Повреждения на маяке, сооружённом по примеру знаменитых башен Мартелло, уже устранили. Это хорошо было видно, когда мы проходили через горло лимана. И остовы расстрелянных мной уузских кораблей чуток приливными волнами и прибоем потрепало. Их специально не стали убирать, хотя от пушек, ядер и прочих металлических, полотняных и пеньковых ценностей избавили про помощи пленных. Оставили в назидание тем, у кого возникнут дурные намерения сунуться атаковать наш «передовой опорный пункт».

Сделали, кстати, и вывод из моего доклада о том, что у «зушки» в секторе обстрела имеется мёртвая зона. Рядом с маяком, ближе к проливу, роют котлован под строительство ДОТа. Те же самые бетонные блоки, на перекрытие которых собираются поставить вращающуюся башню от БМП-2. Кажется, ДОТ будет соединён с маяком подземным ходом, и теперь уж точно ни один корабль без спросу не прорвётся через пролив. Мы не успеем даже до места назначения добраться, как сооружение будет готово.

В паре километров южнее тоже ведётся строительство уже двух подобных долговременных огневых точек, но более крупных по размерам. Их задача — защитить приливную электростанцию. Ещё одно бетонное сооружение, заглублённое в песок косы. Но уже не из блоков, а «цельнолитое» И машинный зал «отливают», и лоток, по которому будет течь вода, вращающая турбины генераторов. Лоток, насколько я обратил внимание, будет изогнутым, чтобы невозможно было артогнём с моря повредить рабочие колёса, да ещё и перекрытым сверху бетонной «крышкой» и слоем песка. Заглубление лотка такое, что даже во время сильного отлива уровень воды в лотке будет ниже, чем в океане. И направление потока не станет меняться, поскольку уровень воды в Лимане всегда чуть выше, чем уровень моря. Так что это никак не новый путь для входа в Лиман.

«Север» не стал жаться к берегу, а ушёл на несколько миль в открытое море. Так что вскоре начавшимися горами нам можно полюбоваться лишь в бинокль. Всё ближайшее к Центральной побережье исследовано и с воздуха, и с моря, и с берега, так что нового «для науки» на нём ничего нет. Вот и прёт кораблик крейсерским ходом на юг.

Мне бы, конечно, было бы приятно увидеть хотя бы в тот же бинокль собственные «места боевой славы» — острова Базовый и Большой. Но до них тоже далековато, и никто «заворачивать» к ним не станет. Ну, разве что, лет через несколько, когда лава в вулкане окончательно остынет, сплавает туда какая-нибудь геологическая экспедиция. Может, и я в неё напрошусь? Блин, старею, что ли, раз ностальгия пробила?

Ещё одно памятное место, устье реки, текущей через тропические леса, проходили ночью. Именно там, на берегу этой самой «ТемУрской Конго», мы с Артёмом Листьевым подобрали умирающую девчушку, и именно с неё начался перелом в отношении к исследованию планеты. Из-за того, что поменялся её статус с «обитаемой животными» на «обитаемой разумными существами»: руководство Проекта получило «на руки» не только видеокадры аборигенов, очень напоминающих земных людей, но и «биологический объект для исследований». Позволивший, кстати, в значительной мере лучше разобраться с той микрофлорой, что может угрожать нам при контакте с аборигенами.

Незнакомые для места начались только на следующее утро. Но по-прежнему на горизонте в бинокль были различимы лишь джунгли. И в них в ближайший десяток лет никто глубоко влезать не собирается. Если уж земные экваториальные леса, казалось бы, исследованные вдоль и поперёк, для нас всё ещё таят массу опасностей, то инопланетные и подавно. Эволюция в них развивается бешеными темпами, поэтому можно нарваться на такое, что нашим учёным и в страшном сне не привидится. Вплоть до уцелевших динозавров, про которых и на Земле-то у негров ходят легенды: мол, до сих пор всяческие «мумбы-юмбы» в чащобах встречаются. На что уж у меня «шило в заднице», но лучше я с пятью «инопланетными» цивилизациями, от которых не знаешь, чего ожидать, налажу контакт, чем в те джунгли сунусь. Или контракт разорву, если от подобной экспедиции невозможно будет отвертеться.

