– Потом расскажу, – она выглядит жутко довольной, – пойдем в зал, подождешь, пока я сдам Карасю нормативы, и я отдам тебе форму.

И она снова начинает хихикать. Я мрачнею. Кажется, наконец понимаю, в чем дело.

В раздевалке спортзала я сижу на скамейке и исподлобья наблюдаю длительный процесс сборов Оливки. Как и всегда, она переодевается просто ужасающе медленно. Но когда она наконец готова и встает прямо передо мной, сверкая довольной улыбкой, я не нахожу слов. Просто беспомощно смотрю на нее со своего места.

– Ну как?

– Замечательно, – выдавливаю я, – на тебе.

– Ой, Ян, перестань! Ты знаешь, как тебе пойдет? Просто бомба, поверь мне.

Настя стоит передо мной в нежно розовых велосипедках с пуш-ап эффектом, они на завышенной талии и оканчиваются плотной черной резинкой под грудью. Сверху такого же цвета топ, разумеется, тоже пуш-ап.

– Ты гонишь? Насть, я это не надену.

– Ой, все, – она наносит на губы блеск перед зеркалом, – конечно наденешь, у тебя же тренировка!

И она выплывает в зал. Хрупкая, стройная, невероятно стильная. Конечно, на ней комплект смотрится жутко сексуально, но я? Вы издеваетесь? Мне хочется вцепиться себе в волосы. Но я крепко зажмуриваюсь и шумно дышу. Ладно. Я еще даже не примерила.

Когда Оливка заканчивает и возвращается, я все еще сижу на том же месте.

– Сдала!

– Поздравляю, – вяло отзываюсь я.

Она прищуривается, но ничего не говорит. Раздевается на удивление быстро и протягивает мне одежду:

– Надевай.

Я страдальчески вздыхаю, а подруга трясет передо мной одеждой, подгоняя. Что ж, выбора у меня все равно нет. Переодеваюсь, специально встав спиной к зеркалу и немного медлю, прежде чем повернуться. Но все оказывается не так плохо. Оливка даже радостно и искренне ахает, когда видит результат. Нет, выгляжу я и правда замечательно. Плотная ткань утягивает и приподнимает в нужных местах, так что фигура смотрится здорово. Но во-первых, я ненавижу свои колени. Они как бы нормальные, но кажутся мне недостаточно острыми, что ли. И обычно я их не открываю. И, во-вторых, мне просто жутко некомфортно. И непривычно. Я ношу другие вещи, особенно на тренировках. А теперь мне кажется, что я совсем голая.

Оливка берет меня за руку и прокручивает вокруг своей оси.

– Яна, ты красавица!

– Ну уж прям там, – бубню я смущенно.

– Да правда же! Посмотри на себя! Даже лучше, чем на мне.

– Футболку бы…

– Господи помилуй! Ну что за человек.

– Опять твои словечки.

– Все, Ян. Кеды свои оставишь? Я могу дать кроссы. Хотя так даже неплохо, твои сочетаются с черной резинкой.

– Они меня успокаивают, – признаюсь я.

Потому что мои убитые кеды – это я. Хоть что-то в моем наряде похоже на меня.

Мы болтаем в раздевалке еще двадцать минут, а потом Оливка убегает. На прощание она берет меня за плечи и говорит:

– Выглядишь просто потрясно. Ты всех там очаруешь.

Я киваю. И думаю, что, может быть, она и права.

В дверях Настя сталкивается с Манковой. Бормочет извинения и бросает на меня взгляд, комично округлив глаза. Я фыркаю. Света Манкова – высокая одиннадцатиклассница. Светлые волосы коротко подстрижены по бокам под машинку, а сверху лежат красивыми волнами. В носу сверкает маленький камушек. Она кидает на скамейку спортивную сумку и останавливается передо мной.

Я внутренне сжимаюсь. Но тут она приветливо улыбается и протягивает мне руку. Растерявшись, я повторяю ее жест, а Манкова хватает меня за ладонь и рывком поднимает на ноги со скамейки.

– Значит, это ты нас спасешь? – Света заключает меня в объятия.

– Ну, постараюсь, конечно. Но ты сильно на меня не рассчитывай.

Девушка отстраняется и хитро прищуривается:

– Девчонки тут в меньшинстве, нам надо держаться вместе! Классный костюм, кстати.

– О, это не мой. Пришлось одолжить.

