Он оказался прав.

Осознание своей правоты проскользнуло и тут же исчезло. В холодный мир Иэна ворвалось пламя, когда он увидел, как в ее глазах отражается северное небо. Глубокий синий цвет окрасил мутную радужку, заплясали в танце сверкающие звезды. Горький аромат свежей ночи и едва заметная цитрусовая сладость вскружила ему голову. Иней, который хэлл ощущал на руках, начал таять. Черствое сердце гулко забилось. Притягивая ее к себе, он разглядывал женщину с непривычным для себя любопытством.

Она же на него даже не посмотрела. Ее взгляд был направлен в сторону выхода из ресторации. Девушка убрала его руки со своей талии и бросилась бежать. Иэн застыл, но тут же быстрым шагом направился следом.

— Зачем ты ее отпустил? — негодовал догнавший его Фонзи.

— Она не фейри, — вновь повторял Иэн как заведенный.

Не фейри, но его приспешница. Когда Иэн увидел, как она смотрит на альва в тюремной колеснице, то понял, почему она источала такое очарование. Просто связавшись с фейри, она заключила сделку. Следствие ее красоты - гребанное волшебство. Руки мужчины сжались в кулаки, но он тут же одернул себя, мигом разжимая пальцы. Он… злится? Почему? Не уж то причина в его собственных чувствах? Тело всего лишь отзывалось на волшебный морок, что наложил на нее фейри. Мутная пелена с глаз начала растворяться, а дыхание выравниваться. Спокойствие вновь обуяло хэлла.

Авалона подошла к Чужестранке. Кандалы защелкнулись на ее тонких запястьях. Девушка медленно проследила за тем, как натягивается цепь, и стремительно повернулась к Иэну. Острый подбородок с вызовом вздернут, брови нахмуренны. Золотистые волосы взметнулись вихрем.

— Я не сгорю, — ее южно-приморский звучал протяжно, в тихом голосе отчетливо слышалась уверенность.

— Все люди горят, — бросил с улыбкой Фонзи. Авалона метнула в его сторону жесткий взгляд, и парень недовольно фыркнул. Между этими двумя явно что-то происходило, но Иэн решил, что не будет вмешиваться.

— Сгореть в огне милосердная смерть, — с равнодушием, что сново завладело его сердцем, произнес он и указал на тюремную карету, — а вот он будет умирать в муках.

Маска невозмутимости и гордости сползла с ее лица, обнажая то, что скрывалось под ней. Страх. Она покачнулась, цепь натянулась сильнее. Бледность придавала ее лицу еще большее очарование, а страх сделал туманные глаза большими, совсем как у белого кролика.

— За что? — ее голос стал хриплым.

Фонзи шагнул вперед. Его лицо исказила гримаса ярости.

— Он фейри, — выплюнул он, — мерзкое отродье Дану.

— Элфи не сделал ничего, за что его можно убить.

— Не сделал тебе! — выкрикнул Фонзи. В несколько шагов он оказался рядом с девушкой и притянул ее к себе за пояс платья. Чужестранка вздрогнула и попыталась высвободиться, но кандалы не позволили, да и Фонзи держал крепко, — Из-за тебя… Из-за таких, как ты, наш дом был окружен этими мерзкими тварями. Из-за таких, как ты погибли мои родители. Ты не меньше него заслуживаешь смерти.

Он замахнулся, собираясь ударить ее в неконтролируемом приступе гнева, но не успел. Иэн в два счета оказался рядом, перехватывая занесенную для удара руку. Он был сильнее Фонзи и с легкостью подавил сопротивление.

Авалона покачала головой и потянула чужестранку за собой, сажая в тюремную карету.

— Угомонись, — резко произнесла она, закрывая дверь кареты. Хэлла выглядела недовольной, но причину ее плохого настроения Иэн не успел выяснить. Авалона подошла к Фонзи, схватила его за ворот доспехов так, что он поневоле наклонился. Между их лицами почти не осталось расстояния. — Твоя ненависть затмевает разум. Прекрати мешать собственные обиды с работой, — его взгляд изменился, но Авалона этого не заметила, продолжая говорить, — Ты становишься неуправляемым. Только что ты чуть не ударил девушку. Да, она житель Примории, но она сама подписала себе смертный приговор, когда связалась с фейри. Кто тебе дал право прикасаться к пленнице? — каждое ее слово, словно удар хлыста.

