– Я бы всё равно позволил тебе называть меня Джей Джей, несмотря на то, что половину времени я был засранец.

Она усмехается.

– Я не знаю, кто такой Джей Джей. Он умер полтора года назад.

– Ну, это неправда, не так ли? Я вижу следы его присутствия на твоих щеках.

Она краснеет ещё сильнее, и я не могу сдержать самодовольный смешок.

– Я ненавижу тебя. Ты знаешь это, да?

Я беру своё пиво и делаю еще глоток.

– Нет, не ненавидишь.

– Не указывай мне, что я могу чувствовать, а что нет! – её разочарование в сочетании с выпивкой заставляет её голос звучать на несколько октав выше, и я замечаю, как голова Джона резко поворачивается туда, где он целуется с Фелисити в глубине сада, словно пара подростков.

Я ставлю бутылку обратно и провожу рукой по волосам. Она всё ещё сидит, наклонившись вперед, скрестив руки на груди, словно защищаясь.

– Дело вот в чём, принцесса. Если я не возьму на себя ответственность за эту ситуацию между нами, то, боюсь, мы никогда по–настоящему не трахнемся. И я не могу этого допустить, – не знаю, может быть, дело в пиве и вине, которые я пил сегодня вечером, но я иду на риск и кладу руку на её левое бедро, дразня её кожу через толстую черную ткань платья.

Её губы приоткрываются от соприкосновения, но она изо всех сил старается держать руки сложенными на груди.

– Иди найди рыжую, – выплевывает она.

Моя хватка слегка сжимается.

– Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.

– Ммм–хмм, думаю, я знаю, о чём говоришь.

– Скажи мне, это постоянная потребность всегда быть правой со всеми или только тогда, когда это касается меня?

Она пронзает меня взглядом.

– Когда касается тебя.

Я не могу стереть с лица эту дерьмовую ухмылку.

– Хороший ответ.

Между нами повисает долгое молчание, прежде чем я снова говорю.

– Ты не просила меня убрать руку.

– Я не заметила, что она была там.

Я смеюсь и замечаю, как слегка приподнимаются её губы.

– Ты никогда не была для меня девушкой на одну ночь, Кэтрин.

Её брови взлетают к линии роста волос.

– Я ненавижу это имя ещё больше.

– Я не знал.

Она качает головой и смотрит в уже полностью потемневшее небо, явно не желая встречаться со мной взглядом.

– У тебя был шанс, и ты его упустил. А потом ты поджег его, когда переспал с той брюнеткой три недели назад.

– Вот в чём дилемма. Что бы я тебе ни рассказал об этом, ты не поверишь. Ты выберешь свою вымышленную версию событий. Потому что ты избалованный ребенок.

Наверное, мне не стоило добавлять последнее. Чёрт.

Она облизывает зубы и смотрит на меня, в её глазах пылает гнев.

Трахни меня, она такая горячая.

– Тогда с какой стати тебе хотеть спать с избалованным ребенком?

Всё ещё держа руку на её бедре, я притягиваю её к себе. Расстояние всего в пару дюймов, но наши бедра почти соприкасаются. Наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо, я решаю сказать всё начистоту. Я устал играть в игры.

– Потому что ты не ребенок. Потому что ты не всегда права, и ты знаешь это. Потому что в глубине души ты знаешь, что той ночью я не спал с рыжей и с брюнеткой тоже не спал. Почему? Потому что ты вторгаешься в мои мысли и доводишь меня до безумия. Я должен обладать тобой, принцесса. Проблема в том, что, как только я это сделаю, я не уверен, что смогу остановиться. Ни за что на свете ты не станешь девушкой на одну ночь – я трахал тебя в своих снах с того самого дня, как ты натянула мою майку и уселась ко мне на колени.

ГЛАВА 10

КЕЙТ

Я вваливаюсь в свою спальню и направляюсь прямиком в уборную.

Мне нужно умыться, или ополоснуться холодной водой, или ещё что–нибудь.

Господи Иисусе, что это было там, внизу?

Я сжимаю бедра, пока роюсь в косметичке и нахожу средство для снятия макияжа и салфетку. Я яростно тру лицо. Я чувствую головокружение, но не могу сказать, из–за алкоголя это или из–за того, как Дженсен Джонс только что посмотрел на меня.

