В тот вечер я мысленно пообещала себе, что непременно на новогодние праздники приеду к бабушке. Навещу её. И буду звонить. Только нужно найти ее номер. Почему не спросила?

Уже перед сном я сидела в одиночестве на кухне, пила чай с куском бабушкиного сладкого торта и роняла соленые слезы в кружку. Ведь эти напыщенные гости, которые придут завтра на мамин праздник, не стоят ни грамма бабушкиной доброты и любви. Её прогнали, а она желает нам счастья. С ней несколько лет не знались ни дочь, ни внучка, а она приехала издалека в Москву, в этот дикий большой мегаполис, сама добралась от вокзала и привезла подарки, чтобы её вот так... как пса под хвост. В ненастную зимне-осеннюю слякоть...

Кажется, эта картина, как бабушка стоит в своем сером застиранном пальто посреди оживленной московской улицы и, сгорбившись, машет мне вслед, навсегда застыла перед глазами.

А через несколько дней маме позвонила соседка бабушки, сообщила о ее смерти. Подробностей я не знала: может, болела, а может, легла спать и не проснулась. Возможно, уже предчувствовала свой уход и приехала попрощаться, но и в последнюю встречу не нашла тепла и утешения от самых близких людей...

Мне было так стыдно, так горько. Я ревела полночи, а на следующий день меня успокаивал Саша — как мог: прижимая к себе, поглаживая по голове и рассказывая какие-то ситуации из своей жизни, связанные с мамой и дедушкой. Но от этого становилось ещё горше.

Возможно, о бабушкиной смерти мне бы даже и не сказали — я случайно услышала: была в той же комнате, что и мама, когда ей позвонили. Мама допытывалась, куда перевести деньги на похороны. Сама она, конечно же, ехать не собиралась. Тогда я сказала:

— Я отвезу.

Мать, конечно, опешила. Потом воспротивилась.

— Дай мне адрес.

— Я его не помню.

— Тогда позвони опять этой женщине.

— Звони сама, — отмахнулась она, как будто речь шла о доставке товаров, а не о смерти ее матери. Впрочем, я подозревала, что для моей мамы она умерла уже очень давно.

Адрес я всё же узнала, и даже Саша вызвался поехать со мной, но не сложилось. Начальство на автомойке уперлось категорически: работать некому, не отпускаем.

— Может, и к лучшему, — утешал меня Саша, обнимая за плечи. — Ты запомнишь её такой, какой она была в вашу последнюю встречу.

— Я была отвратительной внучкой.

— Это уже не исправишь. Но в твоих силах — не стать отвратительной дочкой. Даже если это кажется тебе очень трудным.

Чтобы как-то меня развлечь, Саша снова устроил сюрприз. И поскольку два предыдущих подобных опыта успехом не увенчались, я немного побаивалась новой его инициативы.

— Если я хоть немного тебя изучил, этот сюрприз тебе точно понравится, — заверил он.

— Тогда у меня для тебя тоже есть кое-что… — загадочно выдала я, глядя на него из-под ресниц. Он улыбнулся и с любопытством приподнял брови. — Хочу пригласить тебя на свой день рождения.

На пару мгновений он замер, а я сразу представила весь ход его мыслей.

— А где это будет? — наконец спросил он.

— В одном красивом месте, — сохраняя ореол таинственности, поведала я.

Не могла же в лоб его ошарашить: «В крутом ресторане в центре Москвы. И там будет не столько моих друзей, сколько знакомых родителей, поскольку для них это повод для очередного светского выхода, шика и блеска».

— Мне очень хочется, чтобы ты там был тоже, — добавила я со вздохом. — Там будет много народу, родители созывают всех подряд, поскольку у меня тех, кого можно было бы позвать, очень мало, пальцев двух рук вполне хватит. И мне хочется, чтобы рядом был кто-то по-настоящему близкий.

Он всё ещё сомневался. С одной стороны, хотел поддержать меня, а с другой — действовал разум. Мы оба понимали то, что Саша озвучил мягко и ненавязчиво:

— А ты уверена, что я впишусь в эту тусовку?

— Мне всё равно, кто что подумает. Главное, ты будешь самым дорогим и долгожданным для меня гостем.

Он улыбнулся, но как-то не очень уверенно.

