– Яночка, я так рад, что ты наконец решила с нами потусить. Давай я еще раз со всеми познакомлю. Стасик за рулем, Вано впереди, а это Эдик, – он кивает на худого светленького парня слева, – запомнила?

– Стасик, Эдик и Вано, – хихикаю я против воли, – куда уж проще!

Вадим широко улыбается. То ли вино и брют не хотят дружить, то ли от Першина у меня сводит все внутренности, но меня ощутимо подташнивает. Хотя в целом все даже неплохо. Мы действительно просто катаемся, передавая друг другу бутылку. Вано выполняет функцию диджея и включает неплохую электронную музыку. Ощущая, как моя голова становится легче, я устраиваюсь на сидении поудобнее и выстукиваю на ручке двери прикольный бит. Вадим шутит. Кажется, даже как-то забавно. Парни ржут, я рассеянно улыбаюсь.

Позволяю себе отвлечься, уставившись стеклянным взглядом в окно. А когда возвращаюсь к реальности, понимаю, что Вадос приобнимает меня за плечо. Сердце немного ускоряет свой бег, но на этот раз я точно знаю, что это от страха.

Я смотрю на парня, он улыбается мне и снова вкидывает какую-то шутку. Парни дружно смеются. Я бы сказала, гогочут. Мне становится неприятно.

Но это же ничего, верно? Ничего страшного. Просто парни из соседней школы, я играла с ними волейбол. Черт, голова действительно плывет, похоже хватит с меня вина.

Я замечаю, что пальцы Вадима сжимаются на моем плече чуть сильнее, когда машина тормозит у какой-то пятиэтажки.

– Вано, подай даме руку, – говорит Першин, будто приказывая.

Парень выскакивает с пассажирского сидения, открывает мою дверь, помогает выбраться, но не отпускает меня, пока рука Вадима не ложится на мою талию. Растерянно моргаю. Это что, чтобы я не сбежала?

– А куда мы приехали? – стараюсь говорить весело, но в конце фразы голос срывается.

– Немного потусим, родная, не все же на тачке кататься. Стасику тоже хочется выпить.

Вадим улыбается, показывая идеально ровные зубы, а я вдруг начинаю гадать, какой из них ему сломал Янковский, и во сколько встало лечение.

В этот момент боль простреливает от сердца к голове. Я не хочу быть тут. Я хочу быть с Глебом.

Но на ватных ногах в компании парней я иду к подъезду.

– Слушайте, а может я, – пытаюсь придумать что-то правдоподобное, – может я в магазин схожу?

Эдик неприятно хмыкает, касаясь меня плечом с другой стороны:

– Ян, да у нас все есть.

– Я могу подруг позвать, с девчонками вроде веселее? Только позвоню сейчас.

– Из квартиры позвонишь, – стальным голосом отвечает Вадос.

Стасик набирает код, мы заходим, я почти решаю, что еще смогу убежать, но квартира, которая нам нужна, на первом этаже. Меня подталкивают в спину. Спотыкаюсь на пороге и слышу, как захлопывается входная дверь. Как мышеловка.

Тут пахнет сигаретным дымом и перегаром. И серьезными неприятностями, конечно же. И это воняет сильнее всего.

Вадос снимает с моего плеча рюкзак и кидает его в шкаф в прихожей. Обреченно я смотрю, как он исчезает в куче вещей, проклиная себя за то, что убрала туда выключенный телефон. Пока мы идем на кухню через крошечный коридор и зал, полный людей, я оглядываюсь. Квартира старая, она пахнет кошками и пылью. Тут полно людей, все немного старше меня. Скорее выпускники и студенты первых курсов. Дымят прямо в квартире, сбрасывая пепел в пивные банки. Такое ощущение, что тут живет чья-то бабушка, или, по крайней мере, жила раньше. Вся мебель старая, потертая, в серванте стоят нарядные кружки и бокалы. Вижу, что кто-то пьет из таких вино. Какое кощунство.

От страха из меня выбивает весь хмель. Я стараюсь сосредоточиться. Людей на самом деле не так уж много. Один парень в коридоре, который нам открыл, около шести человек в зале, еще один на кухне. Среди них всего две девушки.

На кухне Вадос усаживает меня за маленький стол, сам начинает хлопать шкафчиками, шуршать пакетами и приподнимать бутылки, проверяя уровень содержимого.

