Честно говоря, взбираясь по верёвочной лестнице на борт купеческой посудины, меня подмывало обняться и с Алпом, и с Элгом, каким-то образом тоже оказавшимся тут, и даже с инициатором этой торговой миссии, морду лица которого я видел в тот день, когда меня похитил неудачливый женишок моей подружки Оне. Подмывало. Но такого рода приветствий и даже рукопожатий гелоры не знают. Вместо этого они кладут руку на плечо человеку, чтобы проявить к нему особое расположение или особую радость от встречи. Так что обошёлся этим жестом. Ну, и словами одобрения верного решения о путешествии «во владения людей света». Это, конечно, в адрес «руководителя экспедиции», купца Кув-су.

Правда, Элг, когда мы с ним остались наедине, своё «фе» в мой адрес высказал. Как я и предполагал, оно касалось того, что «помощника караванбаши» оторвали от семьи и насущных дел по обустройству хозяйства покойного деверя Заты. Но я, довольный тем, что наконец-то моя мечта вернуться к землянам приблизилась к осуществлению, лишь виновато улыбался, извинялся да обещал компенсировать товарищу моральные издержки.

Быстрого хода от купеческого судна я и не ожидал: как и земные подобные плавсредства, оно рассчитано не на установление рекордов скорости (хотя, конечно, в нашей истории на этапе появления «чайных клиперов» и «купцы» баловались «выжиманием ветра»), а на доставку «из точки А в точку Б» как можно большего объёма и массы грузов. Но мысли мои уже улетели далеко вперёд, и эта тихоходность парусника с широким корпусом несколько раздражала. Как и то, что примерно часа за полтора до заката солнца капитан изменил курс и двинулся подальше от берега, в пределах видимости которого мы и чапали целый день. Ещё около часа шли по темноте, после чего легли в дрейф.

Допрашивать Элга, из-за чего шкипер так поступил, было бесполезно: он сам впервые отправился в дальнее морское путешествие. А не очень-то знакомый мне Кув пояснил, что ночью очень просто сбиться с пути. Особенно — если набегут тучки и скроют звёзды. Поэтому гелорские моряки предпочитают до рассвета болтаться в открытом море, как говно в проруби. Ну, или прятаться в какой-нибудь закрытой от ветров бухте. И лишь по свету искать берег, чтобы вдоль него двигаться дальше. Здесь же, в этих местах, высока вероятность того, что около берега можно наткнуться на рыжеволосых «катамаранщиков».

В общем, у меня появился новый повод для прогрессорства, ради которого я не пожалел иголки из собственных запасов. Вы правильно догадались! Воткнул её в кусочек коры, отломленный от заскладированных прямо на палубе брёвен какой-то ценной породы древесины, опустил этот кусочек в миску с водой и… получил примитивный компас, указывающий толстым концом иголки на север, а тонким на юг. Вариант временный, поскольку, прибыв на Центральную, я непременно одарю всех четверых — капитана, Кува, Алпа и Элга — дешёвенькими компасами заводского изготовления. Чисто в знак благодарности за то, что они вытащили меня из забытой богом дыры с названием Маси.

Капитан, ясное дело, наотрез отказался верить в то, что какая-то иголка способна указывать ему, куда следует плыть. Хотя более «продвинутый» Кув-су припомнил, что заокеанские коллеги, часто бывающие на Северном континенте, пользуются каким-то устройством, которое указывает им, где север, а где юг. Настаивать я не стал, просто оставил «девайс» рядом рулевым и посоветовал в течение дня следить, куда показывает игла. Ну, и предупредил, что не надо держать около неё железные предметы. Тем не менее, и вторую ночь мы провели в дрейфе. А «будильником» для меня стал топот матросских ног по палубе.

За ночь нас отнесло ближе к берегу (собственно, из-за опасения быть выброшенными на прибрежные камни, капитан и уходил в открытое море), а когда встало солнце, вахтенный обнаружил на горизонте характерный парус дикарского катамарана. Одиночного. Тем не менее, зная ярость дикарей, идущих в бой, и он для гелоров вполне мог стать серьёзной угрозой.

Короче, всё, почти как в песне Высоцкого:

За нами гонится эскадра по пятам.

На море штиль — и не избегнуть встречи!

Ну, не эскадра, а всего-то одна пиратская посудина. Но, помимо парусов, почти не действующих при едва чувствительном ветре, способная идти и на вёслах. Так что элементы паники у наших купцов имеются.

