«Что же тебе Ирочка Сайко не порекомендовала?» — подумалось мне. Но вслух я произнесла совсем другое:

— Правильно, Клим. Конечно, сделай себе собственные фотки. И советую: поторопись. А то как бы у Тимки негативы не затерлись, учитывая популярность твоего светлого образа.

— Ты о чем? — изумился Клим.

Я усмехнулась:

— Говорят, что ты в нашей школе давно Леонардо ди Каприо в популярности обошел.

— Я? Ди Каприо? Каким образом? — еще сильнее озадачился Клим.

— Девочки из шестых и седьмых классов твой светлый образ скупают тоннами, — нанесла новый удар я. — Все, включая...

У меня чуть не вырвалось: «Ирку Сайко», — но я сумела вовремя заткнуться.

— Что ты несешь? Кто скупает? Кого включая? — Клим то ли прекрасно изображал смущение, то ли мои слова и впрямь повергли его в полный шок.

— Ну как же, Климентий, — продолжала иронизировать я. — Ты у нас прекрасный Принц! Вот все девчонки в тебя и втюрились. А теперь добывают у Тимки твои фотографии. Чтобы любоваться дома. Смотрят на тебя и мечтают.

— Ужас какой! — проорал в трубку Клим.

— Кому ужас, — старалась как можно более спокойно говорить я, — а кому и большое счастье. А еще некоторым — деньги.

— Какие деньги? — уже срывался голос у Клима.

— Так сказать, маленький бизнес, — засмеялась я. — Тимка же не бесплатно это делает. Он тебя за деньги продает. А девочки с удовольствием платят.

— Агата, ты меня убила, — загробным голосом произнес Клим и с грохотом бросил трубку.

Я еще долго, как полная дура, слушала частые гудки. Мне было совершенно неясно: то ли Клим обиделся на меня, то ли на Тимку, то ли на всех разом, включая поклонниц, скупавших его фотографии? Так и не придя ни к какому выводу, я вздохнула и набрала номер Зойки.

— Где ты была? — после первого же гудка схватила трубку моя подруга. Впрочем, ответа ей, видимо, не требовалось. Не успела я раскрыть рот, чтобы поделиться результатами визита к Тимке, как Зойка затараторила:

— Звоню тебе, звоню. Потрясающие новости! Представь, что мне рассказала Мити́чкина...

— Не представляю, — перебила я, — ты ведь терпеть Таньку не можешь.

— Ну и что, — ничуть не смутилась Зойка. — Ведь она сама позвонила мне. И вообще, какая разница. Лучше слушай.

— Слушаю, — откликнулась я.

После этого Зойка затараторила, как пулемет:

— Мити́чкина заходила к Сайко...

— Когда? — обомлела я.

— То ли вчера, то ли позавчера. Не имеет значения, — нетерпеливо проговорила Зойка. — Так вот. У этой Сайко в комнате висит огромная фотография. Она и Клим. Крупным планом. Ты представляешь? Во, наглость!

— Ну и что, — постаралась как можно равнодушнее произнести я. И, словно бы убеждая больше себя, чем Зойку, продолжила: — Они ведь вместе играют. Две самые главные роли в спектакле. И Тимка их много снимал, сама ведь видела. Вот Ирка и заказала Тимуру фотографию себе на память. Не каждый ведь день играешь главные роли.

— Ха! — выдохнула Зойка. — Я понимаю, если бы Ирке хотелось повесить на память фотку, где они в костюмах или хотя бы на сцене. А они в коридорчике у окошка стоят. Два, так сказать, голубочка. Понятно тебе, подруга?

— Ничего не понятно, — еще старалась найти какое-то невинное объяснение я.

— Зато мне понятно, — в полном раже выкрикнула Зойка. — Пока ты, Агата, ушами хлопаешь, Клима твоего преспокойненько уводят.

— Неправда! — воскликнула я.

— Если мне не веришь, спроси у Мити́чкиной, — обиделась Зойка и бросила трубку.

«Да что же сегодня со всеми творится? — подумала я. — Трубки кидают. Гадости говорят». И неожиданно для самой себя я горько расплакалась.

