— Ты? — проронила она.

— Я знал, что мы свидимся снова, Чужестранка, — сказал всадник, и от звука его голоса она вздрогнула.

Этери сделала несколько несмелых шагов, замерев напротив.

— Кажется, я сотворила глупость.

Ее глаза стали мутными, голубизна исчезала. В радужке, в которой раньше отражалось звездное небо, он увидел только печаль и слезы. Иэн вздохнул. Каждое слово давалось ей с трудом. Чужестранка отвернулась. Не хотела, чтобы он видел, как она плачет.

“Я не сгорю”.

Иэн вспомнила ее последний взгляд перед тем, как ее запихнули в тюремную повозку. Ее гордую прямую осанку, точно такую же, как сейчас. Она не плакала, даже когда ее жизнь вот-вот должна была оборваться…

Иэн преодолел разделяющий их шаг. Плечи Этери мелко дрожали. Он протянул руку, коснувшись ее мягких волос.

— Расскажи мне все, — попросил всадник, гладя девушку по голове, словно маленького ребенка. Никогда прежде он не чувствовал подобной щемящей нежности. Ему захотелось укрыть Этери от всех невзгод. И плевать, кем она была - внучкой короля Примории или обычной девушкой.

Чужестранка подняла голову. По ее щеке скатилась слеза, оставляя соленую мокрую дорожку. Она вытерла слезы рукавом платья и рассказала. Поведала ему обо всем. О жестокости Артура, побеге Лилит, ссоре с Авалоной и страхе перед неизвестным. Девушка перед ним была далеко не обычной. Она видела то, что не дано узреть никому, чувствовала мир иначе, была ранимой и в то же время стойкой. Все это восхищало Иэна, заставляло его слушать голос Этери с замиранием сердца.

— Ты приставила нож к горлу короля, — сказал мужчина, стараясь осмыслить эти слова.

Она пожала плечами, а Иэн не смог сдержать смех. Этери повернулась, кинув на него возмущенный взгляд. Ее покрасневшие глаза стали четче и сделали лицо еще более очаровательным. Отсмеявшись, хэлл провел рукой по своим волосам, убирая спадающие на лицо пряди назад.

— И осталась жива, — продолжил он с улыбкой, — Почему ты все еще не веришь, что в пророчестве говорится о тебе?

Недовольно поджав губы, Чужестранка прошлась по комнате.

— Череда случайностей заставила меня оказаться здесь, в Ареморике.

— Случай определяет жизнь. Старая сионийская поговорка. Этот самый случай заставляет нас пройти через ряд не связанных между собой событий, чтобы сейчас оказаться там, где мы есть.

— Но я не хотела этого!

— Никто не хотел, — сказал Иэн, прижимаясь спиной к дереву, — Ты не хотела общаться с незнакомцем, но вновь и вновь он подбирался к тебе слишком близко. Ты не хотела оказаться в Ареморике. Но ты здесь. Ты не хотела знать о пророчестве…

— И что? — нахмурилась Чужестранка.

Иэн лукаво улыбнулся уголками губ.

— А может, все таки хотела?

Этери остановилась. Солнечные лучи играли с ее волосами, превращая их в настоящее золото. Сокровище. Иэн залюбовался ею, не сразу расслышав ответ.

— Я хотела узнать, как Лилит могла появится посреди озера, потеряв память, — уверенно сказала она.

— Ты узнала.

— Но какой ценой? — горько рассмеялась Чужестранка.

Иэн прищурился. Его слова могли ей не понравится, но он все равно произнес:

— Цена правды часто бывает непомерна.

Их взгляды, полные невысказанной боли, пересеклись.

Иэн опустился на мягкую траву. Он не знал, надолго ли Этери бросили в темницу, а потому хотел провести с ней как можно больше времени. Просто чувствовать, что она рядом. Всадник поманил ее.

Девушка качнулась на пятках, приблизилась и села рядом.

— Тебе нужно определиться с тем, что ты хочешь, — разумно сказал он. — Мести или справедливости?

— Не хочу больше видеть, как люди вокруг меня страдают, — она поджала под себя ноги и посмотрела вверх, туда, где располагалось решетчатое окно. — Им больно, и я чувствую их боль.

— Тогда тебе стоит принять роль, уготованную пророчеством, — неожиданно сказал Иэн, наклонившись.

Чужестранка резко повернулась и в один момент залилась краской. Их лица были слишком близко. Ее теплое дыхание сбилось.

