Мои ноги дрожат. Я задыхаюсь. Мои глаза зажмурены, пока я борюсь, чтобы контролировать дрожь, пронизывающую мое тело.

Лоренцо приближает губы к моему уху. «А если я нажму вот сюда…» Продвигаясь глубже, он сгибает кончик среднего пальца на месте внутри меня, к которому никто раньше не прикасался. Мне хочется выть, как луговая собачка. Вместо этого я выкрикиваю его имя, когда оргазм, более сильный, чем все, что я испытывал за всю свою жизнь, пронзает меня с силой нейтронной бомбы. «О, вот она».

Мое тело сотрясается от толчков. «Ч-что ты только что сделал?» — хнычу я.

«Я обнаружил, что твоя точка G — это все, солнышко», — говорит он с озорной ухмылкой, продолжая массировать мои внутренние стенки.

«Это было… я никогда…» Я сдуваю прядь волос с лица и мечтательно улыбаюсь. «Это было невероятно».

Он смотрит на меня с изумлением. «Подожди, пока я не заставлю тебя кончить сквиртом».

«Что?» Я уставился на него.

Его пальцы нежно входят и выходят из меня, давая моему телу время восстановиться. «Ты меня слышала».

«Я н-не могу этого сделать. Мое тело этого не делает». Я имею в виду, я никогда этого не делала. Я видела это в интернете, но я не совсем уверена, что это не просто моча.

«Посмотрим». Он подмигивает и всасывает один из моих твердых, ноющих сосков в рот. Нежно покусывая, он вызывает новый прилив возбуждения, который изливается на его руку. Он набирает темп, двигаясь быстрее. Звук моей влажной киски, трахаемой его умелыми пальцами, громкий в тихой библиотеке — и такой горячий, что мне кажется, что я могу потерять сознание.

«Слышишь, как твоя киска любит мои пальцы, Миа?»

«Д-да».

«Ты готова окунуть нас в свои соки, солнышко?»

«Я не могу», — настаиваю я.

Его глаза сужаются, и он облизывает губы, бормоча что-то по-итальянски. Затем он кладет свою свободную руку на низ моего живота, прямо над моей киской, и крепко нажимает.

Болезненные импульсы удовольствия пронзают мое нутро. «О!»

«О», — попугайничает он с дьявольской ухмылкой и снова проводит кончиком пальца по моей точке G, энергично потирая. Я чувствую это сильнее из-за давления его руки. Черт возьми! Как будто этого было недостаточно, чтобы превратить меня в бормочущую развалину на грани того, чтобы растаять в луже спермы, он выпрямляет большой палец руки, прижатой к моему животу, и трет подушечкой мой клитор медленными, дразнящими кругами.

Я наваливаюсь на него. С застрявшими на месте ногами и руками, привязанными к лестнице, мне некуда идти. «Л-Лоренцо, пожалуйста!»

«Ты собираешься кончить для меня?» — дразнит он меня.

«Я с-сказала тебе, что н-не могу», — кричу я, и моя спина почти сгибается пополам.

Его темные глаза сужаются, и он вонзается в меня сильнее и быстрее, сохраняя постоянное, восхитительное давление на мой живот, пока он трет мой клитор. «Ты уверена в этом?»

О. Боже. Мое тело взорвется, если он не позволит мне кончить. «Это слишком…» Я резко вдыхаю воздух и выдыхаю с воплем. «Я не чувствую контроля», — хнычу я, закрывая глаза.

«Посмотри на меня, Миа», — командует он, его тон настолько глубокий и властный, что волосы на моем теле встают дыбом. У меня нет выбора, кроме как подчиниться. Я заставляю себя открыть глаза и крепко сжимаю губы, чтобы не лепетать чепуху. Удовольствие борется, чтобы полностью захватить власть. «Тебе не нужно контролировать, потому что у тебя есть я. У меня есть ты, солнышко. Ничего плохого не случится, когда мои руки будут на тебе. Понимаешь?» Его голос успокаивает каждый изношенный нерв и каждое сомнение в моем разуме. Сомнения, которые терзают меня с тех пор, как я себя помню.

Почему я доверяю ему больше, чем кому-либо в своей жизни? Лоренцо Моретти — нехороший человек. Он убийца. Сломленный человек, все еще влюбленный в свою мертвую жену. Но я ловлю себя на том, что киваю.

Его взгляд горит огнем и тоской. «Так что расслабься и отдай мне все, что у тебя есть, tesoro».

