она будет выбирать очень тщательно.

Второе — действовать надо быстро, искренне и наверняка. Для Мун Джина это был отличный шанс отмыть свою репутацию перед Пак Сумин, которая, несомненно, в будущем будет иметь вес в рамках конгломерата семьи Пак. Старик Пак Ки Хун однозначно дал понять и своему сыну, и своим внукам, что девушка выдержала испытания, и он признает ее одной из Паков. Складывать все яйца в одну корзину — не лучшая тактика. Протекция Юн Донджина и его благосклонность — это хорошо, но еще лучше будет, если у Мун Джина не останется врагов внутри семейства, а значит, сейчас он обязан протянуть руку помощи Пак Сумин. Бескорыстно и добровольно, пока она сама не потребовала его содействия по этому вопросу.

Когда Мун Джин вошел в фойе, группа захвата уже убыла, прихватив за собой северянина. Внизу остались только обескураженные телохранители и несколько штатных охранников, которые сидели на входе в качестве консьержей. Завидев здоровяка, к нему сразу же выдвинулся один из бодигардов Пак Сумин, его старый знакомый и бывший коллега, Сон Ён Ги.

— Что ты тут делаешь? — грубо спросил телохранитель, проигнорировав всякие приветствия.

— Мне позвонил товарищ из NIS, я помогал по суду госпоже Пак Сумин и Кан Ён Соку, — тут же ответил Мун Джин, объясняя свое присутствие.

Артачиться смысла не имело. Если он не сможет попасть в квартиру наверху, то никогда с Пак Сумин не встретится. А для этого нужно преодолеть преграду в лице Сон Ён Ги.

— Госпожа сказала не тревожить ее, — серьезно ответил старший телохранитель. — И, насколько я помню, касательно тебя и госпожи Юн Хян Ми у нас есть отдельные распоряжения.

Бодигард демонстративно сделал шаг в сторону и положил руку на пояс, намекая, что в любой момент готов применить силу и даже оружие, если Мун Джин будет упорствовать. Сейчас на лице Сон Ён Ги читалось, что он готов любой ценой оберегать покой госпожи Пак Сумин, которая пережила подобное чудовищное потрясение.

У них у всех были глаза и мозги. И пусть внешне северянин и госпожа Пак Сумин соблюдали все приличия и не демонстрировали ничего постыдного на людях, каждый понимал, что эти двое крайне близки. Они даже жили вместе, как пара. Даже если северянин спал на диване, потому что госпожа Пак Сумин страдала от тревожности и не хотела оставаться одна в огромном пентхаусе. Оно и неудивительно, учитывая, сколько испытаний выпало на ее долю за последние полгода. Сначала похищение, потом — стрельба в собственной квартире. Есть откуда взяться и тревоге, и плохому сну.

— Это я успел предупредить Ён Сока, — с нажимом ответил Мун Джин, оценивающе глядя на бывшего коллегу. — Пожалуйста, свяжись с госпожой Пак Сумин, и сам в этом убедишься, северянин знал, что за ним идут. Я не займу много ее времени, мне нужно передать ей несколько важных новостей.

— Можешь сказать все это мне, — дерзко ответил Сон Ён Ги, вздергивая подбородок и с вызовом глядя на здоровяка снизу вверх.

— Если так распорядится госпожа Пак Сумин, то я так и поступлю, — сдался Мун Джин. — Но для начала спроси у нее, сможет ли она меня выслушать.

Сон Ён Ги некоторое время постоял, оценивающе рассматривая Мун Джина, будто решая, достаточно ли он прилично выглядит, чтобы пускать его к хозяйке, после чего кивнул и направился к лифтам.

Сейчас старший телохранитель был единственным человеком, который бы рискнул сунуться к госпоже Пак Сумин с подобными вопросами.

