— Но я не согласна! – Я вскочила на ноги. Паника охватила меня. Я была на пороге полномасштабной истерики.

— Лил, сохраняй спокойствие. Я знаю, что это большая новость. Дай себе время переварить ее.

Обычно голос отца успокаивал меня, но сегодня он произвел обратный эффект. Он звучал так решительно, что это пугало меня.

Я старалась не смотреть на Кейдена, когда папа встал и заключил меня в объятия, но не смогла удержаться. Мрачное удовлетворение, мелькнувшее в его взгляде, пробрало меня до костей.

Он грациозно поднялся с низкого стула. Затем подошел и обнял маму, чей смех был по-девичьи звонким, а мой отец хлопнул его по плечу, и они обменялись довольными улыбками.

Когда он приблизился ко мне, я отпрянула, борясь с желанием убежать.

— Не обнимешь своего нового брата? – поддразнил он меня.

Я чопорно скрестила руки на груди, а Кейден наклонился и обнял меня одной рукой.

— Ты можешь лучше, Лиллиан. Улыбнись своим родителям, мы бы не хотели, чтобы они подумали, что ты расстроена. – Он говорил тихо, чтобы мама с папой ничего не услышали.

— Я ненавижу тебя. Ты псих, и я не сомневаюсь, что скоро все это увидят, – выдавила я из себя, фальшиво улыбаясь. — Нет, не думаю. Большинство людей не настолько умны... полагаю, это лишь твоя проблема, и ты не ненавидишь меня. Даже близко. – Он отстранился и одарил меня кривой ухмылкой, от которой у меня остановилось бы сердце, если бы мы никогда не встречались раньше. Затем он всё испортил. — Но скоро будешь.

8.Кейден

Семья Уильямсов ложилась спать рано. Меня это вполне устраивало. Я лежал в комнате для гостей, уставившись в потолок, и ждал. Нет, не в комнате для гостей, больше нет. В моей комнате. Она была маленькой и без излишеств, но все равно уютной в том смысле, который мне не был знаком. На полу лежал неиспачканный ковер, а вся мебель была идеально гладкой, без следов от сигаретных ожогов и царапин. Непривычную поверхность усеивали настоящие живые растения, а на стене висели фотографии семьи в рамках. Это было самое приятное место, где я когда-либо спал.

Опекунство было неубедительным предлогом для того, чтобы взять меня в команду, но, учитывая мое прошлое, это должно было сработать. Жалости к моей жизненной ситуации было достаточно, чтобы никто не стал болтать чушь без ущерба для собственной репутации.

Эрик Уильямс и не подозревал, что впустил в свой дом настоящего плохого парня, дал ему ключ и позволил спать рядом со своей дочерью. Амбиции – опасная штука. Уильямс хотел получить работу во всемирно известном УХХ, и это сделало его слепым к той угрозе, которую я представлял для Лиллиан. Маленькой, нетронутой Лиллиан. Я был готов поспорить, что ее нерешительное прикосновение к своей сладко пахнущей киске было единственным, которое она когда-либо ощущала. Парни из команды никогда бы не пошли против воли тренера и не стали бы ухаживать за ней, какой бы очаровательной она ни была.

У меня не было таких запретов.

Черт, он практически умолял меня овладеть своей дочерью, оставив ее беззащитной и в такой близи. А сама Лили? Она тоже напрашивалась на это своим умным маленьким ротиком и завораживающими глазами.

Я напрягся, вспомнив, как она смотрела на меня раньше, замечая каждую отметину и шрам на моем жалком теле. Прочитала ли она слово? Я не был уверен. Возможно. Независимо от этого, было ясно одно… пришло время показать ей, в чьих руках власть в наших отношениях. Пора поставить ее на место, желательно у моих ног. Малышка Лили выглядела бы ужасно мило, стоя на коленях передо мной, с её широко раскрытыми зелеными глазами, и раскрасневшей кожей, усеянной веснушками, пока я бы толкался между ее пухлыми губками.

Я поерзал на кровати, возбудившись от этой мысли. Я не знал, что, черт возьми, со мной не так. Я не отвлекался на девушек. Они бросались на меня и остальных членов хоккейной команды со смущающим энтузиазмом. Дразнящие улыбки и провокационные прикосновения не действовали на меня. Более того, от них у меня сводило живот.

