— Хорошо, милая. Мы здесь, если захочешь поговорить, – сказала мама с доброй улыбкой.

Я кивнула и ускользнула в свою комнату.

После ужина я спустилась в подвал побегать на беговой дорожке. Я любила выплескивать свою тревожную энергию перед сном, но мне не разрешали бегать одной по вечерам, так что оставался только подвал.

Вернувшись в свою комнату, я взяла все необходимое для душа, после чего слишком долго стояла под горячими струями. Я медленно и методично вымыла свои длинные волосы, прежде чем, наконец, выйти. Зеркало было запотевшим, именно таким, как я предпочитала. Я почистила зубы и позволила своим мыслям задержаться на разговоре за обеденным столом.

Мой отец хотел работать тренером в УХХ.

Но я не поеду в УХХ. Моя конечная цель гораздо дальше, а он и не догадывается об этом.

Я вела себя как законченная стерва. Я не могла перестать мучить себя, прокручивая в голове момент, когда я набросилась на отца, напомнив ему о его недолгой хоккейной карьере. С моим появлением разрушились не только мамины мечты, но и папины.

Я стоила им всего, и мне напоминали об этом каждый день. Вот почему я так усердно занималась и испытывала постоянный стресс из-за учета посещаемости и среднего балла. Это также служило причиной того, что я никогда не попадала в неприятности, не гуляла допоздна и, черт возьми, даже не целовалась с парнем. Мне было суждено расплачиваться перед двумя людьми, которые отказались от всего ради меня, а я была неблагодарной соплячкой, которая хотела сбежать и обрести свободу на другом конце страны.

Забудь о Калифорнии. Будь хорошей девочкой, поступи в УХХ, сделай так, чтобы твои родители гордились тобой. Ты не будешь счастлива в Золотом штате², если они расстроятся, и ты это знаешь.

Я сделала глубокий вдох через нос, пытаясь успокоить свое дикое волнение и заглушить назойливый мудрый голос в голове. Прополоскав рот, я плотнее обернула полотенце вокруг тела и вернулась в комнату.

На кровати сидела мама. Я резко остановилась, мое лицо вспыхнуло, когда наши взгляды встретились. И снова мне показалось, что она может заглянуть в мой суматошный, эгоистичный разум.

— Милая, подойди и сядь. Давай поговорим.

Я медленно прошла вглубь комнаты.

— В этом нет нужды. Я уже пережила это. Я сожалею о том, что сказала.

Мама просто хлопала по кровати, пока мое сопротивление не ослабло и я не опустилась рядом с ней.

— Послушай, я знаю, что это нелегко. Возможно, мы с твоим отцом немного перегибаем палку, но альтернатива гораздо хуже. Последнее, чего я хочу, – это видеть тебя связанной из-за какого-то парня, рассеянной, нефокусированной… Знаю, сейчас это звучит как преувеличение, но поверь мне, Лили, это время очень важно. Ты формируешь всю свою дальнейшую жизнь. Ты не можешь позволить себе никаких ошибок.

Возможно, совершить несколько ошибок – именно то, что мне нужно.

Мама этого не понимала. Она уже не помнила, каково это – быть подростком. До сих пор мною двигало только желание заставить родителей гордиться. Я чувствовала, что еще не жила для себя. Я все откладывала и откладывала это на потом. Но мои возражения остались запечатанными на губах. Я бы никогда их не произнесла. Я не могла так разбить ей сердце.

— Я знаю, мам. Не волнуйся. Тебе не нужно беспокоиться обо мне, ты же знаешь.

Старый добрый надежный Жучок. Я была удручающе предсказуемой. Если я умру, не окончив колледж, то, по крайней мере, на моем надгробии смогут написать «Стремилась угодить, чего бы это ни стоило», – этим ведь можно гордиться, верно?

Мама похлопала меня по руке.

— Я знаю, милая. Я знаю.

5.Кейден

Я зашел перекусить с ребятами из команды, прежде чем отправиться домой на автобусе. До Миднайт Фоллс был почти час езды, и мне нужна была каждая секунда пути, чтобы собраться после всех эмоций сегодняшнего дня. Меня переполняла надежда, которую подарили мне Хэйд-Харбор и Геллионы. Это было опасное чувство.