Я трахал тебя в своих снах с того самого дня, как ты натянула мою майку и уселась ко мне на колени.

Мои бедра сжимаются сильнее по собственной воле, и в ответ на это меня охватывает жар.

Он придурок, и он пытается влезть тебе под кожу.

Я откладываю салфетку в сторону и беру свой увлажняющий крем, при этом опрокидываю зубную щетку, и она разлетается по раковине. Беспорядочно размазывая немного крема по лицу, я хватаю противозачаточные и проглатываю таблетку. Пьяная или нет, я этого никогда не забываю.

Я беру зубную щетку с раковины и размазываю по ней ненужное количество зубной пасты.

– Гребаный придурок, – бормочу я себе под нос.

Я осознаю, что покачиваюсь, когда добираюсь до своей кровати и откидываю одеяло.

Завтрашний день обещает быть первоклассным. Избегать Дженсена и пытаться не блевать.

На улице всё ещё темно, когда я просыпаюсь и резко сажусь в постели. Я прикрываю рот рукой, и волна тошноты подкатывает ко мне.

Меня сейчас вырвет.

Добежав до туалета как раз вовремя, я поднимаю крышку и изливаю свои внутренности.

Заметка для себя: коктейли, шоты и вино вызовут тошноту.

Зависнув сбоку от унитаза, я делаю несколько глубоких вдохов, когда дверь в ванную открывается.

На мне нет ничего, кроме черных стрингов. В пьяном угаре я забыла, что я не дома, и отказалась от пижамы. В последнюю минуту я прижимаю руку к груди, что нихера не помогает, поскольку у меня чашечка D, и поднимаю колени перед собой.

– Кто это?

Пожалуйста, пожалуйста, будь Луной или Фелисити.

Дверь открывается дальше, и появляется босая нога. Она слишком большая и мужская, чтобы это могли быть они.

– Я голая...и меня тошнит! – кричу я.

Он входит в комнату, одетый только в темно–серые спортивные шорты с выбитым белым номером восемьдесят восемь над правым коленом.

Чёрт возьми, он прекрасен.

Я выгляжу ужасно. Мой растрепанный пучок стал ещё более растрепанным.

– Уходи!

Он стоит там с самодовольной ухмылкой, глядя мне прямо в глаза, ни разу не взглянув на моё тело.

– Я голая!

– Я вижу это, принцесса.

– Прекрати называть меня принцессой! – восклицаю я, а затем морщусь от боли, пульсирующей в голове.

Протянув руку, он тянет за верхнюю цепочку старомодного унитаза и закрывает крышку, прежде чем повернуться и выйти из ванной.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я, всё ещё прикрывая грудь рукой.

Вернувшись через несколько минут, он протягивает мне стакан воды, а затем футболку. Я ставлю воду на стойку, чтобы освободить свою единственную руку и схватить футболку.

Минуточку, это не моя.

Держа её за воротник, я кручу футболку в руке. Она мятая, но когда я вижу “Дж”, я бросаю её ему обратно.

– Я лучше покажу тебе свои сиськи, чем снова буду носить твою фамилию.

– Всему своё время, – он усмехается и выходит за дверь. – Я оставил немного Тайленола на тумбочке. Прими его.

Дверь в мою спальню закрывается с тихим щелчком, я опускаю руку и медленно поднимаюсь на ноги.

Я выгляжу ужасно, когда чищу зубы во второй раз за вечер, а затем ковыляю в спальню и забираюсь в постель, проглатывая две таблетки и проклиная футболку, валяющуюся на полу.

Сквозь розовые занавески пробивается свет, и я ворочаюсь, в голове стучит, но, без сомнения, меньше, благодаря Тайленолу.

По крайней мере, в его теле есть хоть одна добрая косточка.

Голоса доносятся снизу, когда я протягиваю руку и проверяю свой телефон.

Чёрт, чёрт, ЧЁРТ. Уже гребаный десятый час утра!

Но подождите, где, чёрт возьми, мой чемодан? Прошлой ночью он стоял на сундуке У кровати...