Вытирая глаза, он садится и подмигивает мне. «Но ты этого не сделаешь. Твоя сестра убьет тебя во сне, и ты это знаешь».

Я качаю головой и смотрю в окно, пока он выезжает на дорогу.

«А если серьезно, Лоз. Как все прошло?»

«Какого хрена, Макс?»

«Я не имею в виду, как прошел сам секс, еб твою мать. Как это было», — он машет рукой, — «как после и все такое. Как ты? Это продолжается?»

«Это больше никогда не повторится».

«И она с этим согласна?»

«Да», — резко отвечаю я.

«О?» Он смотрит на меня, прежде чем снова обратить внимание на дорогу.

«Я не думаю, что ей…» Я сглатываю.

«Не думаю, что ей что?»

Я провожу рукой по лицу. «Что ей понравилось», — бормочу я.

«Конечно, понравилось», — настаивает он. «Ты как гребаный Дом или что-то в этом роде. Я вижу, как эти женщины пускают слюни на тебя, когда мы приближаемся к одному из тех клубов, куда ты ходил». Он выгибает бровь, глядя на меня.

«Я не довел её до оргазма, Макс», — выпаливаю я и тут же жалею, что не могу взять слова обратно.

«Ну, э-э, прошло много времени». Он неловко посмотрел на меня краем глаза и прочистил горло. «Ты не ожидал, что кто-то будет после Ани. Это дерьмо, которое нужно переварить».

Я провожу рукой по волосам. «Я чувствую себя таким чертовски виноватым».

«Из-за Ани?»

«И Мии. Мне следовало проявить хоть какую-то чертову сдержанность».

«Она красивая женщина, Лоз. Вы оба взрослые люди. И я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но…»

Я перебил его, прежде чем он успел закончить фразу. «Не смей, черт возьми, говорить мне, что Аня хотела бы, чтобы я двигался дальше».

«Ладно. Тогда я тебе не скажу. А Кэт знает?»

«Я так не думаю. Это ничего не значило. Я сказал Данте, что это больше не повторится, и я почти уверен, что Мия не будет говорить об этом».

Он молчит несколько мгновений, прежде чем снова заговорить. «Ты не сделал ничего плохого, Лоз».

Я не отвечаю. Если это правда, почему я чувствую себя таким чертовски разбитым из-за этого? Почему я не могу перестать думать о том, как я предал свои брачные клятвы?

Чувствовал бы я себя лучше, если бы это действительно ничего не значило?

Что, если бы я трахнул случайную женщину? Потому что единственное, что поглощает меня больше, чем моя вина, — это воспоминание о том, как я был погребен внутри Мии. Ее вкус. Ее запах. То, как ее мягкая плоть поддавалась под моими пальцами. Как ее горячая киска зжималась воке моего члена, словно была создана для меня. То, как это почти разорвало мое чертово сердце, когда она сказала мне, что между нами нет никакой химии — осознание того, что если бы у меня все еще было сердце, она бы его выпотрошила.

Глава 19

Мия

Я потягиваю свой горячий ромашковый чай, глядя на Лоренцо, пока он идет через комнату к холодильнику. Его брови нахмурены, темные глаза прикрыты и нечитаемы. Рукава его белой рубашки закатаны до локтей, так что все прекрасное искусство на его предплечьях полностью выставлено напоказ. Сегодня он надел свои светло-серые брюки от костюма, те, которые обтягивают его великолепную задницу, как будто вторая кожа. Я имею в виду, что ни один мужчина не имеет права иметь задницу, которая выглядит так хорошо. Я смотрю на его идеальный зад, пока он роется в холодильнике.

«Ты ищешь что-то конкретное?»

«Ужин», — ворчит он.

Поставив кружку на стойку, я подхожу к нему. «София приготовила лазанью, и я знаю, что она приберегла для тебя немного. Я подхожу к нему так, чтобы мы оба могли заглянуть в огромный холодильник.

«Я и сам могу найти», — фыркает он.

«И ты отлично справляешься», — говорю я с ухмылкой, когда он в третий раз берет одну и ту же банку йогурта.

Я тянусь к задней стенке за стеклянным контейнером с зеленой крышкой. Моя рука касается его руки, и у меня перехватывает дыхание. Тепло разливается по моей коже, несмотря на прохладную атмосферу. Он отстраняется, словно его обожгло раскаленной кочергой. Он тоже это почувствовал?

«Вот она», — я протягиваю ему еду, мой голос едва слышен.