Зойка еще долго на меня дулась. С ней это бывает. В таких случаях трогать ее бесполезно. Единственный способ — дождаться, пока она сама успокоится. Клим и вовсе вел себя странно. В школе он кидал на меня косые взгляды. Когда же я к нему обращалась, держался со мной, будто мы едва знакомы. А Тимка закатил мне жуткий скандал, потому что перед этим Клим устроил ему скандал из-за фотографий. Он требовал, чтобы Тимур перестал тиражировать его изображение. А тот заявил: «Это моя работа. Что хочу с ними, то и делаю, и, вообще, если я перестану тебя продавать, то лишусь оборотных средств на воспроизводство». Словом, они едва не подрались и теперь не разговаривали. Мало того, Клим демонстративно отсел к Будке. А Тимка в знак протеста теперь сидит с Серегой Винокуровым.

Мне Сидоров, естественно, высказал все претензии. Однако, спустя некоторое время, вдруг начал чуть ли не каждый день названивать. Мол, ему нужно потренироваться в фотопортрете, и не могу ли я попозировать.

Я согласилась. После чего была вынуждена не только позировать, но и за свой счет печатать фотографии. Потому что, по словам Тимки, его в этот момент постиг «финансовый кризис», и даже с продажей Климовых фоток поклонницам средств на полное воспроизводство не хватало. В общем, Тимкина тренировка обошлась мне в копеечку. Хотя я не жалею. Фотографии получились что надо.

Репетиции «Золушки» шли полным ходом. А с начала декабря Зойка с кучей помощниц вовсю занялись примеркой костюмов. Даже Зойкину мать подключили. Тетя Лида консультировала в особо сложных и спорных случаях. Мое платье получилось просто потрясающим. Зойка превзошла саму себя. Конечно, платье Золушки выглядело строже и благородней. Зато мое было очень ярким и, по словам самой Зойки, «подчеркивало образ». Зойка платьем не ограничилась и соорудила мне еще огромную шляпу из старого абажура. А Тимка даже пожертвовал мне для украшения этого головного убора три павлиньих пера.

На первой же репетиции в костюмах я убедилась: шляпа как раз то, что надо. Стоило мне появиться на сцене, как все взгляды оказывались прикованы к моей голове. И до моего ухода за кулисы зрители больше ни на кого не смотрели. Зойка осталась очень довольна. В другое бы время я тоже порадовалась. Но сейчас настроение было просто никудышное. Клим продолжал вести себя со мной так, будто мы никогда с ним не общались за пределами школы и класса. Зато я все чаще и чаще натыкалась на них с Сайко.

Однажды я даже попробовала поделиться с Зойкой, однако она оборвала меня на первой же фразе:

— Раньше надо было думать, когда я тебя предупреждала. А теперь поздно, подруга. Если, конечно, не хочешь бороться.

— В таких делах бороться как-то противно, — поморщилась я.

— Тут и заключается твоя роковая ошибка, — устало произнесла Зойка. — И вообще, пошли ты этого Клима куда подальше. Других парней, что ли, нету?

— Естественно, есть, — вымученно улыбнулась я.

А Зойка поторопилась перевести разговор на другую тему. Вернее, все на те же костюмы к спектаклю. Она сейчас вообще ни о чем больше не могла думать. Вся школа жила подготовкой к двум спектаклям. Одни носились с костюмами, другие делали декорации, третьи подбирали фонограммы.

В результате, кроме членов Театральной студии, к подготовке спектаклей подключилась уйма добровольцев. Изольда пребывала в полном воодушевлении и восторге. А вот многие другие учителя не скрывали недовольства. Все-таки конец полугодия, а у ребят головы заняты неизвестно чем. В особенности возмущалась Предводительница, ибо кривая успеваемости по математике резко пошла вниз, причем не только в нашем, но и в других классах. И вот, влепив Будке очередную двойку, Мария Владимировна заявила:

— На ближайшем же педсовете поставлю вопрос, чтобы те, кто не успевает по всем предметам на «четыре» и «пять» к занятиям в театральной студии не допускались.

Заявление Предводительницы вызвало среди участников студии настоящий переполох. Мало кто из нас мог похвастаться учебой только на «четыре» и «пять». Будка по этому поводу вообще заметил, что нельзя требовать от людей невозможного. И, редкий случай, над его словами никто не засмеялся.

Слухи о коварных планах Предводительницы тут же дошли до Изольды. Как докладывала тетя Нонна, Изольда немедленно понеслась к директору и начала метать громы и молнии. Мол, не дам статистике успеваемости затоптать ростки духовности.