— Неужели? — в голосе невольно прорезался холод. — То есть, я правильно понимаю, что ты просишь меня о прощении за то, что угрожал рассказать хьенду Кадогану, что Часовой Архив и меня от огня на самом деле спасли фейри? А я их коварная приспешница?

— Я знаю, что все было не так, — нахмурился он. — Знаю, что благодаря тебе архив остался в целости. Я всего лишь хотел, чтобы ты выбрала меня на посвящении.

— Конечно, ведь нет ничего лучше, чем обрести доверие командира шантажом, — продолжила издеваться Авалона. Она давно уже на него не злилась, но ей понравился виноватый вид Фонзи, и она хотела продлить это упоительное мгновение.

— Иначе ты бы меня не выбрала! — сорвался он на крик.

— С чего такие выводы? — усмехнулась хэлла, глядя на Фонзи снизу вверх.

— Для тебя я был тенью. Не всадником и не другом, даже не знакомым, а тенью, случайно промелькнувшей за углом. Ты меня не замечала.

— Тебя сложно не заметить, — откровенно потешалась Авалона. — В этом весь ты, Фонзи. Видишь только то, что тебе угодно видеть. Я знала, что рано или поздно стану дьердом, и присматриваться к вам начала давно. Ты был первым, кого я внесла в список потенциальных всадников девятого отряда.

Фонзи притих и несколько раз недоверчиво моргнул. А потом весело рассмеялся, согнувшись пополам и упираясь в колени. Авалона улыбнулась. Таким он ей нравился больше. В непроизвольном жесте она потянулась к его голове, потрепав по волосам. Светлые кудри оказались жесткими, но приятными.

Хэлл замер. Медленно выпрямился, пристально всматриваясь в лицо Авалоны.

— Я не в обиде, — тихо сказала девушка.

Фонзи улыбнулся ей самой светлой из своих улыбок, сделал шаг, преодолевая разделяющее их расстояние, и заключил в крепкие объятия. Авалона застыла. На мгновение ее сердце перестало биться. Аромат терпкой мяты и древесного мха вскружил голову. Она почувствовала крепкие мужские руки на своей талии, да пару прядей кудряшек, что щекотали шею. Что это? Почему ей вдруг стало так горько? Она не почувствовала привычной тошноты и мерзости, когда он коснулся ее. Дыхание сбилось, и Авалона неуверенно обняла Фонзи в ответ. Его плечи вздрогнули, и он прижал ее к себе еще сильнее. Тепло его тела грело, заставляя губы расплываться в улыбке.

“Твой будущей отряд состоит из неудачников!”,— голос Хагалаза хлесткой плетью прозвучал в ее голове. Воспоминание заставило отшатнуться, разрывая уютные объятия.

“Фонзи Баррад? Его ненависть сжигает все на своем пути, усмирить его смогут только железные путы, которыми ты никогда не воспользуешься, потому что чувство жалости возьмет верх”.

Фонзи отступил на несколько шагов. Он светился, точно солнце в ясном небе, не подозревая, что в висках Авалоны отдается голос их учителя. Хэлла неотрывно смотрела на Фонзи, понимая, что Хагалаз прав. Стоит ей исчезнуть, как в его груди поселиться маленький сгусток ненависти, что будет разрастаться до тех пор, пока не обратиться в черное гнильное пламя. С ним может случится то, что случилось с Аврелией, и Авалона не в силах ему помочь.

Она никому не способна помочь…

— Мне нужно идти, — безэмоционально сказала Авалона, проходя мимо Фонзи.

— Увидимся в храме! — крикнул он ей вслед.

“Только на моей собственной казни”, — с мрачной усмешкой подумала Авалона.

Тяжелое дыхание. Сердце бьется с бешеной скоростью. На поле битвы пахнет серой и металлом. Руки по локоть в крови. Жар усиливается, огонь уже рядом, он уничтожит их дом. Доказать… нужно доказать, что он не слаб, иначе его ждет вечный позор. Лес горит, деревья в огне, они кричат, и этот безумный крик врезается в голову болью. От них остается лишь белый пепел. Осознание этого душит, колени подгибаются, а в голове стоит шум, рой бесчисленных голосов, молящих о помощи. Сколько он уже здесь? Несколько дней? Кажется, будто бы вечность.

