А потом пришла Женя.

Я, едва услышав движение ключа в замочной скважине, успела скрыться в ванной, чтобы немного привести себя в порядок. Не хотелось представать перед ней в таком виде, как побитой собаке.

Я вышла из ванной почти на цыпочках. Несмотря на то, что за мной никакой вины не было, я, как могла, отдаляла момент нашей встречи и «разговора по душам», зная, что он будет не из приятных.

Стрелки часов уже перевалили за десять, и я бы предпочла попить чаю, почитать книгу, уткнувшись в одеяло, и не думать больше ни о чем — хватит с меня на сегодня событий. И всё же, как ни крути, из этой точки падения нужно ещё было выбраться, и миновать ее, сразу взлетев наверх, никак не получится.

Первое, что произошло, когда я вошла в комнату — перехватила на себе Женин взгляд. И прежде, чем успела взять над собой контроль, я с презрением отвернулась.

Женя хмыкнула — я услышала.

— Ну да, всё зло мира сейчас сосредоточено во мне, правда? — раздалось мне в спину.

— Не знаю, как насчет мира, — произнесла весьма внятно, поворачиваясь к ней лицом, — но мои личные проблемы в последнее время случаются по твоей воле.

— Излил тебе уже душу любимый? — саркастическим тоном поинтересовалась она. Хотя больше, пожалуй, это напоминало не вопрос, а утверждение.

И я не смогла сдержаться от ответного язвительного укола:

— В общих чертах. У него хватило такта и воспитания, чтобы позволить нам разобраться самим.

— Вот как, — её брови приподнялись, а рот чуть скривился в сторону в очередной усмешке. Она не поверила. Или мастерски старалась скрыть свое удивление.

Я вдруг ощутила, что невольно настроилась на её волну — взаимных упреков и злобных реплик. Так конструктивный диалог не построишь. Не то чтобы я нуждалась в том, чтобы сохранить хоть какие-то мало-мальски нормальные отношения с соседкой, тут, пожалуй, вперед выступило любопытство — узнать ее точку зрения и мотивы. Ревность? Зависть? И когда это всё началось? В мой день рождения, когда я привела всех сюда и познакомила с Женей? Точно, ведь она же тогда ушла, и теперь я могла связать одно и другое, чтобы понять…

— Что будем делать? — неожиданно спросила она.

Я села на кровать, подтянув под себя ноги, и пожала плечами.

— Хотелось бы услышать, что толкнуло тебя на это. И почему, если у тебя были какие-то претензии ко мне, ты не могла их высказать лично, а пошла вот таким путем.

Я проглотила слово «мерзким», чтобы не усугублять ситуацию, хотя это далось мне ой как не просто.

Женя ответила не сразу. Наверняка взвешивала внутри себя варианты развития событий. А я пыталась понять, что к ней чувствую. Злость? Да, немного. Обиду? Этого больше. А еще — непонимание и горечь. Мне ведь казалось, что мы отлично ладим, и хоть не стали подругами, всё же ни разу не конфликтовали, а тут вдруг…

— Я не хочу это обсуждать, — вдруг выдала Женя.

И это удивило меня в сотни раз больше, чем мог бы любой другой ее ответ. Похоже, вся палитра эмоций в этот момент отразилась на моем лице, потому что она вновь хмыкнула.

— Не хочу и всё, поняла? И вообще, я думаю, тебе лучше съехать.

Я и сама об этом думала, но сейчас дело принимало такой оборот, что из потерпевшей я вдруг превращалась в какого-то монстра.

— Ты даже не хочешь извиниться? — с горечью и каким-то отчаянием произнесла я.

— Прости, если доставила неудобства, — дежурно бросила она, вставая и поворачиваясь ко мне спиной, начиная разбирать свой диван и готовиться ко сну.

Я еще полминуты ошарашено посидела на месте, а после занялась тем же самым на своей половине комнаты. Я долго не могла уснуть и слышала, как соседка ворочалась в боку на бок. Наверное, ей не давали покоя мысли — так же, как и мне. А может быть, совесть. Хотя вторая версия больше похожа на утопию. Ведь где-то же всё это время её совесть спокойно почивала на лаврах, да и сейчас, в попытке прояснить ситуацию, никак не дала о себе знать.

