– Мне нехорошо, – бормочу я с некоторой долей облегчения.

Глеб моргает, будто скидывая с себя оцепенение, потом быстро поднимается на ноги и подает мне руку. Я встаю рядом и сосредоточенно отряхиваю себя от снега, лишь бы не смотреть на парня, который вызывает во мне бурю эмоций.

ГЛЕБ

– Порядок? – я касаюсь ее локтя, и Яна отдергивает руку. Кажется, я ее напугал.

– Да, это просто…просто ваш ром, – она морщит носик, – я вообще-то не пью.

– Видел я, как ты не пьешь.

– Чистая случайность!

– Чистое воровство. Повезло, что Попов на тебя заяву не накатал.

Она с подозрением смотрит на меня, а потом фыркает от смеха. Темные волосы выбились из-под шапки и, намокнув от снега, завились в нежные локоны. Яна раздраженным жестом убирает их от лица. Я зачарованно наблюдаю за каждым ее движением.

Оглядываюсь и с досадой отмечаю, что мы почти около ее дома.

– Идем? – киваю в нужную сторону.

– Я могу и сама дальше.

Хмыкаю:

– Ты же подобрала мою совесть. Провожу до подъезда.

Дальше мы идем молча. Я смотрю иногда на ее лицо и вижу напряженную мысленную работу. Знать бы, о чем она думает. Но есть ощущение, что я отчаянно хочу и так же сильно этого боюсь.

У крыльца Яна медлит, а потом приподнимается на цыпочки и касается губами моей щеки. Отступает с таким выражением лица, будто сама удивилась этому жесту. И уходит.

Я смотрю, как она набирает код домофона и тянет на себя тяжелую железную дверь, и думаю о том, что меньше всего на свете мне хочется ее отпускать. Но, парализованный собственным бессилием, я стою на месте.

Дверь со стуком захлопывается, и я прислоняюсь спиной к обшарпанной стене дома. Влюбиться в девушку, которая влюблена в моего лучшего друга? Пять баллов, Глеб, просто супер!

Но мне определенно стоит лучше держать себя в руках. Непонятно, что выйдет, если я и дальше буду так сильно ее ревновать. Зачем я вообще устроил сцену и вытащил ее из бара? Дебил.

Но я просто не мог смотреть на эту скотину Першина, который ее обнимал. Много раз мы сталкивались в общих компаниях, я слишком хорошо знаю, как он ведет себя с девушками. Меня просто натурально затрясло от злости.

Я тру ледяные уши и натягиваю на голову капюшон толстовки.

После прогулки по холоду и борьбы в сугробе из меня выбило весь хмель. И все, чего мне сейчас хочется, это снова напиться.

Достаю телефон и пишу Яну:

Пока жду ответ, замерзшими непослушными пальцами втыкаю в уши беспроводные наушники. Включаю песню, которую мне отправляла Яна. Очень хочется найти в ней сакральный смысл, только для нас двоих. Но я слишком хорошо знаю, как она относится к моему лучшему другу.

А вот и он, пишет:

Зеленый квартал – соседний с нашим жилой комплекс, блондиночка живет в хорошем месте. Настя, точно, так ее зовут.

Мы договариваемся встретиться на полпути, у местного кинотеатра.

Я ставлю песню «Темная вода» на повтор и отлетаю мыслями к девочке, что мне ее отправила. Маленькая, а такая сильная. Как она рубится в волейбол, просто сказка, каждый мяч как последний. Крохотный локомотив. Я, наверное, тогда и понял, что пропал. Когда в тренерской она сначала небрежным жестом стянула жилетку и затем клетчатую рубашку. И от вида ее фигурки в узких джинсах меня обдало жаром. А потом она начала играть и, казалось, с каждым мячом хотела вдолбить Карасю в его седую голову, что он не прав, а она королева. Я посмеиваюсь. Она была прекрасна, самое сексуальное, что я видел. Эти ключицы, мокрые от пота… Я трясу головой. Это уже похоже на наваждение.

