— Ну ты и сволочь, Паша, — горько произнесла я в ответ.

В голове пульсировала лишь одна фраза: «За что?!»

Но на последних моих словах в кабинет вошли Гриша и Даша. Мигом оценив ситуацию, мой одногруппник, с которым мы успели уже подружиться, рывком шагнул к Паше и схватил его за грудки:

— Это ты, гнида, да?

— Ты че, сдурел либо, э… — тут же убрал надменную маску тот и жалостливо скукожился.

— Ты всем прислал эти мерзкие фотки.

О, Боже, только не это… Он еще и прислал всем.

Я беззвучно опустилась на стул, что не осталось без внимания тех, кто намеревался подраться.

— Рит, всё нормально? — спросил меня Гриша.

Паша, воспользовавшись его замешательством, вырвался из тисков, схватил свою сумку и рванул из кабинета. Его дружки ужались и притихли на своих местах. Гриша трижды в неделю ходил в спортзал, и долгие годы тренировок давали о себе знать — выглядел он внушительно, и проверять его мощь на себе никто не хотел.

— Гриш, пошли, — дернула его за рукав Даша.

Они сидели сзади меня, и я прошептала:

— Спасибо.

— Урод, — с ненавистью процедил сквозь зубы мой друг.

— Покажи, что он прислал, — попросила в ответ.

— Лучше не надо, — с жалостью глядя на меня, сказал Гриша.

— Я уже видела. Мне на стол тоже положили. И парню моему вчера прислали.

— Козел, — продолжал негодовать Гриша и даже стукнул кулаком по столу. — Нафига ему это надо?

— А вот этого не знаю. Мы с ним вроде не конфликтовали. Просто мой парень юрист, и мне нужен скрин. Чтобы номер был тоже виден.

— Я понял, — кивнул однокурсник. — Сейчас пришлю. Только ты, пожалуйста, не бери близко к сердцу. Он моральный урод. И никто не поверил.

В последнем я, честно сказать, сомневалась. Да и моральный упадок был налицо — сидела убитая на всех занятиях, почти не слыша о том, что говорят нам преподаватели. К счастью, меня в этот день и не спрашивали. А может быть, к сожалению, поскольку я была предоставлена своим грустным мыслям и никак не могла их выбросить из головы.

Денису решила рассказать это лично. Мы должны были увидеться этим вечером, и я очень ждала результатов его «расследования».

Женя

Если долго ждать (но при этом не забывать и действовать) — можно дождаться результата. В понедельник, вернувшись в квартиру после учебы, я застала в комнате необычную картину: Рита лежала лицом к стене, свернувшись калачиком, и не шевелилась. Чаще всего бывало иначе: она сидела или полулежала с карандашом или кистью в руках, постоянно что-то рисуя.

Я сразу поняла, в чём дело, но, конечно, не могла не поинтересоваться, включив озабоченность:

— Рит, что случилось? — она не ответила. — Ты заболела?

Ответом мне послужило лишь слабое шевеление плечами, которое, скорее всего, можно было оценить как «нет».

Присела на краешек её кровати и, коснувшись её спины, позвала:

— Рит!

Не знаю, чего во мне было больше: сочувствия, что всё так случилось, и по иронии судьбы мы стали соперницами, да еще и ситуация сложилась не в мою пользу, а я проигрывать не умею, или всё же злорадства, потому что мой план был успешно реализован и, значит, не придется больше встречаться с придурком Пашей и делать вид, что мне интересны его тупые монологи про хоккей. Над тем, чтобы «расстаться» красиво я предпочитала не заморачиваться.

— Рит, ну правда, ведь легче становится, когда расскажешь.

И тогда она повернулась, показав свое зареванное лицо и больно царапнув по моей легкомысленной совести. И рассказала, какой сюрприз её ждал в институте, и что до этого были двусмысленные шутки, и про фото, которое кто-то отправил Денису, и что ей непонятно, кто за этим стоит, и чем она помешала.

Проглотив комок негодования и убедившись, что в мою сторону она и не мыслит, я задала лишь один по-настоящему волнующий меня вопрос:

— И что Денис?

— Сказал, что поможет мне разобраться в этом.

