— Они были моей первой приемной семьей, которые взяли меня после смерти мамы. Те, что погибли в пожаре. – Я сделал долгий, успокаивающий вдох. — Пожаре, который устроил я.

Тишина была оглушительной. Я мог бы чувствовать себя неловко прямо сейчас. Находиться на виду должно было быть мучительно, но все было наоборот. Казалось, что с меня свалился тяжелый груз, когда я признался в своих грехах перед единственным судьей, который имел для меня значение.

— Когда тебе было восемь, – наконец сказала Лили.

Я кивнул, и мое сердце сжалось от сострадания в ее голосе.

— Когда мне было восемь, да. Я убил двух человек.

— Не думаю, что назвала бы их людьми. – Ее голос был твердым, когда она обогнула меня, ее рука оторвалась от слова и появилась передо мной. Зеленые глаза блестели, а идеальные ресницы склеились. Ее щеки были мокрыми.

Она плакала.

Плакала по мне.

— Это не твоя вина, Кейден. Они получили то, что заслужили, – прошептала она, и по ее щеке скатилась длинная слеза.

Я потянулся, смахивая соль большим пальцем. Теперь она была совсем близко, ее стройное тело уютно устроилось между моих бедер. Так близко, что я чувствовал божественный аромат ее кожи, даже сквозь антисептик и кровь.

— Не плачь по мне. Я не заслуживаю твоих слез, и мы оба это знаем. – Мой голос был хриплым шепотом.

Она покачала головой.

— Может, ты нет, но тот восьмилетний мальчик заслуживает.

Я обхватил ладонями ее лицо, чувствуя острую необходимость поцеловать ее. Смахнул слезы с ее кожи, описывая нежные круги по щекам.

— Он ушел. Не беспокойся о нем, – заверил я ее.

Она снова покачала головой и положила руку на мою обнаженную грудь, прямо над сердцем.

— Не ушел. Он здесь… будь к нему добрее, ладно?

Я не мог больше ждать ни секунды. Ее было слишком много, и она видела меня слишком ясно. Я наклонился и прижался губами к ее губам – целомудренный поцелуй, учитывая все, что мы делали вместе, – но это было так интимно, как я никогда не испытывал раньше. Никто из тех, кто когда-либо по-настоящему видел меня, никогда не хотел меня. Никто, кроме нее.

Она отстранилась, когда поцелуй стал глубже.

— Мне нужно перевязать тебе бок. Тебе повезло, нож вошел не слишком глубоко.

Лили отошла, и потеря ее мягкости была подобна физическому удару.

Она взяла со стойки еще одну миску и поднесла ее ко мне. Внутри лежали марля и скотч.

— У тебя хорошо получается, – заметил я, пока она перевязывала мой бок.

Она пожала плечами.

— Я работаю здесь уже много лет и хорошо запомнила основы… ну, основы работы с животными, но все же.

— Ты называешь меня животным? – поддразнил я ее, но она вздрогнула, и я понял, что она вспомнила слово на моей спине, которое вырезалось из раза в раз на теле испуганного мальчика.

— Ты поэтому так расстроился… когда я назвала тебя паразитоидом? – тихо спросила она.

Я кивнул.

— Думаю, это попало слишком близко к цели, хотя ты не могла знать.

— Если бы я просто назвала тебя придурком, как нормальный человек ... возможно, между нами все было бы по-другому. Мы были бы просто незнакомцами друг для друга. Людьми, живущими по соседству… наши миры пересеклись бы, но никогда не столкнулись.

Она похлопала по аккуратной сухой повязке, которую наложила на мою рану.

Я схватил ее за запястье, прежде чем она успела отвернуться.

— Нет, ты ошибаешься. Нам с тобой было суждено стать не просто незнакомцами. Мы всегда должны были стать чем-то большим. Мы были рождены, чтобы столкнуться.

Она уставилась на меня, ее зеленые глаза были такими же яркими, как всегда. Я хотел забрести в этот милый, спокойный лес и жить там вечно. Затем она зевнула, и я понял, насколько она, должно быть, устала.

Я кивнул и встал, бок теперь лишь немного побаливал.

— Пойдем, Веснушка. Я отвезу тебя домой.