— А какой дресс-код?

— Обычный костюм, — пожала плечами, и тут же вся безмятежность с меня слетела, и я осторожно спросила: — У тебя есть?

— Найду, — он прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Мне очень нравится, когда Саша так делает.

От метро до места «сюрприза» мы добрались очень быстро. Саша распахнул передо мной дверь служебного входа, и я ахнула:

— Театр? А нам можно?

— Сейчас узнаем, — хитро взглянул на меня он.

— Нет, погоди, а то нас упекут за решетку за незаконное проникновение…

— Всё схвачено. Проходи, а то мы так скоро замерзнем.

Такого приключения в моей жизни еще точно не было. Я люблю посещать спектакли, однажды была на экскурсии, но заходить через служебный вход, идти по тем коридорам, через которые почти каждый день проходят актеры… По пути Саша кого-то набрал по телефону и коротко сообщил:

— Мы пришли.

— Нас кто-то встретит? — уточнила я с любопытством.

Ответить он не успел. Нам навстречу вышла женщина, и я через пару мгновений её узнала. Сашина мама.

— Проходите, только тихо. Здравствуй, Вера! Репетиция скоро начнется, нельзя отвлекать.

Поговорить мы не успели. Отдали Сашиной маме верхнюю одежду и тихонько пробрались в зал на задние места — на репетицию нового спектакля. Его сдача на зрителя уже готовилась в ближайшую неделю, поэтому то, что мы увидели, было почти законченной постановкой. И всё-таки эта магия — того, что не увидят другие… быть в числе самых первых, единственными (не считая режиссера) в зрительном зале…

Я наблюдала за происходящим, затаив дыхание.

— Для тебя кто-нибудь делал такое? — склонившись к самому моему уху, прошептал Саша.

— Нет. Ты выкупил все билеты? — так же тихо спросила я.

Он засмеялся.

— Да. Всё, что успел накопить за последние годы…

Я знала, что он шутит.

— Это самый романтичный подарок в моей жизни! А твоя мама здесь работает?

— Угу, — кивнул он. — Уборщицей, — и замолчал, плотно сжав губы.

— Здорово! У неё всегда есть возможность посещать любые спектакли и даже видеть их раньше всех, общаться с актерами… — вдохновенно произнесла я.

Я знала, Саша боялся, что я отшатнусь от него с презрением после такого признания, но я и впрямь никогда не считала какие-то профессии «низшим классом». Его мама выбирается из своей глубокой зависимости, она честно зарабатывает деньги — так чего же стыдиться?

Парень приобнял меня одной рукой, я положила голову ему на плечо, и так мы просидели около часа, пока репетиция не закончилась, и уж тогда пришлось уходить.

Правда, с его мамой мы толком так и не пообщались. Перебросились парой слов, она сказала, какая я красивая, а потом засобиралась — ей нужно было помыть зал до вечернего спектакля.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я парня, когда мы вышли в холодное декабрьское предвечерье.

— И тебе.

— А мне-то за что?

— За то, что ты есть, — улыбнулся он и сильнее натянул мне на лоб шапку.

— Эй, так не модно, — поддела его я и вновь подняла ее выше.

— Зато теплее, — он снова потянул её вниз, а потом коротко чмокнул меня в кончик носа.

— Ты такой хороший, — протянула я с нежностью.

— Сам удивляюсь, — хмыкнул он.

Я-то думала, он смутится. Или ответит мне комплиментом. И, поскольку мои ожидания не оправдались, я легонько шлепнула его по плечу с преувеличенным неудовольствием.

— А еще ты стал жутко нескромным.

— Я всегда таким был.

— Неправда.

— Правда. Если бы я был скромным, вряд ли подошел бы к такой классной девчонке на вечеринке.

Я вдруг вспомнила кое-что, и разом ощутила накатившую грусть.

— Ты Алёну давно не видел?

— Давненько, — признался он.

— Ты знал о ее проблемах?

— Ты мне тогда рассказала. А потом я звонил пару раз, даже наведался в гости, но ее не застал, и на звонки она не ответила.

— Я тоже звонила. Последний раз — несколько дней назад. У нее «абонент недоступен». Как думаешь, она сумеет выбраться из этой ямы?