Я жду, когда Света переоденется, и мы успеваем немного поболтать. Она кажется приятной и непосредственной девчонкой. Я бы даже сказала, что она пацанка, но ей это ужасно идет. Я остаюсь очарована тем, как она смеется, запрокинув голову, широко жестикулирует и заполняет собой все пространство.

Но когда оттягивать выход в зал становится уже невозможно, мне приходится идти вслед за Светой. Сначала я держусь за ее спиной, но в конце концов делаю шаг в сторону. Меня видит Миша Попов и, не сдержавшись, присвистывает.

– Петрова, ты?

Все парни в зале поворачиваются ко мне.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу и машу ребятам. Господи, ну что за жест…можно было бы обойтись и без этого.

Потом еще зачем-то добавляю:

– Привет всем.

Парни смотрят на меня, будто все разом онемели. Я пересекаюсь взглядом с Глебом и все внутри замирает. Ощущение незнакомое. Он смотрит на меня своими колючими глазами, чуть нахмурившись. Но кажется немного растерянным. Он медленно опускает взгляд вниз, к моим кедам, потом возвращается наверх к глазам. Нервно облизывает нижнюю губу.

Положение спасает Манкова. Она по-свойски обнимает меня за плечи и громко говорит:

– Кто не знает, это Янка. Пришла нас спасти на завтрашнем матче. Любите, жалуйте, что там еще говорят. Короче, не обижайте, поняли? Ян, пойдем разомнемся.

В груди будто развязывается тугой узел. Я безумно благодарна, что Света берет меня под свое крыло. Так я чувствую себя спокойно и на своем месте.

А вскоре я забываю и про непривычный костюм. Мы разминаемся, отрабатываем упражнения, потом играем, уделяем много времени тому, чтобы хоть немного сработаться. Можно быть каким угодно классным профессионалом, но если сыгранности нет, пиши пропало.

В конце я выжата как лимон, но внутренне ликую. Тренировка прошла просто замечательно! Лучше и быть не могло.

Первый раз я вижу Карася настолько довольным. Он буквально светится. Говорит нам:

– Завтра в три все в зале как штык. Играем на нашем поле. Выспитесь!

И мы расходимся по раздевалкам.

Манкова надевает джинсы прямо поверх шорт, толстовку на майку и убегает, прихватив спортивную сумку. Напоследок еще раз крепко меня обнимает и кричит уже из коридора:

– Ян, ты супер!

Я же наоборот еще долго кручусь перед зеркалом, разглядывая на себе костюм Оливки. И, кажется, начинаю понимать, почему она так долго переодевается.

Перед выходом я умываюсь, собираю волосы в высокий пучок. Проверяю, ничего ли не оставила в раздевалке. Задерживаюсь еще на пару секунд перед зеркалом. Я и правда хорошенькая, даже когда уже переоделась в джинсы и рубашку. В лице что-то изменилось, оно кажется живым, а глаза блестят. Мне что, так не хватало волейбола в жизни?

Наконец я открываю дверь в коридор, и мои брови удивленно ползут наверх. Потому что мне навстречу с пола поднимается Глеб.

Я смотрю по сторонам, коридор пуст. Он что, ждет меня?

Замираю, глядя на парня.

Хочу спросить, меня ли он дожидается, но боюсь, что Янковский меня засмеет, если я ошиблась.

– Я тебя провожу, – говорит он, – уже поздно.

Бросаю взгляд на часы на стене, а потом за окно. И правда. Там уже давно февральская неприветливая тьма.

Помедлив, я киваю, и мы молча спускаемся в гардероб. Кроме наших там всего две куртки. Удивительно, что кто-то задержался еще сильнее. Пока мы одеваемся, я исподтишка изучаю лицо Глеба. Темные пушистые ресницы, прямой нос, полные губы, нижняя едва заметно больше. Как с картинки.

Почему он остался? Совесть заела? Она у него разве есть?

Потом я осторожно прислушиваюсь к себе. Кажется, мне приятно. Наверное, это логично. Красивый популярный парень хочет меня проводить. Даром что сволочь. Тут я нервно хихикаю.

– Ты чего? – смотрит на меня с подозрением.

– Ничего.

– Готова?

– Готова.

– Капец ты интересный собеседник, – насмешливо говорит Янковский и, прощаясь с охранником за руку, выходит на крыльцо.