– Притворяться?

– Что я тебе нравлюсь, что мы нравимся друг другу. Мы можем просто существовать в одном пространстве следующие два дня и не ссориться, а затем разойтись в разные стороны для детоксикации.

Издав невеселый смешок, он засовывает руки в передние карманы своих черных джинсов с низкой посадкой.

– Я не испытываю к тебе ненависти.

– Но я тебе не нравлюсь.

Он втягивает голову в плечи и смотрит в пол.

– Я думал, ты не хочешь разговаривать.

– Я не хочу разговаривать.

– Тогда что мы здесь делаем? Позволь мне отнести твой багаж наверх. Во–первых, потому что он выглядит безумно тяжелым, а во–вторых, – он поднимает голову, глядя на меня с таким напряженным выражением, что у меня подгибаются колени. – Потому что я джентльмен.

Я усмехаюсь.

– Хa! Хорошо.

Он наклоняется вперед, хватая мой чемодан за ремень.

– Я не давала согласия нести мой багаж. Я...

– Неважно, – выпаливает он, поднимаясь по лестнице, перешагивая через две ступеньки за раз.

Скидывая кроссовки, я бегу за ним.

– Верни мне мой чемодан.

Он останавливается на полпути и резко поворачивается ко мне.

– Напомни мне. Когда тебе исполнится тридцать шесть?

– В августе.

– Тогда начинай вести себя соответственно.

Он продолжает подниматься по лестнице, и я преследую его по коридору, пока он не останавливается перед дверью, которая, как я предполагаю, ведет в мою спальню.

– А как насчет тебя? Когда ты достигнешь половой зрелости?

Положив руку на круглую латунную ручку двери, он поворачивает её, а затем оборачивается с самодовольной ухмылкой, которая выглядит слишком сексуально.

– Я уже. Но ты продолжаешь упускать возможность выяснить это.

Есть так много способов проанализировать это утверждение. Но я игнорирую все искушения выяснить, насколько зрелым является тридцатидвухлетний Дженсен Джонс.

Ну уж нет.

Он исчезает в комнате, и я следую за ним. Посреди комнаты стоит кровать королевских размеров с матовым латунным каркасом. Украшения нежно–розовые и очень девчачьи; даже одеяло розовое. Я оцениваю своё окружение на следующие два дня.

– Это, должно быть, комната Луны.

Он смеётся и ставит мой багаж на белый деревянный сундучок у кровати.

– Они все такие. Оборки и прочее дерьмо.

Я сдерживаю смех над его описанием — не нужно его поощрять.

– Знаешь, ты можешь смеяться, даже улыбнуться мне.

Я сжимаю губы.

– Я сделаю это, когда ты скажешь что–нибудь смешное.

Он подходит ко мне, и воздух потрескивает от напряжения. Я знаю, что переспать с ним было бы умопомрачительно потрясающе, и я ненавижу то, что осознаю это.

Между нами едва ли метр, когда я ощущаю запах его землистого одеколона. В последнее время я не была с ним достаточно близка, чтобы заметить это, но вместе с этим пришло воспоминание о той ночи у Райли, когда я сидела у него на коленях.

Я сжимаю бедра вместе, вспоминая, какие ощущения он вызывал во мне, точно такую же реакцию я испытываю сейчас.

– Я заставлю тебя улыбнуться мне, даже если это будет последнее, что я сделаю, принцесса.

Принцесса.

О, он думает, что он забавный. То, как он приправил это сарказмом, и я готова поспорить, что он точно знал, как сильно это меня разозлит.

– Ещё салата, Кейт? – Дженни, мама Джона, выводит меня из транса. Стоя надо мной с миской, остальные молча смотрят на меня, пока мы сидим за огромным круглым столом на открытом воздухе и ужинаем.

Как долго я вот так сижу?

– Ммм? О, нет, нет, спасибо, – наконец отвечаю я.

Дженни мило улыбается и, развернувшись, направляется на кухню.

– Ладно, давайте ещё раз обсудим наши планы, поскольку кое–что изменилось, – начинает Джон. Он наклоняется, достает папку из–под сиденья и начинает листать страницы.

– Пожалуйста, скажи мне, что это не твой свадебный планер, – говорю я, мои глаза вылезают из орбит от огромного объема информации. – Я делала меньше заметок, когда готовилась к работе в баре.

