Плохим парнем.



Я понял, что грядут проблемы, как только вернулся в трехместный трейлер. Я изо всех сил старался избегать его и возвращался только для того, чтобы немного поспать три-четыре ночи в неделю. В остальные дни я спал в раздевалке команды, пользовался паршивым душем в школе после тренировки и ел все, что попадалось под руку.

— Так значит, золотой мальчик решил вернуться? – невнятный голос дяди Джека встретил меня, как только я переступил порог.

Золотой мальчик – так Джек прозвал меня. Это прозвище было гораздо лучше, чем то, которое дали мне мои первые приемные родители, но по его тону было ясно, что оно чертовски саркастичное. Всё началось после того, как в местной газете появилась статья, в которой меня назвали «золотым мальчиком» – в контексте хоккея, разумеется. Я никогда не был хорош ни в чем другом. Разве что в работе на дядю Джека. Ему нравилось посылать своего золотого мальчика делать за него грязную работу.

Он сидел за обшарпанным обеденным столом, над его головой слегка покачивалась лампа. В воздухе витал запах дешевой водки. Излюбленными наркотиками Джека были алкоголь и насилие. Он никогда не пробовал свой продукт, поскольку видел слишком много людей, потерявших всё таким образом, и был полон решимости оставаться на вершине грязной кучи.

Он пододвинул ко мне бутылку.

— Выпьешь?

Его глазки-бусинки уже остекленели и налились кровью. Он был долговязым и предпочитал выпивку еде, но алкоголь наградил его одутловатостью, придающей ему отталкивающий вид. Его футболка была грязной, а пальцы темными от пигментных пятен из-за многолетнего употребления табака. Его злобная крысиная физиономия была обращена в мою сторону.

— Пас. Я устал. Я просто хочу поспать. – Я отвернулся от него и направился к холодильнику.

Джек захихикал, но в его голосе не было веселья.

— Неужели? Вымотался в Хэйд-Харборе, да? Потратил целый день, прохлаждаясь в этом пафосном городишке, и играя для своего нового тренера?

Я замер, держа руку на холодильнике. Он знал о Хэйд-Харборе? Несмотря на мою осторожность, он уже пронюхал обо всем. Я заставил себя открыть холодильник и взять бутылку воды. Сделал быстрый глоток и вытер рот тыльной стороной ладони, пытаясь успокоиться.

— А? – Это было лучшее, что я мог придумать прямо сейчас.

Джек снова рассмеялся.

— Значит, притворяемся невеждами? Ладно, отлично. Тогда скажи мне, где тебя носило весь день? Где ты пропадал, когда был нужен?

— Зачем я был нужен?

— Этот уебок Льюис, владелец бара на Пятой, не заплатил свой платеж и избил парня, которого я послал за ним.

— Ну, это не моя работа – Льюиса нет в моем списке. Я не виноват, что другие твои парни ни черта не умеют.

Джек изучал меня, а затем во внезапном порыве энергии швырнул свой стакан. Тот врезался в буфет прямо возле моей головы, осыпав меня осколками. Я не дрогнул. Я потерял способность удивляться. Ее выбивали из меня слишком много раз.

— Не перечь мне, парень. Ты знаешь, кто здесь главный, ты знаешь, кому принадлежишь. У меня на тебя достаточно компромата, чтобы упрятать за решетку на долгие годы, не говоря уже о том, чтобы ты не смог зарабатывать на жизнь игрой в хоккей. Или ты забыл?

Джек поднялся на ноги. Он неторопливо направился ко мне, ничуть не обеспокоенный моим ростом и мускулами. Конечно, ему не нужно было бить меня, чтобы угрожать. Он не лгал: у него были доказательства множества незаконных действий, которые я совершал от его имени. Начиная с той самой ночи, когда мы встретились, он вел на меня досье, которое никуда не исчезнет – пока не умрет он сам.

Однако сегодня мой темперамент был опасно близок к взрыву. Джек угрожал единственному, что меня заботило.

— Послушай, я потратил свои годы и с лихвой вернул все, что мог задолжать тебе за последние десять лет.

— Твой долг передо мной нельзя измерить деньгами, парень, и ты это знаешь. Я спас тебе жизнь. Если бы я не взял тебя к себе, как думаешь, где бы ты сейчас был?

