— Все верно говоришь. Я тогда сам вел это дело. Тогда-то мы и познакомились с Игорем, — Константинов посмотрел на Шилова, и тот кивком подтвердил его слова.

— Собственно, поэтому я и обратился к вам, — проговорил Шилов. — Тогда мы думали, что это человек, и стоило больших усилий найти настоящего убийцу. Его, конечно, судили по вашим законам и, на мой взгляд, приговор был чрезмерно мягким, но кто я такой, чтобы спорить с демонами.

— А какой был приговор? — полюбопытствовал Ворон.

— Пять лет, — отрезал Константинов и посмотрел на Калинина. — Проверь-ка, не вышел ли он из Солянки. Вдруг взялся за старое.

— Я тоже об этом подумал, — кивнул Кирилл. — Но тут картина иная. Он не пускал жертвам кровь и не делал из убийства ритуал. Но мы проверим его, на всякий случай. Ворон, займешься?

— Ага, — кивнул тот. — Договаривай, я же вижу, что ты уже включил Ищейку.

Кирилл смущенно кашлянул, обвел всех взглядом и, получив молчаливое одобрение, продолжил:

— Иван выяснит про старого знакомого. Марк, поищи информацию о подобных ритуалах в своих источниках, а я пока изучу дела, может увижу что-то, чего не увидели люди.

— А вампиры? — спросил Константинов.

— Вампиров со счетов не сбрасываем, но сначала соберем информацию и войдем в курс дела.

— Работаете с Игорем. Докладываете ему и мне, в том числе. Вопросы? — грозно спросил подчиненных Константинов. — Нет вопросов? Отлично! Приступайте! Назначаю вас главными по чокнутым маньякам.

— За что? — скривился Ворон.

— Чтоб жизнь малиной не казалась, — ехидно усмехнулся Константинов.

Однако по выражению лиц друзей всем было понятно — они рады, что им досталось новое непростое дело. Трудности эти трое любили.

Иван Иванович Воронов, он же Ворон, бодрым шагом шел по коридору Седьмого отдела. Он остановился у двери с металлической табличкой, на которой было выгравировано имя его владельца: «Старший следователь Богданов Григорий Владимирович».

Иван усмехнулся. В Седьмом отделе водилось с десяток следователей, остальные слыли простыми операми, чистильщиками и охраной. Звания им эти раздали совсем недавно. Иван с друзьями, например, работал в отделе всего год, в отличие от Богданова, который пришел вместе с Константиновым лет восемь назад, а тоже числились следователями. Впрочем, акудзинам на звания было плевать. Они выполняли самую разную работу и различий между собой не делали.

Ворон без стука распахнул дверь и узрел Богданова, который, сидя перед телевизором в кресле, играл в гонки на игровой приставке.

— Стучаться не учили? — нахмурился Богданов.

— Не-а, — нагло усмехнулся Ворон и оперся плечом на дверной косяк. — Зря все-таки Демон намутил нам тут ремонт и технику. Совсем работать перестали.

— Что делать, когда работы нет? Акудзин в городе, знаешь ли, в десятки раз меньше, чем человек. А после вашего маньяка любой задумается, прежде чем высасывать людишек.

Богданов поставил игру на паузу, сложил мощные руки на груди и усмехнулся в бороду. Он до жути напоминал крутого байкера, но мотоцикла не имел и даже не стремился к этому.

— Наш маньяк, как ты говоришь, убил сто тридцать пять человек. Поэтому и приговор был суровый.

— Не припомню у нас пожизненных.

— Я тем более, но мне плевать. Но возможно у нас старый маньяк из Солянки вышел. Горелов фамилия. Помнишь такого? — хитро сощурился Ворон.

— Ха! Как не помнить? Лично в Солянку доставлял! С Константиновым тогда на пару за ним гонялись. А чего это ты вдруг про него вспомнил? — тут же напрягся Богданов.

— Да так. Человечек один работенку подкинул. Почерк, правда, не похож, но Ищейка говорит проверить надобно, на всякий случай.

— Дверь закрой и не стой на пороге, — приказал Богданов и пошел к рабочему столу. — Горелов должен был выйти в этом году. Дело его в цифре давно. Ты сам смотрел?

— Да, но мне бы хотелось подробностей от непосредственного участника событий, — кивнул Ворон, усаживаясь в кресло для посетителей.