Через десять минут Мун Джина подозвал один из телохранителей и проводил мужчину к лифтам, а после — и по этажу, на котором его уже ждали другие охранники. Все сейчас были максимально напряжены и одновременно подавлены. Коллективное мнение касательно действий NIS и властей читалось на лицах каждого бодигарда — это был форменный произвол. Никто не считал Кан Ён Сока массовым убийцей или человеком, который превысил допустимые нормы самообороны.

— Говори быстро и по делу, — начал давать последние указания Сон Ён Ги, остановив Мун Джина у входной двери. — Не смей утомлять госпожу Пак Сумин или как-то ее расстраивать. Или я тебе гарантирую, твои размеры и послужной список тебе никак не помогут. Понял?

Мун Джин оглянулся и увидел решимость на окруживших его мужчинах. И в самом деле, стоит Пак Сумин повысить голос, в квартиру сразу же вломится пятеро человек, которые скрутят его, как скрутили час назад Ён Сока, и вышвырнут из этого здания, предварительно сломав пару ребер. Чтобы наверняка запомнил. Так что здоровяку ничего не осталось, кроме как согласно кивнуть.

Когда он вошел внутрь о недавнем визите группы захвата ничего и не говорило. Только пара туфель у входа была перевернута — видимо, кто-то пнул обувь — да слегка сдвинут кухонный стол. Обыска, очевидно, не было, да и кто в здравом уме будет проводить повторный обыск через столько времени, да еще и в квартире внучки Пак Ки Хуна?

Пак Сумин сидела за столом, лицом к проходу и молча наблюдала за мужчиной. К удивлению Мун Джина, перед девушкой стоял стакан кофе, а рядом на крафтовой бумаге лежал в нескольких местах надкусанный жареный сэндвич. Мужчина сделал шаг вперед, заходя в кухню, после чего согнулся в глубоком поклоне.

— Зачем пришел? — спросила чеболька.

— Госпожа Пак Сумин, я бы хотел… — начал Мун Джин, не поднимая головы.

— Я спросила, зачем ты приперся, Мун Джин, — перебила мужчину Пак Сумин. — Отвечай быстро и только по делу. Говорить самостоятельно тебе тут никто не позволит.

Мун Джин осекся, чуть приподнял голову и посмотрел на ту, кого он раньше считал просто богатенькой девчонкой и пропащей подружкой Юн Хян Ми.

За эти полгода Пак Сумин изменилась. Что-то в ее мимике стало походить на выражение лица ее деда, Пак Ки Хуна, но еще больше девушка взяла от северянина. Тот же пронзительный взгляд из-под чуть расслабленных век, та же расслабленная линия челюсти, которая создавала ложное ощущение спокойствия собеседника и общей безопасности. Вот только Мун Джин понимал, что с этой Пак Сумин точно шутить не стоит. Как не стоит игнорировать ее приказы. Иначе ему и в самом деле переломают ребра, и это будет уже не инициатива бодигардов, а вполне себе легитимный прямой приказ их непосредственного начальства.

— Мне стало известно о том, что Кан Ён Сока планируют арестовать еще до того, как это случилось, — четко ответил Мун Джин, расправляя спину и едва не щелкнув каблуками, словно он был на докладе.

— Откуда?

— Мой товарищ в NIS, который договаривался с судьей о лояльном рассмотрении дела о стрельбе и квалификации все как самообороны… Он прислал утром сообщение о том, что его ведомство принудительно переквалифицировало дело и выслало группу захвата. Кан Ён Сок был признан чрезвычайно опасным преступником и массовым убийцей.

— Вот как? — протянула Пак Сумин, взяла со стола стакан кофе и сделала небольшой глоток, после чего потянулась за сэндвичем. Игнорируя тот факт, что вся конструкция едва ли не разваливается, девушка взялась за еду одной рукой и сделала большой, почти жадный укус, после чего методично стала двигать челюстью, тщательно пережевывая каждый кусочек.

На Мун Джина она не смотрела вовсе — отвернула голову и уставилась куда-то в стену невидящим взглядом, размышляя над услышанным.

— Значит, это дело рук контрразведки? — уточнила чеболька.

— Именно.

— Есть ли какие-то еще обвинения?