«Спасибо», — хрипло отвечает он, выхватывая контейнер из моей руки. Только сейчас я замечаю, что его костяшки пальцев кровоточат. Снова.

«Хочешь, я приготовлю тебе немного салата?»

Он прищурился, глядя на меня.

«Мне понадобится всего минута, пока ты будешь разогревать лазанью в микроволновке». По причинам, которые я не могу полностью объяснить, я хочу хоть немного облегчить его боль, сделать что-то, чтобы он почувствовал заботу, даже если это будет всего лишь салат. «Тебе нравятся все овощи, кроме огурцов, да?»

«Да», — говорит он, и его лицо немного смягчается.

«Потому что это проделки дьявола», — поддразниваю я.

Легчайшая тень улыбки тронула уголки его рта. «Именно так».

Я беру салат из ящика для овощей и ставлю его на кухонный стол. Затем мы стоим рядом, я режу овощи, а он смотрит на микроволновку.

Я искоса смотрю на него. «Что случилось с твоей рукой?»

«Работа», — говорит он, пренебрежительно пожимая плечами.

«Тебе следует попросить Кэт взглянуть на нее».

Он качает головой. «Все в порядке».

Мы приближаемся друг к другу. От него исходит жар, как от печи. Он пахнет так приятно — свежим воздухом и одеколоном — и мой рот наполняется слюной. Я кусаю губу, осознавая, что мое дыхание становится все тяжелее, а пульс стучит по коже.

Когда я нарезала помидор, внезапное воспоминание о его языке у меня во рту заставило меня задрожать, и нож соскользнул, порезав мой палец. «Ой!»

«Ты в порядке?» Он хватает меня за руку, посылая ручейки удовольствия, текущие по мне. Лаская кончик моего пальца, он осматривает его на предмет повреждений.

«Это всего лишь маленькая царапина», — настаиваю я, отдергивая руку. Мурашки пробегают по коже.

Его глаза темнеют, превращаясь в черные глубины. «Тебе следует быть осторожнее, солнышко».

Солнышко? Он никогда меня так не называл. Мое горло сжимается. «Обязательно», — хрипло шепчу я, пока напряжение между нами накаляется.

Он кивает, его взгляд так пристально устремлен на меня, что я волнуюсь, что он может прочитать мои мысли. Мысли о нем и о том, каково это — снова поцеловать его. Его язык высовывается, пробегая по нижней губе, и я клянусь, что чувствую его между своих бедер.

Я делаю прерывистый вдох.

Его темные глаза сужаются.

Чертова микроволновка пищит, и вот так, чары разрушены. Он отворачивается, чтобы забрать свою лазанью, а я раскладываю ему салат и ставлю его на столешницу перед ним.

«Наслаждайся ужином», — говорю я с натянутой улыбкой, но он не оборачивается ко мне. Близость, которая была между нами, уже исчезла.

«Спасибо», — бормочет он.

Я проглатываю комок сожаления, который застрял в горле. Почему это так неловко?

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из кухни, но он хватает меня за запястье и тянет вперед. Наши тела едва в дюйме друг от друга. Мое сердце колотится. Кровь устремляется на юг. Во рту так сухо, что я даже не могу глотать. Затем он опускает голову, горячее дыхание струится по коже моей шеи и заставляет меня дрожать.

«Ты серьезно думаешь, что между нами нет химии, Мия?» — спрашивает он с тихим рычанием, которое проникает прямо мне между бедер.

«М-может быть, я неудачно выразилась».

"Может быть?"

«Да. Очевидно, у нас что-то есть, но…»

«Но что?»

«Ну, это должен был быть фейерверк, но это было больше похоже на шипение».

Он сердито смотрит на меня, щелкнув челюстью. «Шипение?»

Мне следует прекратить говорить. Прямо сейчас. Но я, черт возьми, Мия Стоун, и говорить, когда мне пора заткнуться, — это мое пожизненное проклятие.

«Все в порядке, не каждый парень может заставить каждую женщину кончить».

Черт возьми, Мия. Зачем?

Лоренцо рычит, его мускулы вибрируют от сдерживаемой ярости. Возвышаясь надо мной, он поднимает свою тарелку, сжимая ее так крепко, что костяшки пальцев белеют. Я вздрагиваю от собственной глупости. Я фактически обвинила самого опасного мужчину, которого я когда-либо знала, в том, что он не может удовлетворить женщину. «Я не имела в виду всех — я имела в виду себя. Ты не смог заставить меня кончить», — бормочу я, смущаясь еще больше. Что, черт возьми, со мной не так?