— Горелов Аркадий Павлович. Степень сущности — три. Ему сейчас восемьдесят шесть, — Богданов развернул монитор к Ивану, и тот узрел фото Горелова — мужчины на вид лет сорока, не больше, болезненно бледного, с вытянутым лошадиным лицом.

— Почему маньяки всегда выглядят так, что на него и не подумаешь? — задал риторический вопрос Иван, на который Богданов только пожал плечами.

— Он вышел месяц назад. Живет на улице Верещагина, дом сорок два, квартира сто три. Разведен. Жена после того, как его посадили, подала на развод. Есть сын. Уже взрослый. Горелов работал в Библиотеке младшим научным сотрудником. Демон наверняка с ним сталкивался.

— Демон в то время Саяны копал, кажется… — задумчиво ответил Иван. — Что по его убийствам можешь сказать, кроме того, что есть в отчетах?

Богданов откинулся на спинку кресла и поднял взгляд на потолок.

— Да что тут скажешь? Восемь девушек грохнул. Привязывал за ноги вниз головой, и они умирали от сердечной недостаточности. Трупы находили в разных местах. По всему городу орудовал.

— А как так получилось, что это дело вели совместно с людишками, и Шилову память оставили? — спросил Ворон, подозрительно глядя на коллегу.

— Шилов хороший мужик, ты на него не гони, — угрожающе сдвинул брови Богданов. — Главное, он молчаливый и полезный. А дело было так… Пять лет назад, я обнаружил в сводках людей первую жертву. Мне стало интересно, хотя она и не походила на жертву акудзина, ну ты сам понимаешь: никакой серой потрескавшейся кожи, кровавых пятен вместо белков и зрачков. В общем, отправился я на проверку, поправил память кому надо, заглянул в морг и успокоился.

— Ой ли? — хохотнул Иван, зная, что Богданов на месте редко сидит.

— Ну ладно, не совсем успокоился. Просто меня это дело заинтересовало, и я для опыта так сказать, периодически захаживал к следователю, который вел это дело. А потом бац, и второй труп! А там другой район… Короче у людишек бюрократия просто тихий ужас!

— У нас не лучше, знаешь ли.

— У нас есть Демон, у которого есть связи.

— Ага, хорошо быть богатым и знаменитым, из древнего княжеского рода, да с папашей в Правлении, — усмехнулся Иван.

— Завидуешь?

— Конечно. Он же Прохорову трахает. Я тоже хочу.

— Ты это брось, — улыбнулся Богданов. — Жанночка та еще стерва. Нашла себе мальчишку для утех, а он и не против.

— Я тоже хочу быть мальчишкой для утех у старушки, — слезливо пожаловался Ворон.

— Не такая уж она старушка. По нашим меркам весьма молодая женщина. А разница в пятнадцать лет туда-сюда вообще ни о чем.

Ворон улыбнулся. Все помнят, как Голицын злил главного врача больницы для акудзин, и все знают, как Марк добивался своего от главной стервы акудзинского общества.

— Ладно, я прикалываюсь, — махнул рукой Иван.

— Я знаю, — понимающе кивнул Богданов.

— Так что там дальше? Второй труп?

— Да. Все то же самое, только на другом конце города. Но стало понятно, что это серийник, и дело передали в Главное следственное управление. Как раз Шилову. Тогда-то я с ним и познакомился. Ну там с головой поработал, и он начал думать, что меня к нему высокое начальство приставило в качестве стажера.

— Ну ты, блин даешь! — засмеялся Ворон в голос. — Ты себя в зеркало видел? Стажер-переросток!

— Я просто в детстве хорошо кушал, — улыбнулся Богданов и хлопнул себя по животу.

— И что было дальше? — спросил Иван, вытирая проступившие от смеха слезы.

— Как что? Третий труп, конечно! — воскликнул Богданов, будто Ворон спросил какую-то глупость.

— А как вы догадались, что убийца акудзин?

— А у четвертого трупа был свидетель. Убийство произошло в парке на юго-западе. Так там ночью мужик выгуливал собак и увидел маньяка. Ну и описал, что у того были горящие глаза и все такое. Тут-то я и пошел к Константинову, — пояснил Григорий.

— И что, Горелов оставил свидетеля в живых? Он наверняка его почуял, — хмыкнул Иван.