— Дени-и-ис, — протянула восторженно.

Я всего один раз упомянула в разговоре, что люблю свежевыжатый сок, но о подобной машине и речи не было.

— Хотел подарить на день рождения, но потом решил, что сейчас тоже отличный повод. Пусть у тебя будет что-то уже сегодня от будущей роскошной жизни.

— Спасибо тебе огромное, — я обняла его, не скрывая переполняющих меня эмоций.

— К этому прилагаются… апельсины, — жестом фокусника достал он из пакета целую россыпь оранжевых плодов, упакованных в сетку.

— Ты просто волшебник!

— Да? — довольно разулыбался он, вполне осознавая, что сделал меня счастливее.

— Абсолютно точно! Только теперь мне нужна твоя помощь, чтобы освоиться с этой штукой, — кивнула на чудо техники.

— Давай посмотрим, — с деловым видом он засучил рукава и безо всякой инструкции начал осматривать соковыжималку, на ходу рассказывая, что здесь и для чего.

А я готова была любоваться на это вечно.

После, сделав первую партию сока, мы смотрели фэнтези на ноутбуке, и разошлись только в полночь, понимая, что этих часов вместе было так мало!

Проводив парня, я вновь ощутила накатившее на меня одиночество. Но главное было — скорее лечь и постараться уснуть. А утром мир уже не казался мне таким мрачным.

Дорога до института стала длиннее, но это меня не пугало. Вчера я поделилась с Денисом своими планами, и он осторожно спросил:

— Ты уверена? Ведь это забудется.

— Да, я уверена. Всё равно я не собираюсь учиться дальше этой профессии, лучше сосредоточусь на подготовке для поступления туда, где действительно хочу быть.

— Делай то, что говорит твое сердце, — не стал переубеждать он, и его рука, закинутая мне за спину, чуть крепче сжала плечо, выражая безмолвную поддержку — это самое главное, что было мне нужно.

Несмотря на всю уверенность в том, как мне следует поступить, внутри был жуткий нервяк. Я с трудом отсидела первую лекцию, а после отправилась в деканат. Разумеется, разговор был не из простых. Меня спрашивали, почему я так поступаю и пытались переубедить, упрашивали, а после кричали, но я сохраняла ледяное спокойствие. Внешнее, но не внутреннее.

Сплетни разлетелись быстрее, чем я ожидала. Уже в этот день после звонка на вторую пару в аудиторию влетел Гриша и, воспользовавшись тем, что преподавателя нет, почти прокричал:

— Рит, ты что, отчисляешься?

Глаза всех присутствующих тут же обратились в мою сторону. Если честно, я хотела уйти по-тихому: отсидеть сегодня все пары (хотя в этом не было необходимости) и больше сюда не возвращаться. Но всё пошло не по плану.

Одногруппники, теперь уже почти бывшие, наперебой бросились расспрашивать меня, в чем дело.

— Это всё Пашка со своими дурацкими шутками, — подвела итог Гришина девушка Даша, поскольку ничего внятного я так и не произнесла.

— Хочешь, я ему морду набью? — сурово заявил Гриша.

— Не надо, — я положила руку ему на предплечье, успокаивая. — Всё равно я на худграф собиралась. Использую это время для подготовки.

Сам виновник переполоха, не зная о том, что его личность сейчас обсуждают, где-то бродил. И лишь когда мы расселись по местам с приходом педагога, явился с хмурым лицом.

Его сосед по парте, видимо, тут же шепнул последние новости, поскольку Паша обернулся и пристально посмотрел на меня, но я сделала вид, что не заметила.

Эта пара была последней, и я, быстро закинув канцелярские принадлежности в сумку, заспешила на выход. Несколько человек пожелали меня обнять и сказать на прощание пару теплых слов. Постепенно все разбрелись.

Уже покинув здание и шагая по асфальту, старательно обходя лужи, услышала, как кто-то окликнул меня по фамилии.

Обернулась. Это был Паша.

Он вальяжной походкой приблизился ко мне: руки в карманах, без шапки, куртка нараспашку.

— Слетаешь?

— А ты разве не рад? — не смогла скрыть язвительность в тоне.

Он лишь пожал плечами.

— Я не думал, что всё так выйдет.