Я с трудом сглотнул: гнев, вина и здоровая доза страха подступили к горлу. Я до сих пор не мог вспоминать о той ночи, не испытывая того же ужаса, что и в восьмилетнем возрасте. Я застрял в том моменте, так и оставшись перепуганным ребенком, осознающим, что он только что поджег свое будущее.

— Джек… – вздохнул я.

Он подошел ближе, поравнявшись со мной.

— Как ты думаешь, что тренер Уильямс подумает о твоем прошлом? Или о твоей репутации, если уж на то пошло? Ты ведь больше не просто испорченный мальчишка, не так ли? Теперь ты – испорченный мужчина, а такие люди, как мы с тобой, не меняются. Он не захочет, чтобы ты был рядом с его командой, или в его городе... рядом с его дочерью… Плохие вещи случаются с хорошими, невинными людьми, которые принимают ненадежных сопляков вроде тебя…

Он не успел договорить, как мое хрупкое терпение лопнуло. Я схватил его, притягивая его тяжелое, раздутое от алкоголя тело к своей груди.

Джек явно ожидал этого. В его кулаке было что-то твердое, и первые два удара в бок выбили воздух из моих легких. Я отпустил его, заметив блеск кастета, который он надел.

— Думаешь, сможешь справиться со мной, парень? Вперед. Давай разберемся, раз и навсегда.

Джек отступил назад и достал из другого кармана нож. Он покрутил им, когда мой взгляд остановился на лезвии.

— Если я выиграю, ты останешься и выбросишь мысли о Хэйд-Харборе и тренере Уильямсе из головы.

— А если выиграю я?

Джек лишь рассмеялся.

— Этого не случится.

Затем он бросился на меня.

6.Лили

В ту ночь мне впервые за долгое время приснился сон, и это был не тот сон, о котором рассказывают родителям за завтраком. В нем я лежала в постели, а тяжелый вес придавливал меня к матрасу. Мое тело переполняли различные ощущения. Обжигающе горячая кожа прижималась к моей. Сильные руки сжимали мои запястья над головой. Теплые, мягкие губы двигались вверх по моей шее.

Мне следовало бы испугаться, но я была далека от этого.

Не провоцируй меня, Жучок, – низкий голос прошептал мне на ухо.

Одной рукой он схватил меня за горло, удерживая на месте. Я не могла двигаться, не могла говорить. Я ничего не могла, кроме как чувствовать его руки на себе, нарушая все правила, не заботясь ни о чем на свете.

Если ослушаешься, мне будет только веселее.

Это мог быть только один человек. Только он когда-либо говорил со мной подобным образом. Кейден Уэст.

Я внезапно проснулась, мое тело было горячим, влажным и нуждающимся. Я уставилась на залитую лунным светом стену напротив кровати, ожидая, пока успокоится сердце. Все мое тело горело, как будто я стояла слишком близко к печке или у меня была лихорадка. Я откинула волосы с липкого лба и сделала глубокий, прерывистый вдох. Затем выскользнула из кровати и схватила со стола дневник и ручку. Описание сна сделало его более реальным. Кейден Уэст. Новичок, который сбил меня с ног, преследовал на вечеринке и угрожал мне – и все это в течение сорока восьми часов. И мне – Лили Уильямс, изголодавшейся по прикосновениям хорошей девочке – только что приснился сексуальный сон о нем.

Выплеснув свои одурманенные мысли на чистый лист, я потянулась за водой и залпом выпила ее. Может быть, это вернет здравый смысл в мой лихорадочный разум. Что со мной было не так?

Он не играет по правилам, и ему было бы наплевать на угрозы твоего отца. Он взял бы то, что хотел, и даже не оставил бы тебе выбора.

Я задрожала, мысли витали в голове, как клубы дыма, слишком бесформенные, чтобы за них ухватиться. Тем не менее одно лишь воспоминание о сне вызвало в моем теле отклик. Это было официально. Я играла в опасную игру, накапливая бесконечный запас бушующих подростковых гормонов без всякого выхода. Однажды они могут просто вылиться через край, и я стану девушкой, которая сошла с ума от неудовлетворенной похоти.