– Тебе не кажется, что твой пес сноб? – спрашиваю с улыбкой.

– Ты что? – оскорбляется Ян. – Он самая сладкая булочка в мире!

Я фыркаю и смеюсь. Я вообще много смеюсь. С Яном комфортно и весело, но я прислушиваюсь к себе и понимаю, что от моей большой любви не осталось и следа. Конечно, это была и не любовь вовсе. Просто я его не знала, мне нравился образ. Наверное, как и всем девчонкам в школе. И поймите правильно, в Яна очень легко влюбиться, он потрясающий парень! Но, кажется, он не для меня. Теперь я чувствую это каждой клеточкой. И ощущаю легкую светлую грусть.

– Как вы посидели вчера? – аккуратно спрашиваю я.

Барышев беспечно пожимает плечами:

– Как обычно. После того, как вы ушли, было не так весело.

Я всматриваюсь в его лицо и понимаю, что он не знает. Глеб ему не сказал, что поехал ко мне. Почему? С другой стороны, почему он должен? И почему не поехал к Яну, раз ему нельзя было к себе домой?

А потом я вдруг возвращаюсь к фразе Яна. После того, как вы ушли. Не мы с Глебом, потому что он, очевидно, потом вернулся. Значит, мы с…

– А Оливка, – вдруг говорит Ян, – она классная, да?

Внезапное прозрение обрушивается на мою голову. Ян смущается. Я вижу, как румянец нежно раскрашивает его щеки, делая парня еще более красивым. Его взгляд ищет, за что зацепиться, но наконец с надеждой обращается к моему лицу.

Я с трудом разлепляю губы:

– Она лучше всех. Дать тебе ее номер?

Вот что было не так, когда я вышла из спальни Яна. Тогда, еще при попытке подменить учебник. То, как Ян стоял, да он же флиртовал с Настей! Я почувствовала, что она ему интересна, буквально подкоркой, шестым чувством. И то, с какой готовностью он согласился ее проводить после «Котов». Да, Глеб весь вечер смотрел тогда на меня, это я видела. Но Барышев? Его взгляд был прикован к Оливке.

Чувствую себя дурой. Не знаю почему, но все это меня шокирует. Иду, не чувствуя под ногами землю. Наверняка и прогуляться Ян меня позвал, чтобы поговорить о Насте. Хитро.

И пусть я только что призналась себе, что моя любовь к Яну сдулась как воздушный шарик, но то, что ему нравится Оливка… Не уверена, что это умещается в моей голове. Там сейчас вообще сплошной бардак.

– Номер? Не знаю, а она не будет против? Я собирался написать ей где-то в соцсетях.

– Оливка считает, что девушку нужно добиваться. Удивлять. Соцсети это банально, – я улыбаюсь, – а вот номер, это уже что-то про романтику и настойчивость.

Ян достает телефон и говорит:

– Диктуй.

Я достаю свой, потому что не особенно доверяю памяти на цифры.

И именно так нас застает Глеб.

Мы с его другом стоим посреди улицы, в руках телефоны, и я диктую номер. Ничего такого, но слово «застает» все равно кажется мне уместным. Потому что я поднимаю голову и вижу, как лицо его каменеет. Угрожающе выступают желваки, а верхняя губа дергается.

– Привет! – Ян сияет улыбкой и протягивает другу руку.

Секунда, и лицо Глеба становится непроницаемым, он отвечает на рукопожатие.

Внутренне съеживаюсь как изюм. Чувствую себя такой же маленькой и нелепой.

Сердце же дает два оглушающих удара в грудь, а потом несется вскачь по непредсказуемой траектории. Да, похоже на стандартную реакцию на появление Янковского. От того, как все перекрутилось, у меня начинает болеть голова.

– А мы с Беней гуляем.

– Я вижу, – цедит Глеб, едва глядя на меня.

Я подавленно молчу. У меня чувство, будто я виновата, но это же не так! Часть меня противится этой вине, а часть с радостью ее принимает. Нет, с меня хватит.

– Мне пора домой, – выдавливаю, глядя в сторону.

– Мы проводим, – отвечает Ян.

Глеб смотрит на меня, не мигая. Ну нет, я не поддамся. Мне вообще все это осточертело.

– Не маленькая, сама дойду.

Я говорю резче, чем хотела бы, но Ян остается безмятежным. Он говорит:

– Да нам же по пути. Да, Глеб? Ты ведь домой?

– Домой.

Браво, Янковский, что ни слово, то чистый яд. Тронь, и свалишься замертво.