Мне не нравилось, когда ко мне прикасались. На самом деле я терпеть этого не мог.

Мысль о том, что меня будет трогать какая-то блондинка с отбеленными зубами и фальшивым жеманством, отталкивала меня больше всего на свете. Я был не из тех парней, которые беспокоятся о том, что у них встанет в самый неподходящий момент, например, наблюдая за девчонками, облизывающими леденцы на обеде, как начинающие порнозвезды. Или, когда те притворялись, что уронили что-то на уроке, чтобы после наклониться, оттопырив задницу и бросить дразнящий взгляд через плечо. Ничто из этого не возбуждало меня.

Но мысль о Лиллиан Уильямс, нетронутой заучке в очках, с веснушками и вайбом библиотекарши, лежащей в постели с рукой, запущенной в хлопковые трусики, заставляла меня испытывать все виды похоти.

Пока я работал на дядю, женщины предлагали мне бесчисленное количество грязных вещей, чтобы расплатиться со своим долгом. Отчаянные, жалкие жертвы, предлагаемые в темноте. Я отверг их все. Джек смеялся надо мной, называя меня разными именами. Но те слова, которые он бросал в мой адрес, когда был пьян, – самые честные из всех – я запомнил лучше всего.

Ты слишком испорчен для нормальных женщин, золотой мальчик. Сначала твоя мамаша-шлюха, потом та парочка, которым она тебя подсунула, и те странные вещи, которые им нравилось делать с тобой... нет, ты никогда не станешь нормальным. Этот корабль уплыл.

Я бы ни за что не признался ему в этом, но он был прав. Мне никогда не стать нормальным, и я оставил попытки.

Я встал с кровати, подошел к двери, приоткрыл ее и некоторое время прислушивался. В остальной части дома было тихо. Где-то наверху тикали часы, но из комнаты Лили не доносилось ни звука. Я вышел и направился к ней.

Ручка легко повернулась от моего прикосновения. К счастью, в этом доме не было запертых дверей, не то чтобы я не мог их открыть. Так было быстрее. Я шагнул внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь.

Первым меня поразил запах. Карамель и ваниль, с примесью соли и сосен. Это была Лили. Каждый раз, когда я оказывался рядом с ней, начиная с вечеринки у Беккета, этот аромат заполнял мои чувства. Она пахла чистотой, которой я не мог насытиться. Невинностью. У меня перехватило дыхание.

Долгое время я просто стоял у двери, давая глазам привыкнуть к темноте, а затем двинулся с места. Сначала я приблизился к кровати. Под одеялом виднелись маленькая фигурка. Я мало что мог разглядеть. Однако Лили, похоже, спала, поэтому я подошел к ее столу. Медленно, как можно тише, я начал свой поиск. Может, Лиллиан Уильямс и была хорошей девочкой, но я готов был поспорить, что ей есть что скрывать.

Мне нужен был рычаг давления на нее, чтобы выровнять игровое поле и чувствовать себя в безопасности рядом с ней. И я не остановлюсь, пока не получу его, даже если это означает, что мне придется обеспечить его самому.

Первым делом я проверил все ящики ее стола. В самом деле круглая отличница; я никогда не видел столько дополнительных книг для чтения или заданий с высшим баллом. Я нашел множество рисунков с жучками – она любила рисовать – и записок ее подруге, Еве, но в них не было ничего интересного. Затем обыскал ее рюкзак и тоже ничего не нашел. Я подошел к кровати и тихо опустился на колени, заглядывая под нее. Старая мягкая игрушка и что-то похожее на шорты для бега. Больше ничего. Я откинулся на корточки и стал изучать девушку, невинно спящую в кровати передо мной.

Если бы мне действительно нужен был рычаг давления, я мог бы откинуть одеяло, задрать ее огромную футболку и сфотографировать голое тело, а затем использовать снимки, чтобы заставить ее молчать. Это была отличная идея, и я не прочь был воспользоваться ею, но она меня не устраивала. Такой результат был бы нереальным, а я хотел чего-то настоящего. Я хотел знать, что эта девушка скрывает от мира. Никто не был таким чистым и совершенным. Никто.