За столом раздается пара смешков, и я наблюдаю, как плечи Адама трясутся от смеха.

– Ты побрызгал каждую страницу духами Фелисити? – добавляет он.

Джон указывает на него, а затем на меня.

– Не начинайте. Это сложная операция, и я хочу, чтобы она прошла идеально для моей жены.

– Она будет идеальной. Пока мы говорим “да”, так и будет, – Фелисити кладет свою руку поверх руки Джона.

– Она здесь, так что это хороший знак, – добавляет Дженсен, но я не смотрю на него. Я не смотрела на него после того момента в спальне.

Джон закатывает глаза и продолжает.

– Итак, порядок прохода к алтарю меняется. Изначально в очереди были я и Фелисити, очевидно, затем мой шафер и подружка невесты, затем Дженсен и Луна. Но... – он озабоченно прочищает горло. – Я изменил так, чтобы Луна и Зак шли вместе. Совсем скоро они сами пойдут к алтарю.

– Звучит хорошо, – соглашается Дженсен.

Нет, это не звучит хорошо.

Я тычу пальцем в помидор черри на своей тарелке. Успокойся, Кейт. Тебе нужно вести себя вежливо. Ты всего лишь возьмешь его за руку; всё закончится в мгновение ока.

– А ты, детка, тебя это устраивает? – спрашивает Фелисити с другого конца стола.

Я мило улыбаюсь.

– Конечно. Я с радостью соглашусь с тем, что будет лучше всего.

Я ничего не могу с собой поделать. Я бросаю взгляд на Дженсена, который смотрит прямо на меня с гордой ухмылкой на лице. Я прищуриваюсь и беру свой бокал. В ответ этот засранец, блядь, подмигивает.

Всего несколько секунд до прохода, и тебе даже не придется смотреть на него, Кейт. Я мысленно подсчитываю, как долго я реально смогу задерживать дыхание, чтобы мне не пришлось чувствовать и его запах.

– Наверное, нам стоит попрактиковаться сейчас, раз уж цветочная арка и проход уже готовы. Ну, знаете, как это делают на репетициях, – предлагает Дженсен.

Я, пожалуй, откажусь.

– Я не думаю, что в этом есть необходимость. Насколько это может быть сложно? – возражаю я.

Его губы приподнимаются, явно ожидая такого ответа.

– Это больше для того, чтобы двигаться в такт, чтобы убедиться, что мы синхронны.

Джон поворачивается к Дженсену через пару кресел от него.

– Для парня, который не верит в брак, ты определенно знаешь несколько вещей.

Это правда. Я оглядываюсь на этого засранца, и становится ясно, что на его высоких скулах проступает румянец. Он берет свой стакан с водой и пожимает плечами.

– Учитывая размер этого планера, я удивлен, что ты этого не знаешь. Холли выходит замуж в августе, и она уже целую вечность говорит о репетициях.

Джон выпрямляется.

– Да, что ж, в чем–то ты прав, приятель, – он барабанит пальцами по столу, а затем пролистывает несколько страниц в планере, в то время как у Фелисити отвисает челюсть от того, что она читает. – График плотный, но мы уложимся в него.

Луна тихо хихикает в ответ.

– Что? Джон приподнимает бровь.

Она хихикает, но явно про себя.

– Романтичная девчушка. Внутренняя шутка, не волнуйся.

Качая головой, он возвращается к своему расписанию.

– Завтра в десять утра мы все встретимся в саду после завтрака и обсудим процесс.

Не могу, блядь, дождаться.

ГЛАВА 8

дженсен

То, как её ладонь обхватывает мою руку.

Её мягкая ладонь согревает моё тело сквозь футболку, пока мы проходим несколько шагов по короткому проходу.

Она ни разу не взглянула на меня этим утром, даже за завтраком, и по тому, как она свободно берет меня под руку, я могу сказать, что она предпочла бы быть где угодно, только не здесь.

Я ожидал, что кошмары о том судьбоносном дне в часовне с ревом вернутся в тот момент, когда я войду под цветочную арку. Но Лорен ни разу не приходила мне в голову. Всё, о чем я могу думать, – это потрясающая блондинка рядом со мной.