Нет, я не жадный, просто расходы на дружину наложились на выплату налогов — большая часть отчислялась в течение года, но сейчас подводились итоги и выплачивались все возможны недоимки. Сюда же легли и мелкие, но много численные, а потому кажущиеся значительными, расходы на приближающийся праздник. А тут ещё костюм это дурацкий!

С чего это вообще вдруг пригласили — непонятно. Прошлогодний Зимний бал пролетел мимо, хоть я и находился на тот момент в статусе победителя конкурса на балу осеннем. Весной про меня тоже не вспомнил никто. Осенью — понятное дело, я как раз в столицу ездил, к Государю Императору, было не до балов в Могилёве — но ведь и приглашения, от которого можно было бы с сожалением отказаться, не было. И тут вдруг — пожалуйте! Статус сыграл? Возможно, но к началу Осеннего бала я уже был бароном. Или вопрос в том, что титул я получил позже, чем определился список гостей? Найти бы причину и устранить её…

С подарками тоже по большей части разобрался: что не подготовил то, как минимум, заказал, осталось пару мелочей. И в Шклове тоже кое-что прояснилось.

Первые два дня после несколько театрализованного прибытия моих дружинников всё затихло, городишко и его гости присматривались, а мои ещё и слухи распускали на тему того, какой у них барон боевой да сильный. Мол, и норвежский король признал ярлом, сиречь — военным вождём, и личный вассал Государя, и тварей третьего уровня лично на меч брал, и награды боевые имеет. Вроде бы и не врали напрямую, но так всё выворачивали и преувеличивали…

А на третий день случилось то, что закрутило всё совсем по другим траекториям, зато обещает быстрое прояснение вопроса. Пришлые бандиты, а это оказались всё же бандиты, и в большинстве своём именно пришлые, решили «прощупать» дружинников, настолько ли они сильны, как пытаются выглядеть. И устроили засаду на двоих, возвращавшихся в расположение после визита в город. Как клялись и божились на только прошедших первых допросах участники — планировали только «морду пощупать», зачем и почему один из них вытащил монструозного калибра пистолет — знать не знают. Тем более — почему он пальнул из него в дружинника. Не иначе как из-за того, что перед встречей какой-то «волшебный порошок» в водке размешал. Или просто дурак.

По счастью, тот за долю секунды до выстрела поскользнулся и упал, а падая умудрился ещё и заехать сам себе в лоб боевой перчаткой, оставив ссадину от накладки. И вот засадники что видят: после выстрела чёрно-зелёный падает, но тут же встаёт, матерясь, и за лоб держится. А когда руку убрал — там обнаружилась царапина. В общем, эти гении решили, что ссадина — след от пули, которая ОТСКОЧИЛА и были, мягко говоря, очень сильно удивлены и напуганы. Настолько, что даже не сопротивлялись, когда их стали вязать, разве что некоторые подвывали немного от страха. Десятник, не думая долго, передал всю компанию в жандармерию — ну, а что? Нападение на дружинника, считай, нападение на барона, а это уже задача для третьего отделения, которое и преступления против дворян расследует.

Самое смешное — фамилия дружинника, того, что лоб себе перчаткой рассадил, была Броневой. Смеху было — на весь Шклов, имея в виду информированный круг. Дед вообще чуть в истерику не впал, выдав «по случаю» целый ворох анекдотов про Штирлица[1]. Подоплёку их возникновения я уже знал, но прочувствовать как следует не мог, увы, так что веселился дед один. Добила фамилия напарника пострадавшего — Лобов. «Братья Бронелобовы» — шуточка, которую выдали, не сговариваясь между собой, и сами дружинники, и жандармы, и, разумеется, дед. Одно радует — сейчас эту шайку если не возьмут, то разгонят, и можно будет возвращать бойцов к постоянному месту службы.