37.Лили

Лежа в постели, я наблюдала, как лунный свет скользит по потолку. Я потрогала пластырь на шее, прикрывающий место, куда Джек давил ножом. К счастью, порез был небольшим, несмотря на то, каким страшным он казался в тот момент. Родители даже не увидели пластырь телесного цвета на моей шее, под волосами. Синяки Кейдена были намного заметнее, но они были более чем привычны к травмам хоккеистов. Кейден списал их на спарринг с другими Ледяными Богами, и мой отец купился на это. До тех пор, пока Кейден не истекал кровью, он предпочитал избегать вмешательства в личную жизнь своих игроков.

Я не могла уснуть. Ужас прошедшего дня был слишком свеж в моей памяти. Каждый раз, когда я закрывала глаза, мне мерещились кошмары. Джек и запах трейлера. Слово, ставшее шрамом на спине Кейдена, – памятник жестокому обращению, которое невозможно стереть. Я крутилась и ворочалась. Сон был далеко, и мои мысли не перестали возвращаться к Кейдену. Мне было интересно, спит ли он. Я думала, что нет.

То, что я узнала, чертовски встревожило меня, но для него это должно было быть еще хуже. Я знала, что не хотела бы оставаться наедине с подобными воспоминаниями, вытащенными на свет божий, не говоря уже о том, что произошло между Кейденом и его бывшим приемным отцом после моего отъезда. Мужчина был мертв, если его вообще можно было назвать мужчиной. Когда я наконец заснула, смертельная бледность прилипла к моим снам, пугая меня до беспокойного бодрствования.

Не успела я опомниться, как оказалась у двери Кейдена. Как будто ноги сами принесли меня туда без моего ведома. Я открыла дверь и вошла внутрь. Он сидел в кровати, прислонившись широкой спиной к изголовью, такой же далекий от сна, как и я. Жалюзи были раздвинуты, и из окна комнаты для гостей была видна луна, висящая вдалеке над морем.

Он повернулся ко мне, на его лице не было удивления. Как будто он ждал меня. Между нами снова возникло то чувство, неизбежность, с которой не было смысла бороться.

Я молча направилась к нему, и Кейден выпрямился навстречу мне, свесив ноги с кровати. Я остановилась перед ним, внезапно испугавшись прикоснуться к нему. Он потянулся к моей талии, почти обхватив ее полностью своими огромными руками и длинными пальцами. Его грудь была обнажена, и в темноте выделялась белая повязка на боку.

Кейден подтащил меня ближе, так что мне пришлось встать на колени на кровати, оседлав его. Я двигалась осторожно, не желая задеть его рану, но он притянул меня к себе, как будто не чувствовал боли.

Похоже, чары, под которыми я находилась, распространялись и на него. Конечно, так и было. С той самой секунды, как мы встретились, возникла странная магия, которая, казалось, существовала только между нами.

Я опустилась на него всем весом, и его твердость тут же прижалась к внутренней стороне моего бедра. Почувствовав его длинный, твердый член, я вдруг поняла, что именно мне было нужно. Я нуждалась в нем внутри себя. Он был единственным парнем, которого я когда-либо хотела, и прямо сейчас мое тело знало, что сказать ему, больше, чем мой разум.

Кейден выгнул бедра навстречу, когда я мягко покачнулась на нем. Он запрокинул голову, чтобы наблюдать за мной. Я провела пальцами по его высоким скулам и вниз по линии его точеной челюсти, поглаживая щетину. Его темные глаза не отрывались от моих, пока я терлась об него. Даже просто вращая бедрами и проводя своей киской, обтянутой трусиками по его члену, я чувствовала себя так, словно вернулась домой. Я тихо ахнула, когда он толкнулся вверх, посылая прилив влаги в мою киску.

Голова откинулась назад, когда его губы нашли мою шею, и он провел зубами по коже, целуя и облизывая ее.

Его рука сжала мою ягодицу, скользнула между ног и сдвинула трусики в сторону. Эластичный хлопок легко поддался. Влажная головка скользнула прямо в меня. Я и не осознавала, что он был обнажен. Он замер, ожидая, не оттолкну ли я его. Вместо этого я наклонила бедра так, что первый же толчок вогнал его глубоко внутрь.