Я смотрю в окно. На нем решетка. Конечно, какая-то бабуля боялась, что к ней влезут воры, не подозревая, что плохие люди могут свободно войти и через дверь. А вот хорошим через решетку никак не выскользнуть.

– Яночка, – Першин протягивает мне стеклянную кружку с темной жидкостью, – держи.

Я медленно поворачиваюсь к нему, улыбаюсь. Даю себе секунду. Потом встаю, подхожу к нему вплотную, его лицо совсем рядом. Чувствую его дыхание на своей щеке. Меня тошнит, но я не подаю вида. Забираю из другой его руки бутылку с вином, прижимаю к губам и делаю большой глоток, чтобы Вадим это увидел.

– А что, если бокала мне будет мало? – заставляю себя хихикнуть.

Парни одобрительно смеются. А у меня появляется призрачная надежда на то, что я смогу усыпить их бдительность.

Сажусь на подоконник, а ноги пристраиваю на стуле, где только что сидела, так дистанция от них кажется мне максимальной. Конечно, пить я не собираюсь. Но лучше притворяться, когда в моей руке бутылка из темного стекла, а не прозрачный стакан.

Вадим улыбается мне:

– Я знал, что в тебе не ошибся.

Я киваю. А сама прикидываю, что туалет с ванной смежные, и они в этой квартире ближе всего к выходу. Может быть, все не так уж страшно? Просто выйду в уборную и улизну, пока они сидят на кухне.

Решаю так и сделать. Так что какое-то время я сижу, смеюсь в правильных местах, иногда прикладываю бутылку к губам, надуваю щеки, сглатываю слюну, проявляю весь свой актерский талант, одним словом.

– А чья это квартира? – спрашиваю скучающим тоном.

– Это бабушки Андрея, – говорит Вано, пока сам Андрей салютует мне бокалом.

– Она с апреля по октябрь на даче живет.

Я растягиваю губы в улыбке:

– Прикольно.

Ни черта это не прикольно, конечно. Не квартира, а притон, все грязное, прокуренное, липкое. Такое же липкое, как мои ощущения от этой компании. Когда бабуля вернется сюда в октябре, ее ждет неприятный сюрприз.

Вадим приваливается к стене рядом со мной и кладет руку мне на колено. Я тут же вскакиваю с подоконника.

– Схожу в туалет.

И тут Першин говорит:

– Эдик, проводи Яну. Вдруг заблудится.

Все внутри обрывается, а страх снова холодит внутренности. Хватаясь за последнюю возможность, стараюсь звучать беспечно:

– Да я сама найду, тут не сложно.

– Ничего, – вкрадчиво произносит Вадос, – ему тоже не сложно.

Субтильный блондин улыбается, показывая неровные зубы. Интересно, с какой силой нужно ударить его, чтобы они повыскакивали наружу?

Под конвоем иду в туалет, запираюсь внутри на щеколду. Включаю в раковине воду и брызгаю себе в лицо. Потом опираюсь руками о голубой фаянс и склоняю голову вниз. Глубоко дышу. Думай, Яна, думай. С другой стороны, почему я решила, что раковина фаянсовая? Может быть, она керамическая. Или это одно и то же? Я щелкаю ногтем по голубой поверхности, покрытой каплями.

Господи, да не о том надо думать!

Закрываюсь ладонями и яростно тру ими лицо.

В дверь стучат, и от неожиданности я дергаюсь.

– Сейчас!

Чертов Эдик.

Я отливаю в раковину вина из бутылки, чтобы было правдоподобнее, выключаю воду и выхожу.

Но в коридоре меня ждет не Эдик. Там стоит Вадос.

– Ты долго.

Я пожимаю плечами:

– Я же девочка.

– Я соскучился, – говорит он мне куда-то в волосы, притягивая к себе за талию.

Господи, какое отвратительное ощущение. Чувствую, что вот-вот меня охватит паника. Я бросаю взгляд на дверь, и Першин это замечает.

– Хочешь уйти?

Может быть, это мой шанс? Он дает мне выбор?

– Да, – губы еле шевелятся.

Он молчит и смотрит мне в глаза. Взгляд недобрый. Хватаясь за соломинку, я бормочу:

– Я очень устала после игры, сам знаешь, как это бывает после матча. Может быть, я сейчас пойду домой, а завтра мы встретимся с тобой снова?