В общем-то, ребята не зря очкуют. Если в течение пары часов не поднимется свежий ветер, то рыжеволосые нас действительно могут нагнать. Пусть парусное вооружение у них похуже, чем у нашей «Красавицы», но при слабом ветерке это компенсируют гребцы, уже различимые в бинокль. Учитывая же, что экипаж катамарана обычно не меньше сотни рыл, а у нас на борту, вместе с пассажирами, едва наберётся три десятка, то… перспективы последствий близкого контакта с «рыжими» не самые радужные.

Да, только близкого, поскольку отогнать катамаран единственным станковым арбалетом, установленным на носу, да пятью луками, которые я насчитал у команды, явно не получится. Тем более, потопить пиратскую посудину. Ох, не зря Элг расспрашивал меня про возможность изготовления пушек! Здесь бы хотя бы одна очень не помешала.

Что-то недовольно бурчащий «помощник караванбаши», проверяя прочность крепления наконечника копья к древку, явно обратил внимание на то, что я скучаю.

— А ты почему не готовишься к бою?

На что я усмехнулся и процитировал (в переводе на гелорский, разумеется) слова из припомненной песни Владимира Семёновича:

— Ещё не вечер.

— Ты думаешь, что они решатся напасть на нас только вечером?

— Нет. Намного раньше. Но дожить до вечера смогут не все из них.

Ветерок всё же подул, но, как я и подозревал, очень слабый. И «Красавица» едва ползла, ловя его парусами. К тому же, ей приходилось идти под углом к нему, чем ещё уменьшалась скорость судна: ну, не спешить же навстречу тем, кто и без того стремится с нами сблизиться!

Стрельбу я начал с предельной дистанции. Даже раньше, чем лучники. Место открытое, щелчки выстрелов заглушаются, криками гребцов «рыжих», задающих себе темп, и командами капитана, расставляющего «наших» по боевым постам. Так что, пока я, без излишней суеты, расстрелял половину тридцатипатронного магазина, никто из команды и пассажиров «Красавицы» и не обратил внимания на то, что с катамарана вдруг, ни с того, ни с сего, стали падать в воду люди. Кто-то в воду, а кто-то на палубный настил.

Вторую половину магазина добил конкретно по лучникам, тоже изготовившимся к стрельбе. А тут и матросы начали пускать стрелы. Тем не менее, метров на тридцать к нашему борту катамаран успел приблизиться. А значит, для броска одной из двух оставшихся у меня РГН вполне приемлемая дальность.

Грохот, вопли тех, кого посекло осколками…

— Что это было? — округлив глаза, уставился на меня Элг.

— Я же тебе говорил, что ещё не вечер, — хмыкнул я, снова наводя пистолет-пулемёт на тех, кто пытается потушить один из запасных парусов, сложенных на палубе.

Всё, двух магазинов, потраченных сегодня на дикарей, хватит. Иначе, если случится стычка с ещё одной такой посудиной, можно вообще остаться без патронов.

На меня смотрят, как на чудовище. Нет, не злое чудовище, а доброе, спасшее судно и его экипаж от неминуемой смерти. Каким способом спасло, понять не могут, но грохот и пламя, взметнувшееся на настиле катамарана, связать с тем, что я что-то туда бросил, всё-таки сумели. И щелчки, исходящие от странного предмета в моих руках, после которых кто-нибудь из дикарей падал или начинал с воплями кататься по палубе, тоже.

Но двоим матросам, которым всё-таки прилетело от пиратских лучников, медицинскую помощь оказывать пришлось.

Уже после окончания схватки паруса «купца» сумели поймать посвежевший ветер, и примерно через час из-за горизонта торчали только мачты катамарана, в отличие от нас, двинувшегося в сторону берега, а не параллельно ему.

Третью ночь дрейфовать в океане не стали. Шкипер наконец-то уверовал в чудесные свойства иголки с остаточной намагниченностью и всё тёмное время бегал на палубу, чтобы удостовериться, что рулевые (не штурвальные, а именно рулевые, ворочающие огромным рупмелем) не сбились с курса, а правят точно на юг. Тем более, по его расчётам, именно этой ночью мы и должны были проскочить мимо устья реки, на островах которой и находится пиратское логово. А значит, шанс снова столкнуться с «морскими джентльменами удачи» наиболее высок. Но то ли наш капитан был оптимистом, то ли ночной ветер недостаточно свеж, только рассвет показал, что мы едва-едва успели удалиться от устья «пиратской» реки на десяток километров. И снова, как на грех, оказались в зоне штиля.