— Почему? — тихим, словно утренний перезвон колокольчиков, голосом спросила она.

— Только так ты сможешь защитить тех, кто тебе дорог.

Этери вздрогнула.

— Ты обязательно поймешь, где твой настоящий дом, моя милая Чужестранка, — сказал Иэн, коснувшись холодными губами ее щеки.

— Почему вы не бросили меня в карцер? — спросила Этери, едва поспевая за сэром Пеллеасом. Рыцарь расслабленно вышагивал вдоль коридоров замка, ловко огибая выросшие прямо посреди прохода темно-фиолетовые ирисы. В этот раз на мужчине красовалось легкое боевое облачение. Кольчуга, сплетенная из мелких железных колец, а поверх нее длинное сюрко с гербом королевства на груди.

Если на флагах Империи Сион изображалась дикая ярая лошадь, вызывающая страх одним лишь взглядом алых глаз, то на гербе королевства, напоминающий по форме неровный щит, отображался меч. На его перекрестии распахнулись два крыла, а на самом верху щита в черных путах билось сердце. По двум сторонам от меча узорчатые буквы “П” и “К”.

Приморское Королевство.

— По той же причине, по которой вы сбежали из замка, — усмехнулся мужчина, а Этери споткнулась о какую-то корягу. — Смотрите под ноги, — сказал он, придерживая девушку за локоть. — Я служу королю давно, и за годы службы начал понимать, почему альвы так стремятся повеселиться, пускай и за чужой счет. Вековое существование обрекает их на вечную скуку. И мне тоже порой в тягость обыденное существование.

— Разве вы не боитесь гнева короля, сэр?

— Я уважаю Артура, но боюсь ли? Скорее всего, нет. Просто потому, что слишком хорошо знаю его.

— А как же назревающая война? — осторожно спросила Этери. — Вряд ли ее можно назвать обыденностью.

— Война - это не веселье, ваше высочество, — коротко ответил рыцарь, — война - это смерть. Будьте бдительны, — негромко произнес сэр Пеллеас, останавливаясь. От его взгляда, обращенного к ней, по спине пробежали мурашки, — расцвет апельсинового вереска близок.

Этери, сделавшая шаг, вновь споткнулась.

— Что вы сказали?

— Осторожнее, — снова удержав ее от падения, произнес мужчина.

Откуда рыцарю известно про апельсиновый вереск? Может, сэр Пеллеас верит в пророчество и ждет возвращения истинного правителя? Этери с сомнением взглянула на мужчину. Вряд ли… Он не похож на того, кто слепо верит судьбе. Как Авалона правильно заметила, людям свойственно переписывать историю, так почему пророчество не могло быть искажено?

Или пророчества никогда не существовало? Она замерла, обдумывая последнюю мысль. Но вереск расцветал… Сэр Пеллеас тоже остановился.

— Мы почти пришли, — сказал он.

— Куда? — насторожилась Этери. Почему она доверилась ему, если он был единственным рыцарем, который остался рядом с Артуром, когда она приставила стилет к его горлу?

Мужчина взмахнул рукой в сторону неприметной двери. Как оказалось, она вела на задний двор замка, где усердно тренировались рыцари. Они бегали трусцой вокруг поля, оттачивали навыки в боевых искусствах, бились врукопашную и на мечах, проходили полосы препятствий. Пеллеасу пришлось несколько раз заслонить Этери собой, чтобы на нее не налетели вошедшие в кураж рыцари.

— Что мы здесь делаем? — повторила Этери, проходя мимо дерущихся до первой крови мужчин.

— Вам не нравится? — спросил сэр Пеллеас, поправляя повязку. — Прекрасная леди в окружении храбрых воинов.

По правде, он лукавил. Рыцари не обращали на них внимания, слишком были преданы своему делу. И это сыграло им на руку, когда мужчина внезапно резко свернул с дорожки и направился к хозяйственной постройке - простому длинному зданию с черепичной крышей. Этери ждала, что они зайдут внутрь, но рыцарь обогнул постройку, и тренировочное поле скрылось с их глаз.

— Вы очень меня выручили.

Авалона уже стояла там. Привалившись к стене, она подбрасывала маленькие метательные ножи и ловко ловила их за лезвие. Волосы всадницы были собраны в высокий хвост, а одна прядь заплетена в косичку. В этот раз на ней не было платья, лишь удобные брюки, заправленные в сапоги, рубашка, явно снятая с мужского плеча и кожаный корсет с углублениями для ножей.