Втроем мы движемся в сторону моего дома. Мы с Глебом молчим, но Ян занимает эфир за нас всех. В конце концов он начинает говорить о волейболе, и мы потихоньку оттаиваем и тоже включаемся в разговор. Делает ли он это специально, сложно сказать. Но с нас определенно слетает напряжение, и мы уже горячо обсуждаем тренировки, предстоящий матч и прикидываем, сколько игр нам нужно выиграть, чтобы побороться за первое место в округе. Выходит, что все. Но их и осталось не так уж много.

Я замечаю, что взгляд Глеба становится напряженным и внимательным, и направлен он на девушку у магазина впереди. С ней стоит женщина откровенно неблагополучного вида, одутловатое лицо, сальные волосы, грязная ветровка и пакет, который она положила на ступеньки рядом. Судя по всему, девушке с ней явно некомфортно.

– Ян, как думаешь, кажется, это не разговор ее мечты?

– Стопудово, – Барышев оценивает ситуацию за секунду.

– Давай как обычно?

– Всегда готов.

– Ян, – кажется впервые за сегодняшний день Глеб обращается ко мне напрямую, – иди вперед, мы сейчас догоним.

Я автоматически принимаю собачий поводок от Барышева и киваю, но не слушаюсь, мне слишком любопытно. Прохожу вперед, но притормаживаю и наблюдаю. Собака невозмутимо усаживается рядом.

Парни подбегают к странной парочке, и Ян кричит:

– Вика! Ни фига себе!

– Сто лет не виделись, – подхватывает радостно Глеб, – Викуля, можно тебя на секунду?

– Мы ее украдем?

И ребята берут девушку под руки с двух сторон, решительно удаляясь от обескураженной опухшей женщины. Я едва сдерживаю смех.

– Девушка, вы извините, у вас все в порядке? – участливо интересуется Ян.

Парни отпускают ее, и она наконец понимает, что произошло.

– Ребят, спасибо большое! – она улыбается. – Я почему-то застыла, не знала, как от нее уйти.

Ее взгляд лучится благодарностью, а через секунду уже приобретает заинтересованный оттенок. Девушка наклоняет голову и поправляет волосы. Перемену в ее настроении считываю с неприязнью. Ну да, снег еще не сошел, а она без шапки, не удивительно, что подтормаживает. Она стреляет глазами то на одного парня, то на другого, начисто игнорируя меня. Потом девчонка упирается ладонью в бедро, приоткрывая куртку, под которой теплая водолазка обтягивает большую грудь. Не сдерживаясь, закатываю глаза.

– Меня Юля зовут.

Я реагирую быстрее, чем успеваю подумать,

– Ян, Глеб, – указываю пальцем на одного, на другого, а затем на себя, – Яна. Пока!

И схватив под руки ребят, как локомотив, пру дальше по дороге, утаскивая их за собой.

Проходит секунд десять, удивительно долго перед тем, как парни взрываются хохотом.

Я растерянно кручу головой и бормочу:

– Да что? Ну блин. Да надоело!

– Это на каком языке? – умирает от смеха Глеб.

– Иди знаешь куда, – ворчу я, – просто мне не понравилось, как она резко списала меня со счетов.

Ян откашливается после смеха:

– Так на меня права еще никто не предъявлял.

– Ну, знаешь, с такими красавчиками рядом приходится держать ухо востро.

– Считаешь, что мы красавчики? – подмигивает мне Глеб.

– А, вот и Янковский вернулся, а то я испугалась, что ты перестал быть дебилом.

Ян прищуривается, глядя на нас, и говорит:

– Молодец, Янка, претензий нет. Мне с Викулей знакомиться резона нет. А тебе, Глеб?

– Мне тоже, – через паузу тихо отвечает Глеб.

– Подождите, так вы ее знаете? Это и правда Викуля?

И ребята снова смеются.

– Нет, это имя придумалось само собой, когда нам показалось, что одной девчонке на улице нужно уйти от напряженного разговора с парнями. Так его иногда и используем, – поясняет Глеб.

Напрасно он хочет казаться хуже, чем есть на самом деле. В груди становится тепло. Я бежала от мыслей о нем, но вот мы снова рядом. Глеб, что же ты за человек такой?

Моя рука скользит с его локтя в карман, находит его ладонь и коротко сжимает пальцы. Я собираюсь вытащить руку, но он не дает, сжимая мою кисть в ответ. Так мы и идем до моего дома. Яна я держу под руку, а пальцы другой руки переплетены с пальцами Глеба в уютной теплоте кармана. Рядом семенит Беня.