Что тут началось! Все толкались и пихались. Кто-то кричал, кто-то визжал, кто-то рыдал. В общем, кошмар! Тем более что густой дым стремительно распространялся по классу, и мы практически ничего не видели.

— Стоять! Не двигаться! — перекрыл наши вопли голос Ники.

Но призыв его не произвел никакого эффекта. Мы уже мало чего соображали.

— Стоять! — вновь попытался навести порядок Ника.

Но его голос перекрыли душераздирающие звуки из коридора. Зойка, всё это время отчаянно пытавшаяся проникнуть вперед огромного Сереги Винокурова, вцепилась в меня и прокричала в самое ухо:

— Ну, все! Погибли!

Я вдруг сообразила, в чем дело. Это сработала сирена пожарной сигнализации. Скрытый от нас дымовой завесой Ника носился по классу и чем-то гремел и хлопал. Сирена продолжала надрывно орать. Дым понемногу начал рассеиваться.

— Зойка, давай к окну, — я потянула ее прочь от двери.

Однако отойти от двери тоже оказалось совсем не просто. На нас напирали стоящие сзади. Все же нам удалось пробиться к окну. Там мы нашли красного отдувающегося Нику. Голос у него уже садился, но он продолжал сипеть:

— Стойте! Назад!

— Николай Иванович, мы уже, — имела наглость заявить Зойка.

Завуч вытаращился на нее, и нельзя сказать, что глаза его при этом засияли от радости:

— Опять вы?

— Почему «опять»? — похлопала глазами Зойка. — Мы только что сюда пробились.

Ника лишь рукой махнул. Дым почти улетучился. Сирена тоже смолкла. Толпа у двери вдруг расступилась. В класс стремглав вбежали наш новый директор Виктор Владимирович Макарихин, завхоз и охранник.

— Николай, что у тебя тут творится? — строго воззрился директор на физика.

— У меня? — с возмущением возопил тот.

— Ну, не у меня же, — не сводил с него взгляда директор.

Он шумно втянул носом воздух.

— Наверное, Николай Иванович опыт какой-нибудь неудачно поставил, — услужливо подсказал завхоз.

Ника, ни слова не говоря в ответ, нагнулся, поднял Будкин рюкзак и выпотрошил из него на стол еще слегка дымившееся содержимое. Затем, воздев руку с опустевшим рюкзаком, осведомился:

— Чей?

На мгновение в классе воцарилась полная тишина. Наконец Будка срывающимся голосом изрек:

— Вообще-то мой.

— А в частности? — почему-то глядя на меня и Зойку, задал новый вопрос физик.

— Меня вот что интересует, — вмешался завхоз. — Пожарные требуются, или очаг ликвидирован?

— Ликвидирован, — поморщился Ника.

Завхоз повернулся к директору и по-военному спросил:

— Могу быть свободен?

— Свободен, свободен, — скороговоркой произнес Макарка В.В.

— И я тоже? — поинтересовался охранник.

На сей раз Макарка лишь молча кивнул. Завхоз и охранник удалились. А Макарка остался.

— Попрошу всех сесть, — распорядился завуч.

Мы направились к своим партам.

— А вы, Будченко и Сидоров, выйдите к доске, — продолжал командовать завуч.

Тимка и Будка, переглянувшись, неторопливо выполнили приказ.

— Николай Иванович, — обратился директор к физику. — Объясните, пожалуйста, что у вас тут произошло?

Они очень забавно смотрелись рядом. Высокий худой директор с густой темной шевелюрой. И маленький толстенький Ника, у которого волосы сохранились лишь по бокам крупной, круглой головы.

— Насколько я понимаю, — нарочито сухо произнес Ника, — ученик восьмого «А» класса Сидоров Тимур должен был сегодня отвечать у доски, чтобы исправить свою единицу, выставленную мной ему на предыдущем уроке. Так, Сидоров, или нет?

— Так, — сквозь зубы процедил Тимка.

— Но, видимо, — продолжал физик, — Сидорову Тимуру не захотелось тратить свое драгоценное время на подготовку к ответу.

— Неправда! — с возмущением выкрикнул Тимка. — Я как раз готовился!

— Правильно, — в голосе физика послышалась уничтожающая ирония. — Ты готовился, но несколько не должным образом. А для того чтобы подготовиться, — обратил физик свой взор на директора, — ученик восьмого «А» класса Сидоров Тимур вступил в сговор со своим одноклассником Будченко Дмитрием.

— Неправда! — хором проорали Тимур и Будка.