Утром мы в непривычно накаленной обстановке и удручающей тишине собирались на учебу, стараясь не попадаться друг другу под ноги и позавтракать в разное время, что в маленькой однокомнатной квартирке было совсем не просто. Даже не смотрели друг на друга, зарывшись каждая в своих обидах. И, наверное, каждая считала, что у нее на это есть право.

А через два дня я, отыскав первую же более-менее подходящую мне квартиру, собрала вещи и уехала, сказав на прощание лишь одну фразу:

— Ключи на комоде.

Женя

После того, как Ритка уехала, в квартире стало непривычно пусто. Тишина меня не пугала, а вот отсутствие ее картин, разбросанных всюду кистей и красок, остальных художественных прибамбасов делало эту квартиру какой-то подозрительно неуютной.

Я знала, что нужно привыкнуть, но пугало не только это. Мне не хватало еще одного человека. И если бы он сейчас вновь возник в моей жизни со своими дурацкими шутками, мне точно стало бы легче. Но он исчез, и никакой связи с ним у меня не было. Я даже не знала его фамилию, чтобы попытаться найти в социальных сетях. А Эльдаров, хоть имя и редкое, в Москве оказалось немало.

Я не смогла поговорить с Ритой, хотя честно собиралась это сделать. В чем, в конце концов, я провинилась? Да, перегнула палку. Но повредил свою голову Денис вовсе не из-за меня, никто не просил ее одногруппника распускать руки. Да и в этот бред с голыми фотками могли поверить лишь идиоты, она же вся такая из себя правильная и принципиальная. Хотя, возможно, это и дало повод поверить быстрее и легче. Во-первых, все знают про тихий омут. А во-вторых, такие вот барышни всех раздражают своей чистотой и невинностью, и если есть хоть какая-то зацепка вытащить из шкафов их скелеты, люди никогда не отступятся. Докрутят, додумают, будут передавать из уст в уста смачные подробности, чтобы убедить себя и других: это не мы такие испорченные, это весь мир такой, вот, смотрите, и наша мисс-идеальность тоже не без изъяна, да еще какой изъян, что мы рядом с ней просто белые и пушистые.

Мы с Риткой хоть и ровесники, а всё же я этот мир знаю лучше. И знаю натуру людей. Не зря мои родители работают в органах — всяких грязных историй о «совершенном» мире я наслушалась вдоволь, а потому доверять кому-либо — не мой конек.

Да и что я сказала бы ей? Знаешь, это всё потому, что я влюбилась в Дениса, а потом узнала, что он твой парень? И будут они полоскать потом эту историю. Нет, не хочу. Может, он и догадывается, а вот девочка-ромашка, похоже, не в курсе, и незачем знать. Уехала — скатертью дорога! Найду другую соседку. И вообще, лучше людей к себе близко не подпускать.

И Элик этот… Смахался — пусть катится! Тоже мне, герой-любовник. К другой какой-нибудь дурочке у банкомата подкатит.

И всё же, как я не убеждала себя в своей внутренней силе и независимости, внутри разъедали всё боль и обида. Так жестоко со мной еще не обходились. И я не знала, как избавиться от этой охватившей меня пустоты.

«Пара дней — и всё пройдет», — так я думала. Но почему-то не проходило. И больше всего мне хотелось случайно вновь встретить Элика. Я даже по сторонам смотрела внимательно, выходя каждый раз из подъезда и надеясь, что он меня ждет. Но его не было. Он исчез из моей жизни точно также неожиданно, как появился.

И почему я не дала ему свой телефон? Так у меня оставались бы хоть какие-то его контакты.

Найти парня в социальных сетях не получалось. Я знала, что он журналист, но не караулить же его возле МГУ с плакатом? И вообще, может, он в другом вузе учится.

Оказалось, что даже парня со столь редким именем отыскать в бездонной Москве — задача недостижимая.

Я сотни раз проигрывала в уме наш последний разговор и всё прикидывала, как могла бы повернуть его по-другому или хотя бы попытаться задержать парня. Но мне ведь и в голову не приходило, что это может быть наша последняя встреча. Он так отчаянно сражался за мою симпатию, а потом вдруг исчез. Разочаровался? Ну да, он же сказал, что я глупая. Вот только не зря пел Тальков: «Несвоевременность — вечная драма, где есть он и она». Он остыл, она поняла, что уже привязалась…