Tesoro. Я понятия не имею, что означает это слово, но то, как оно скатывается с его языка, кажется теплым и знакомым. Я прекращаю бороться с подавляющими ощущениями, затопляющими мое тело, и позволяю себе поддаться им. Лоренцо работает пальцами быстрее и глубже, надавливая на мой живот, пока давление не достигает крещендо.

О, мать всех святых банановых трахов!

«Я н-не могу… подожди».

«Отпусти», — приказывает он. «Отпусти и иди ко мне».

Опираясь головой на лестницу, я выгибаю спину и прижимаю подошвы ног к металлическим поручням, когда оргазм, даже более интенсивный, чем предыдущий — более интенсивный, чем все, что когда-либо видел мир — прорывается сквозь меня, как грузовой поезд. Я кончаю так сильно, что, я уверена, что обливаю нас обоих. Каждая клеточка моего тела дрожит от силы моего освобождения, и злой дьявол с этими волшебными руками трахает меня пальцами, хрюкая при этом от своей признательности.

«Я что,…?» — ахаю я, когда ко мне снова возвращается дар речи.

«Ты, конечно, намочила мои чертовы штаны».

«Ух ты!» — выдохнул я. Я брызнула. И это была определенно не моча.

Он осторожно вытаскивает из меня пальцы. «Я же говорил».

Я улыбаюсь ему, мои глаза все еще закатываются, и дергаю за ремни на запястьях. «Ты можешь развязать меня сейчас?»

Ухмылка играет на его губах, когда он расстегивает штаны. «Нет».

Глава 25

Лоренцо

Мия стонет. Поза, в которой я ее держу, идеально демонстрирует ее киску, но ее руки и ноги, должно быть, начинают болеть, что очень плохо, потому что ей придется остаться в таком положении еще немного. Ее карие глаза вспыхивают желанием, когда она смотрит на меня. Огонь в ней так чертовски заводит. Мне нравится разжигать эти угли и разжигать эту искру.

Схватив основание своего ствола, я сжимаю его крепко и стону от мгновенного облегчения. Мой взгляд падает на ее раздвинутые бедра, которые буквально капают ее возбуждением. Такая чертовски красивая. Я наклоняю голову и слизываю каплю, стекающую с ее киски, и она скулит — отчаянно желая большего, даже после того, что я только что с ней сделал. Я мог бы так хорошо ее тренировать… Только я больше этого не делаю.

«Блядь!» — хрюкаю я. Она такая чертовски вкусная. Часть меня хочет зарыться головой между ее ног и есть ее, пока она не кончит снова, но мой член такой твердый, что я, вероятно, кончу, делая это. Я бы лучше кончил в нее, чем куда-либо еще.

Она выдыхает мое имя, и это заставляет мой ноющий член плакать. Мне нужно войти в нее, прежде чем я взорвусь.

Я помещаю кончик своего члена в ее капающий вход, и она втягивает воздух, который заставляет ее прекрасные сиськи содрогаться. Я вбираю в себя каждый идеальный изгиб ее тела. Такая беспомощная и нуждающаяся в хорошем трахе. Мои яйца втягиваются в мой живот при мысли о том, чтобы полностью погрузиться в ее мокрую пизду. Она кричит, когда я даю ей немного больше, и я наслаждаюсь видом, широко растянута вокруг меня.

Обхватив ее сочную задницу одной рукой, я даю ей больше, заставляя ее бедра дрожать. Я тру кончиками среднего и указательного пальцев ее набухший клитор, и она стонет, ее тело взбрыкивает на лестнице, но прижато к месту. Такая чертовски красивая. Такая чертовски отчаянная для моего члена.

«П-пожалуйста?» — умоляет она, но я продолжаю дразнить ее, растягивая наше удовольствие так долго, как только могу. Только когда я больше не могу выносить изысканную пытку не быть по самые яйца в ее тугой пизде ни на секунду, я позволяю себе войти полностью, заполняя ее своим членом и заставляя ее кричать мое имя так громко, что оно разносится эхом по всей библиотеке.

Ее киска сжимается вокруг меня, обнимая мой член, пока она покрывает меня своими скользкими, шелковистыми соками. «Боже мой!»

«О, боже», — хрипло говорит она, ее великолепные сиськи вздымаются при каждом вдохе.

Я обхватываю свободной рукой ее тонкое горло, сжимая его ровно настолько, чтобы она могла почувствовать давление на трахею, но недостаточно, чтобы помешать ее дыханию, которое такое же быстрое и прерывистое, как и мое собственное. Я выхожу и снова погружаюсь в нее, охваченный сладким облегчением от того, что глубоко погружен в нее.