Я вижу кудрявую макушку Яна и радуюсь, что друг сможет избавить меня хоть ненадолго от этих романтических метаний. Они страшно меня утомили. Подкрадываюсь к Барышеву сзади и заталкиваю горсть снега за шиворот.

– Охренел?! – орет он и отряхивается, точно как его собака.

Я смеюсь и вместо извинений помогаю вытащить ледяную крошку.

– Ну как прогулялись? – спрашиваю весело.

– Нормально.

– Как Настя?

– Оливка классная. Громкая, – он улыбается, что-то вспоминая, – но классная.

– Опа… кажется, у тебя слюна капает.

– Отвали.

Я ерошу другу волосы, знаю, что его это раздражает, и он бьет меня по руке.

– Ты что-то разошелся. Мы идем куда-то?

Я киваю:

– Обратно в «Котов»? Толя нам випку откроет, пацанов еще позовем.

– Не поздновато?

– А когда ты стал прилежным мальчиком?

– А когда ты стал таким говнюком?

Я криво улыбаюсь:

– Да брось. Скажи своим, что ты у меня, а я скажу отцу, что я у тебя.

– Схема рабочая. Ладно, уговорил. Напьемся?

– Нет. Накидаемся.

И мы идем бок о бок, как и всегда. И я стараюсь не думать о том, что впервые в жизни не до конца искренен с другом. Что я попытался кое-что у него украсть. То, что ему не нужно, но просто необходимо мне. Девушку, и ее любовь.

ЯНА

Телефон вибрирует и выдергивает меня из сна. Если это Оливка с очередным описанием своего увлекательного сновидения или с полночными размышлениями, я ее убью. Спросонья не могу сообразить, где телефон, и шарю по всей постели. Снова вибрация. Вот сколько раз думала, что ночью надо ставить на авиарежим! Но нет, мне вечно кажется, что я могу пропустить что-то интересное, если вырублю его. Ага, разве что очередной Настин сон. Наконец нахожу гладкий синий прямоугольник и, сощурившись, пытаюсь разобрать текст. Убавляю свет экрана и перечитываю сообщения. Нет, не может быть, я же не в дурном кино.

Глеб

Яна

Глеб

Помедлив, вылезаю из постели. На мне злосчастная пижама с Винни Пухами, и я меняю штаны на первые попавшиеся треники со спинки стула, а сверху накидываю куртку. У входной двери останавливаюсь.

А вдруг это шутка? Очередной прикол Янковского. Ладно, пусть лучше он надо мной посмеется, чем я буду мучаться совестью. Или еще хуже, если его первым найдет алкаш дядя Ваня с третьего, а не я. Сбегаю по ступенькам, открываю дверь подъезда и вижу Глеба. Он сидит в сугробе, свесив голову на грудь и, кажется, смотрит в телефон, но это, конечно, не точно. Рядом припарковано такси и, облокотившись о раскрытую дверь, водитель курит, внимательно наблюдая за парнем.

– Здравствуйте? – говорю я мужчине почему-то с вопросительной интонацией.

Он мерит меня взглядом, щелчком отправляет сигарету куда-то во тьму и говорит:

– Ваш?

– Мой, – отвечаю, решая не вдаваться в подробности.

– Забирайте.

– А я вам что-то должна?

Водитель снова мерит меня взглядом. Потом по-доброму улыбается в усы:

– Нет.

– Яна-а-а, – певуче и самодовольно произносит Глеб, поднимая голову, – я же говорил, что она придет.

– Да, дружище, тебе повезло, – говорит таксист и поворачивается ко мне, – я просто хотел убедиться, что он тут не останется.

– Не останется, – растерянно повторяю за ним конец фразы и смотрю на Глеба.

Конечно, не останется, он сейчас пойдет домой. Так ведь? А где вообще он живет? Это Янковский провожал меня до дома, а не я его. Можно отвести его к Яну, например. Его адрес я знаю. Смотрю на дисплей телефона, время 3:12. Супер.