И во всем этом виноватон.

Этоегомалодушие сгубило все.

Онотобрал последнюю надежду и еще смеет просить о помощи. Что ж, да будет так,онеще сильно пожалеет, ведь настанет время платить по счетам…

Сделка есть сделка.

Элфи резко распахнул глаза. Он прерывисто дышал и чувствовал себя так, словно пробежал целый марафон.

Так это был сон…?

Альв издал невеселый смешок. Удивительно, ему удалось уснуть в то время, когда его буквально поджаривают на месте. Руки давно потеряли чувствительность, через несколько часов цепи прожгут кожу на запястьях до костей. Со спиной будет то же самое. Он превратиться в скелет, хотя об этом можно даже не думать. Инквизиторы казнят его гораздо раньше, более изощренным способом.

Элфи попытался вдохнуть, но не смог. Он выплюнул сгусток крови, задержавшийся в горле. От каждого вздоха начинало колоть в груди. Его плечи так и не зажили. Регенерация пошла к дьяволу, как говорила Этери. В голове шумело, а темная тюремная камера, освещенная одним единственным факелом, переворачивалась в зависимости от того, в какую сторону он повернет голову.

Гребанные сионийцы. Они знали толк в пытках. Когда Элфи понял, что совершил ошибку, бежать было поздно. Их все равно поймали бы. Нужно было показать всадникам, что им удалось схватить его только потому, что он сам этого захотел. И они купились. Начали подозревать. Не зря же его уже третий день не могут казнить.

Он считал минуты, считал часы. Все, чтобы не сойти с ума.

Несмотря на прожигающие кожу цепи, он ощущал ледяное прикосновение.

Зверский холод заползал под одежду, держал его за руку. Элфи ненавидел его и даже боялся. В тот день, когда его жизнь была разрушена, сначала пришел жар, а за ним безразличный холодный ветер, ломающий его судьбу. Стужа пыталась поглотить его, заморозить и раздавить. С тех пор альв старался не соваться в подобные этому места.

Но не все в Ареморике зависело от него. Вернее, от альва уже давно ничего не зависело. Он ослаб. Его жизненная нить еле держалась, она ускользала, растворялась, становясь слишком тонкой. Хорошо, что всадники не видели цепочку у него на шее, иначе им не пришлось бы подвешивать Элфи к железу вовсе.

Слишком рано умирать, так он думал, когда отправлялся на ту сторону. Все было бы иначе, приведи Элфи Лилит. Ареморика играла с ним, издевалась над Королем Падших, карала его за промахи. И в конце концов, решила, что он недостоин жизни, закинув его в Империю Сион. Лишь в этом месте настолько люто ненавидят фейри, что готовы убить просто за то, кем они являются. Правда, правила игры сильно изменились. Теперь их не карали на месте. Вместо этого их пытали, заставляя мучиться до тех пор, пока сама Дану не спускалась забрать души своих любимых созданий.

Элфи усмехнулся и тут же содрогнулся от новой волны боли.

Что ж, в каком-то смысле его вендетта случиться раньше задуманного. Кто бы мог подумать, Элфи так стремился жить, чтобы столь глупо попасться и умереть привязанным к железному стулу.

А все из-за одной прыткой девчонки.

Он вспомнил ее, девушку с невзрачными глазами и волосами цвета осенних листьев. Элфи подозревал, что с ней что-то не так. Слишком уж она любила совать нос в чужие дела. Но он никак не предполагал, что внучка короля окажется видящей. Пускай она была слабой и неопытной, но ее дар менял все. Видящих не осталось в Ареморике, да и тогда, когда они были, их можно было сосчитать по пальцам.

Этери, сама того не подозревая, видела игры фейри. Черные ленты, о которых она говорила - волшебные чары фейри, что забирали души людей в Ареморику. На той стороне люди умирали, хотя на самом деле продолжали существовать в Ареморике. Это гораздо проще, чем приводить сюда живого человека. Но если бы Элфи и мог забрать душу Лилит, он бы этого все равно не сделал.

Она нужна была королю живой. Правда, есть подозрение, что Артур теперь ничего не получит.

Мрачные мысли Элфи прервал звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Он напрягся. За ним пришли, чтобы увести на казнь. Он и так слишком долго провисел в этой полутемной каморке.