Тренер Уильямс провел беседу с директором и школьным советом обо мне. Он упорно боролся за меня – как для своей пользы, так и для моей, – но все же, у меня никогда не было учителя, проявляющего ко мне такой интерес.

Моя школа ни разу не выигрывала, а тренером был усталый старик, который слишком много пил и вырубался на большинстве игр. Остальные члены команды были посмешищем, а левый нападающий – серьезной занозой в заднице. Чейз Эллиот был скорее обузой, чем активом для команды. Если я не уберусь отсюда нахрен, был реальный шанс, что я убью этого ублюдка. Как бы то ни было, наша команда никогда не была достаточно хороша, чтобы привлечь скаутов. С ними я бы ничего не добился. Но в Хэйд-Харборе, играя за Геллионов, у меня был шанс, пусть и ничтожный, выбраться из ямы, в которой я родился.

Я вышел из автобуса в Миднайт Фоллс и направился к выходу с автовокзала. Он был переполнен привычными лицами. Никто не смотрел мне прямо в глаза. Я узнал большинство из присутствующих. Это была моя работа – знать их.

Я работал на своего приемного отца с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать и я стал набирать массу. К шестнадцати годам он перевел меня с торговли его ядом на сбор платы с несчастных душ, которые задолжали ему. Дядя Джек был мелким преступником, вором и дилером, который сделал Миднайт Фоллс своей территорией. Из людей, которые здесь жили, мало что можно было вытянуть. Город находился далеко за чертой бедности, и почти у всех были проблемы с наркотиками. Но дядя Джек был изобретателен. Он всегда находил множество способов для отчаявшихся выплатить свои долги, а моя работа заключалась в том, чтобы проследить за их исполнением.

К семнадцати годам моя душа была уже запятнана, а сердце измучено. Люди были отчаянными, слабыми, пресмыкающимися тварями, и все сводилось к одному – раздави или будь раздавлен. Самым парадоксальным было то, что Джек был моим спасителем, тем, кто забрал меня из моей первой приемной семьи. Я был до смешного благодарен, когда он приютил меня. Я думал, что все изменится. Я ошибался.

По иронии судьбы, прозвище Лиллиан Уильямс было Жучок. Я был склонен думать о большинстве людей, с которыми общался, как о насекомых – слепо ползущих навстречу очередному удару, не подозревая о ботинке, который вот-вот растопчет их. Лиллиан Уильямс казалась мне кем угодно, только не жучком.

— Кейд! – До меня донесся крик с другого конца темной улицы.

Я обернулся, заметив знакомую фигуру, спешащую ко мне. Его звали Сид, и он был жертвой наркозависимости – и моего дяди – почти десять лет. Это было чудо, что парень до сих пор жив.

— Что?

— Ничего, ничего… просто интересно, не принес ли ты сегодня что-то. Я хочу повеселиться. – Сид приблизился ко мне и схватил за руку, вцепившись в нее, как пиявка.

— Не сегодня.

— Да ладно тебе, чувак, я знаю, у тебя всегда есть что-нибудь с собой на крайний случай, это хорошо для бизнеса!

Я остановился так резко, что Сид врезался в меня. Он быстро отступил назад, на его испуганном лице промелькнуло выражение ужаса.

— Я сказал, что у меня ничего нет. Не заставляй повторяться.

Мои холодные слова приковали Сида к месту. Его глаза встретились с моими лишь на секунду, после чего он отвел взгляд. Мало кто мог выдержать мой взгляд теперь. Это была черная, зияющая яма. Мне еще предстояло найти дно.

— Ладно, как скажешь, извини за беспокойство, – пробормотал Сид и развернулся так быстро, что поскользнулся на своих изношенных ботинках и упал.

Я отвернулся, не желая смотреть, как он корчится на земле, пытаясь подняться. В любом случае ему не нужна была моя помощь. Он не хотел бы, чтобы я прикасался к нему. Парень не привык к доброте с моей стороны, и не было смысла смущать его. Может, я и чувствовал себя великодушным после дня, проведенного в Хэйд-Харборе, но я все еще оставался самим собой.