На том самом «всеобщем знакомстве» и инструктаже, что организовал нам подполковник Шаров, этого «высоколобого» я не видел. Наш «найбильший керывнык» упоминал, что один из учёных задерживается по каким-то «важным причинам», но не пояснил, ни кто это, ни какие это причины. Да и первую пару дней плаваний он торчал где-то то ли в каютах, то ли в служебных помещениях корабля. Скорее всего, настраивая аппаратуру, которой на борт загрузили немало.

В общем-то, и мне с моим отделением до высадки на берег особо заниматься нечем, так что мы, если не считать двух занятий физподготовкой в день (да и то лишь для того, чтобы занять чем-то людей и не терять физической формы), можно сказать, балду гоняли. Кто книжки читал, кто отсыпался «про запас», а кто, как синьор Робинзон из известной кинокомедии, «смотрел кино про море» с палубы.

Ко мне этот товарищ подошёл, поскольку ему порекомендовали меня, как наиболее знающего местные условия.

— Увы, я теперь действительно тот человек, который прожил здесь, на ТемУре, дольше, чем кто-либо.

— Я просто хотел спросить: вы за это время не ощущали каких-либо особенностей в поведении организма в различные периоды изменения скорости течения времени?

— Абсолютно никаких. Да ведь и неизвестно, это тут время течёт «неправильно» или у нас, на Земле. Теория относительности, знаете ли, гласит, что всё зависит от точки отчёта.

— А вы и с теорией относительности знакомы? Хотя, конечно, в общих чертах про неё и в школьной программе упоминают.

— Ну, я не только в школе про неё слышал, но и более углублённо изучал.

Я назвал аббревиатуру вуза, который закончил.

— Удивительно! И вы, имея такую базу, перепрофилировались в военного?

— Так уж судьба сложилась.

Не рассказывать же случайно встретившемуся человеку историю своих похождений.

— Мы, кстати, не знакомились. Вячеслав Игоревич Доренко, доктор физико-математических наук.

— Александр Михайлович Пересечин, капитан.

— Пересечин? Так вы и есть первооткрыватель того самого эффекта Пересечина, который заставил ломать головы лучших отечественных учёных?

— Так уж случилось, — засмеявшись, развёл я руками. — Правда, кроме того, что он существует и подчиняется каким-то очень сложным закономерностям, об эффекте своего имени ничего не знаю.

— Ну, почему так происходит, точно никто не знает. И даже полную математическую модель закономерностей изменения скоростей темпоральных потоков на Земле и ТемУре пока не разработали. Только одни теории.

— О том, что время течёт по-разному даже на Земле и Луне, я слышал. Но я не слышал, чтобы эта мизерная, едва улавливаемая приборами разница, менялась.

Последовавший затем рассказ заставил мои мозги приблизиться к точке закипания.

Оказалось, что незадолго до «отбытия» Доренко с Земли на одном из международных физических интернет-ресурсов была опубликована авторская работа двух американских исследователей, выдвинувших теорию о существовании зеркальной Вселенной, которая движется назад во времени. По мнению её авторов, это самое простое объяснение механизма расширения нашей Вселенной.

Американцы объединили доминирующий в настоящее время «теорию струн», мощную математическую структуру, пока не имеющую успешных физических предсказаний, и так называемую «космическую инфляцию», предполагающую, что на очень ранней стадии Вселенная неимоверно раздулась в размерах.

В сочетание этих идей, по мнению учёных, просматривается то, что космос должен быть невероятно сложным в крошечных масштабах и полностью хаотичным в очень больших масштабах. Также эти идеи предполагают огромное разнообразие форм организации космических объектов. И это дало толчок к развитию предположения о «мультивселенной», пусть практические наблюдения пока не подтверждают данные теории.

Целью исследователей была попытка построить более простые и проверяемые теории, которые покончат с «инфляцией» и «теорией струн». Но в своих размышлениях пришли к выводу, что «существуют альтернативы стандартной ортодоксальности». Они начали с того, что взялись за один из величайших парадоксов космологии и проследили за расширяющейся Вселенной назад во времени. Если при этом использовать теорию гравитации Эйнштейна и известные законы физики, то в такой модели пространство должно сжаться до одной точки, «начальной сингулярности», которая и бабахнула, создав Вселенную.