— Иногда стоит думать, прежде чем что-то делать.

Он внимательно посмотрел на меня и вдруг сказал:

— Хочешь ударить? Ну ударь, — и даже щеку подставил, но я только хмыкнула.

— Нет, не хочу. Тебе от этого, может, и станет легче, а мне нисколько. Люди себя так не от счастья ведут, а от внутренней боли. Желаю тебе скорее эту боль излечить.

И, больше не видя смысла в дальнейшей беседе, развернулась и отправилась прочь. Была ли у меня обида на Пашу? Да. До этого дня. А сейчас мне почему-то действительно стало его очень жаль.

Рита

Аглая Михайловна ответила на мой звонок не сразу. А потом, выслушав, сообщила:

— Ах, Рита, спасибо, что ты напомнила, но пока не могу взять тебя в ученицы. Нагрузка ужасная, сессия у заочников. Давай с января?

Что я могла ответить? Попрощавшись, откинулась на спинку стула и безвольно заплакала.

Уроки с Аглаей были бы моей отдушиной. Я ждала намеченной даты, потому что знала: я буду учиться у мастера секретам живописи. Но, оказалось, что придется еще подождать.

Вся моя вроде бы склеившаяся жизнь стала разваливаться на глазах по кусочкам. Оплата за жилье теперь была выше и денег катастрофически не хватало. Еще больше заниматься набором текстов я не могла, поскольку несколько часов подряд неотрывного сидения у монитора приводили к раздражению глаз и болям в спине. Моя ученица вместе с родителями переехала в другой район, и добираться теперь стало в два раза сложнее. Я осталась практически без общения, совсем одна в большом городе. И, несмотря на то, что мы несколько раз в неделю встречались с Денисом, я всё отчётливее ощущала это тягучее, как трясина, состояние, из которого всё сложнее было выбираться. И сложнее находить повод, зачем вообще вставать по утрам. Зачем чистить зубы и застилать кровать, ведь я всё равно никого не жду в гости. Зачем готовить, если можно разогреть заморозку или перекусить бананом.

Мне даже разонравились два моих самых любимых дела — прогулки по Москве и рисование. Раньше, прибегая домой после насыщенного событиями дня, я успевала еще с энтузиазмом потрудиться над какой-нибудь художественной работой, не замечая усталости и времени, которое давно перевалило за полночь. Сейчас, когда в моем распоряжении был целый день, приходилось буквально себя заставлять. И как выбраться из этого состояния, я не знала.

Еще и погода за окном была серой, дождливой, зима всё никак не наступала, так что приходилось весь день сидеть с искусственным светом.

Денис заметил мое переменившееся расположение духа не сразу, но прежняя веселость превратилась в наигранность, а потом и с этим справляться стало сложнее. Я сама пугалась своей хмурой тени. Мне нужен был пинок. Сама себе я не могла его сделать. А мама, с которой мы были на связи по телефону, и за всю осень я приезжала лишь дважды, еще во времена, когда всё было хорошо, конечно, не могла заподозрить, насколько всё плохо, хотя я честно сказала, что ушла, но причину чуть скрасила: «Просто это не мое, зачем терять время?» Отчасти всё так и было, но как ничтожна мала была эта часть.

Первую неделю Денис подозрительно на меня смотрел и пару раз спросил, всё ли у меня хорошо, нет ли новых поводов для переживаний, и не достают ли Паша и Женя. Я честно призналась, что этого нет. Он всячески силился понять причину моего упаднического настроения, но я бы и сама не смогла объяснить. Разве что полным отсутствием смыслов и потерей ориентиров.

Не знаю, сколько бы так продолжалось, только в одно субботнее утро, уже в декабре, меня разбудил звонок от Дениса. Я лениво приоткрыла глаза и прищурилась, вглядываясь в экран телефона. Восемь утра! Что-то случилось?

— Доброе утро! Ещё спишь?

— Ну да, — сонно пробормотала в ответ. — Привет!

— В машине доспишь, собирайся.

— В машине?

Денис на свой первый автомобиль еще только копил, а потому догадок, о какой машине шла речь, у меня не было.

— Мой друг со своей девушкой едут в путешествие. И берут нас с собой. Это всего на один день, вечером уже будем дома. Через час за тобой заедем.