Я мысленно хмыкнула, стараясь контролировать свое выражение лица. Ну конечно, вот он — герой-любовник во всей красе! Просто рыцарь в сияющих доспехах! Не хватает только белого коня с золотой гривой, да меч-кладенец ему в руки — и хоть картины пиши — прямо по Риткиной части!

— Ну вот, значит, разберется, — обнадежила я, поглаживая её по плечу.

Утешитель из меня никакой. И не только потому, что в этой ситуации мы конкурентки, но и по жизни — не умею вытирать людям сопли и слезы. Я и себе всегда так говорю: собралась и пошла вперед, спину прямее, нос выше, нечего злопыхателей радовать. Но соседку этой жизненной мудрости, видимо, не научили — вон как разнюнилась. Мне даже не по себе становится, как подумаю о своей причастности.

Конечно, знай она, что именно из-за меня так страдает, вела бы себя по-другому. Как, интересно? Полезла бы в драку? Обозвала пару раз? Вряд ли решила бы отомстить — не тот типаж.

Я еще минут пять посидела с ней рядом, бросая какие-то малозначительные слова поддержки, но, похоже, они не сильно ей помогали. А может быть, Рита в них и не нуждалась — главное, выплеснуть наружу эмоции. Они ведь, творческие люди, всегда немного «того»…

В конце концов я просто сбежала. Соврала, что мне надо на факультатив, собралась и ушла. Раздумывая, куда бы направиться, высунулась из подъезда, и не заметила, что меня ждут.

— О, небо, спасибо за милость, которой ты щедро меня одарило! За что нам, грешным людям, такой подарок — самый яркий небесный алмаз спустился на землю и осветил всё вокруг своей красотой…

Я даже вздрогнула от неожиданности, услышав первые пафосные слова этой тирады, а после со снисходительностью дослушала, уперев руки в боки.

— Ты тут спектакль репетируешь? Не буду мешать.

— Тебе не понравилось? — Эльдар резво спрыгнул с качелей и без церемоний схватил меня за руку, не давая уйти, и я многозначительно уставилась на то место, где касались друг друга наши ладони.

Но его это ничуть не смущало: так и продолжал стоять, не расцепляя пальцев.

— Может, отпустишь?

— Может, обнимемся? — в тон мне заявил парень.

— Еще чего!

— Я, между прочим, жду тебя уже двадцать шесть минут. Представляешь, сколько времени потеряно?

— Можно подумать, кто-то просил тебя об этом, — фыркнула в ответ, хотя, признаюсь, было приятно.

Это, сказать по правде, был первый парень, который меня «поджидал» и пытался ухаживать с такой настойчивостью.

— А ведь погода отвратная, — он поднял глаза к небу, где, действительно, с самого утра зависли низкие серые тучи, да еще дул пронизывающий ветер, от которого хотелось скорее скрыться в метро. — Если я заболею, Жу, будешь меня лечить?

Опять это «Жу»! Я нервно дёрнула рукой, вырывая наконец свою ладонь из его цепкой хватки.

— Еще чего! Напишешь маме, пришлет молока.

— Какая ты жестокосердная!

— Что за лексикон у тебя сегодня? Точно не в театральном учишься?

— Нет. На журфаке. А ты?

Ага, так я ему и сказала!

— А я опаздываю, — и, в доказательство своих слов, действительно отправилась в сторону метро.

— Опять на свидание?

— А хоть бы и так. Перед тобой отчитываться не собираюсь.

— Вообще-то, я по делу пришел, — вдруг сменил он тон на серьезный. Но я, зная, что это может быть очередная провокация, скорость не сбавила, хотя любопытство зашкаливало. — Потерял кое-что. Как раз когда мы с тобой познакомились.

Тут уж я не выдержала — затормозила. И уставилась на него, гневно сверкая глазами.

— Ты что думаешь, это я у тебя что-то украла?

— Я не исключаю такой вариант.

— Это ты, вообще-то, меня преследовал!

— И ты даже не спросишь, что именно? Значит, это точно была ты!

— И что же у тебя украли? — скрестила на груди руки, яростно глядя на него.

А он приложил руки к своей груди и театрально вздохнул:

— Сердце.

— Идиот, — я даже стукнула его ладонью в плечо от досады, вновь набирая разбег.

Но и Элик не отставал.

— Может, у тебя есть запасное? Хотя похоже, ты вообще бессердечная.