В следующие два дня выяснилось, что бандиты были из Орши. Не то их выгнали из родного города, не то сами отправились новые пастбища осваивать — неизвестно, главаря застрелили при попытке задержания, когда он пытался напугать жандармов якобы «боевым амулетом», а рядовые бандиты точно не знали, слухи же среди них ходили самые разные. По их словам, нашли «самого жирного гуся», у которого и завод большой, и ездит «в шикарной авто» (это цитата, так что не бейте больно), и грузовики у него такие же, необычного вида и серебром блестят. В сторону хозяев бумажных мануфактур не смотрели даже, там если не казна, то минимум граф, причём богатый, то есть, шансов нет. Узнали, что владелец стекольного завода — местный мелкий шляхтич, и как раз собирались пойти и «прижать», а тут новость — второй владелец объявился «в силах тяжких».

Кстати, насчёт сил и задержания. В районной управе числилось девять служащих, из пятнадцати, предусмотренных по штату. При этом в силовой операции могли участвовать от силы шестеро, плюс начальник в качестве моральной поддержки и общего руководства. Он чем-то напоминал моего командира дружины, только постарше: тоже простолюдин, со слабеньким даром Растений, чуть-чуть больше единички, от которого зимой в бою толку ровно ноль, застрял в тупиковой должности на чине, равном штабс-капитанскому. Он уже пять лет как выслужил полный пенсион, но продолжал исполнять свои обязанности, за отсутствием других желающих. Но, в отличие от Старокомельского, жил и служил среди людей, и положением своим не тяготился. Более того, по меркам глубоко провинциального районного городишки считался человеком с достатком и солидной должностью, благодаря чему успешно женился, и уже и внуков дождался. Также из боевого расчёта исключили единственную даму чуть-чуть младше начальника, которая исполняла обязанности секретаря, делопроизводителя и начальника архива, и моего отчасти коллегу по дару, обладающего полутора единицами Металла подпрапорщика, который совмещал должности заведующего хозяйством, оружейника и истопника.

Оставшиеся шестеро, от практиканта до сорокапятилетнего дядьки, теоретически были пригодны для облавы и задержания, но мои девять дружинников, предложивших свою помощь, были приняты с восторгом, поскольку увеличивали «боевой наряд» в два с половиной раза по численности и как бы не на порядок по силе. Бандиты тоже впечатлились, если бы не выходка главаря, в которого пальнули чуть ли не все, кто могли, вообще без стрельбы обошлось бы. Оставив задержанных и все лавры местным жандармам, мои бойцы бросили жребий — кому оставаться на дежурстве на всякий случай, а шестеро собрались завтра ехать домой, точнее — к постоянному месту службы.

Порадовался за дружинников и пошёл морально готовиться к завтрашнему балу. Вот интересно: мне это всё в тягость, досадная обязанность, а Мурка вся «цветёт и пахнет», пребывая в постоянном восторге. Дед уверяет, что это у женщин вообще распространённая мания — ходить по странным местам с толпами посторонних людей, шумом и сомнительными развлечениями. Более того — они это ещё и считают отдыхом и приятным занятием. Нет, я понимаю важность создания и поддержания репутации в обществе, а также установления и развития связей — но это, на мой взгляд, тяжкий труд, да ещё и проходящий в крайне некомфортной обстановке. Как можно радоваться такому, не понимаю, хоть пинайте меня ногами.

Ах да, чуть не забыл за всеми этими нервотрёпками. За минувшие два месяца я ещё трижды запускал змеев на академической изнанке, причём у этого процесса сложился уже устойчивый круг заинтересованных зрителей, в основном в возрасте от шести до четырнадцати лет. Ещё один, последний на данный момент, заезд на это «развлечение» сделал буквально позавчера. Правда, уже три раза запуски неизбежно заканчивались крушениями, поскольку и змеи имели непривычную форму, и дед к ним ещё груз в мешке подвешивал. Публика воспринимала это со смешанными чувствами, от восторга — «глянь, как шваркнулся! Вдребезги!» — до разочарования. В целях борьбы с последним привозил ещё и по одному изделию традиционной конструкции, которые и отдавал детям.

«Слушай, ты что, забыл, как твой аппарат устроен? Хочешь, чтобы я тоже так вот рухнул⁈»

«Нет, конечно. Но ты же не хочешь пристального внимания со стороны тех, кто высматривает странное и ищет гостей из иных миров?»