Но физик словно не слышал их. По-прежнему обращаясь только к директору, он назидательно произнес:

— И вот результат. Цель достигнута. Урок сорван.

— Не срывал я урок, — набычился Тимка.

Физик, опять не отреагировав на его слова, ткнул в дымящиеся обломки и обратился к Будченко:

— Что это было?

Лицо у Митьки враз стало несчастным. И он каким-то чужим голосом пролепетал:

— Не знаю.

— То есть ты хочешь сказать, что эту штуковину тебе в портфель подбросили? — пристально посмотрел на него физик.

— У меня нет портфеля. Это рюкзак, — зачем-то уточнил Будка. — А штуковину мне не подбросили. Я сам ее положил.

— Ах, значит, все-таки сам, — сверкнули недобрым огнем глаза Николая Ивановича. — И ты не знаешь, что это такое?

— Не знаю, — покачал головой Будка.

Ника весьма выразительно поглядел на директора. Затем продолжил допрос:

— Ты, Будченко, еще скажи, что не помнишь, где это взял.

— Как это не помню? Помню, — уверенно произнес Митька. — На улице нашел.

— Вот так, Будченко, просто шел, шел и нашел? — с хищным видом спросил физик.

— Ну, не совсем, — выдавил из себя Митька. — Хотя почти.

— Тогда поделись, будь любезен, когда и где с тобой произошло сие знаменательное событие.

— Вчера, — стараясь не смотреть на своего мучителя, отозвался Будка. — Гулял и нашел. Там, во дворе, коробки валялись. Фирма одна со склада съезжала. Ну, и бросили. Я мимо проходил, а это как раз там и лежало.

— Одно? — полюбопытствовал физик.

— Такое одно, — внес ясность Митька.

— А было и другое? — явно охватило волнение директора.

— Ну-у...

Я заметила, что Митька украдкой глянул на Тимку. Тот кивнул, словно бы разрешая признаться.

— Там была еще пара петард, — проинформировал директора Будка.

— Где они? — встрепенулся Макарка В.В.

— Вчера расстрелял, — последовал Митькин ответ.

Может, мне показалось, но, по-моему, директор облегченно вздохнул. Он явно тревожился по поводу состояния родной школы.

— Один? — тем временем поинтересовался физик.

Митька со вздохом сказал:

— Один.

По его виду я мигом догадалась: врет. Наверняка они это проделали вместе с Тимкой, а может, и с Климом.

Допрос инквизиции продолжался.

— А зачем тебе, Будченко, понадобилось тащить эту штуку в школу? — рыбьи глаза физика, не мигая, смотрели на жертву.

Митька задумался, но лишь на минуту, а затем уверенным тоном выпалил:

— Принес, потому что с вами, Николай Иванович, хотел посоветоваться. Я же не знал, что она взрывается. А мне еще никогда таких штук раньше не попадалось.

Директор и завуч снова переглянулись. Похоже, Митькин ответ поверг их в растерянность. А потому инквизиторы были вынуждены взять короткую паузу. Первым пришел в себя Ника:

— А если бы ты, Будченко, к примеру, гранатомет «муха» нашел, тоже в школу бы принес, чтобы со мной посоветоваться?

— Не, — оживился Будка. — Гранатомет «муха» я знаю. Его нужно сразу нести в милицию. Я уже находил.

— Где? — у Макарки В.В. даже челюсть отвисла.

— В деревне. Летом. Под кустом, — охотно и радостно сообщил Будка.

— Мальчик в деревне нашел пулемет, больше в деревне никто не живет, — заржал с задней парты Серега Винокуров.

Больше почему-то никто не засмеялся. Однако Ника все равно счел своим долгом прикрикнуть:

— Тихо!

А директор спросил:

— Будченко, что ты летом в деревне сделал с гранатометом?

— Я лично ничего, — отвечал ему Будка. — Мы с ребятами эту штуку нашли. В кустах. За околицей. Ну, стоим, вертим ее во все стороны и думаем: что это и откуда она в кустах оказалась? Один парень говорит: «Это, наверное, такой специальный шпионский фотоаппарат». А я возражаю: «Зачем в нашей деревне шпионить?» В общем, вертели-вертели, а потом, видно, на что-то нажали. Тут ка-ак бабахнет! — Митька на мгновение умолк и продолжил: — Мы все упали. Потом поднимаюсь и вижу: новый сарай бабки Груши разнесло на мелкие кусочки. Ну, прямо ничего от этого сарая не осталось. Так что «муху» я теперь никогда в жизни трогать не буду.