Авалона отпустила его.

— Еще одна подобная выходка, и я обращусь к хьенду Кадогану с просьбой твоего отстранения, — Фонзи замер, подняв на ее неверящий взор.

Фейт поежилась, а Кевин хмуро произнес:

— Ты не можешь так поступить.

Иэн знал наверняка, что может. Не успевший утихнуть гнев Авалоны перескочил на новую жертву.

— Я хочу, чтобы вы поняли: мне нужны солдаты. Те, чья сила будет столь велика, что не даст им погибнуть в бою. Вы стоите рядом со мной только потому, что в свое время я поверила в вас. Не дайте мне разочароваться.

Она вздохнула. Фейт подошла к Авалоне и сжала ее похолодевшую руку. Иэн увидел, как ладонь Авалоны дрогнула от прикосновения.

— Тебе тяжело, — тихо сказала Фейт, переставая дрожать, — ты боишься, Авалона. Ответственность, что свалилась на твои плечи, не дает тебе продохнуть. Мы поможем тебе справиться с этим, но только не вини Фонзи. Он просто запутался, пытаясь заглушить боль утраты в ненависти. Лучше жить с ненавистью на сердце, чем с бесконечным горем, все сильнее сжимающим горло.

Бровь Иэна удивленно взлетела вверх. Надо же, маленькая Фейт перестала бояться высказывать свое мнение. Девчонка попыталась улыбнуться. Авалона издала тяжелый вздох и кивнула.

— Последнее предупреждение, — сказала она, глядя на смертельно бледного Фонзи.

Хэлла скрылась в гостинице. Кевин и Фейт отправились в ресторацию, а Иэн остался стоять рядом с Фонзи. Он сам не понимал, почему не ушел вместе с остальными. Фонзи напоминал собственную безликую тень. Не то, чтобы Иэна волновало его состояние, но он чувствовал, что должен здесь находиться.

— Ты поступил глупо и опрометчиво, — раздался в ночной тишине его голос.

Фонзи резко повернулся к нему, скрипнув зубами от злости.

— Только не надо читать мне нотации. Хватает и того, что меня защищает девчонка, что дрожит от каждой сломанной ветки.

— Тем не менее, слова девчонки повлияли на решение Авалоны, — как бы невзначай заметил Иэн.

— Не повлияли, в том то и дело, — он грустно улыбнулся, рассматривая звезды, приветственно мерцающие на небе. — Если мышка что-то решила, она от этого не отступиться. Я знаю.

То, с какой теплотой Фонзи говорил об Авалоне, поставило мужчину в тупик. Он и раньше замечал его особое отношение к командиру, но только теперь понял, чем оно вызвано. Иэн улыбнулся уголком губ. Надо же… А Фейт была права.

Фонзи Баррад пытается заглушить боль, но не только боль от потери родителей. Он старается забыться, чтобы не вспоминать о неразделенной любви.

Этери не боялась сгореть. Несколько раз она уже чуть не сгинула в огне собственных эмоций, когда сильный жар сжимал грудную клетку, отчего ее начинало колоть. Когда она переместилась в Ареморику, в ее собственном маленьком мире что-то изменилось. Или изменилась она сама? Всю свою жизнь Этери посвятила тому, чтобы быть нормальной. Она не хотела, чтобы ее боялись. Но люди продолжали обходить ее стороной и тогда Этери сдалась. Их страх даже приносил ей удовольствие, подпитывая собственное эго. Но здесь, в странном мире со странными людьми, все наоборот.

Это она должна бояться их.

Последние несколько дней Этери не помнила. Их везли через лес или город? Карета подпрыгивала на ухабах или плавно плыла по ровной дороге? Элфи находился рядом с ней или его поместили в другую карету? В голове ничего, кроме вязкой пустоты. Руки обездвижены тяжелыми кандалами. Время продолжало растягиваться, словно мягкий ирис, пока ее не кинули в тюремную камеру.

Холод немного отрезвил, заставил открыть глаза и оглядеться. Каменные сырые стены, по которым стекали капли конденсата, и решетка с узкими железными прутьями. Камера без окон и кровати. Цепь ее кандалов пригвоздили к каменным плитам. Этери подползла к стене и привалилась к ней спиной. Белоснежная блузка сразу же намокла и стала грязной. Перед глазами все плыло. Она не ела три дня, и даже дохлая крыса в углу камеры показалась ей привлекательной пищей.