— Почему?

— Управлять хитростью, а не страхом гораздо проще и менее проблемно.

— А мы разве ими управляем?

— Мы выстроили Корпорацию, на которую работают сотни тысяч людей. Акудзины занимают видные посты в правительстве, влияют на политические и экономические решения. Да, можно сказать, что мы управляем какой-то частью людей. И пока они о нас не знают, нам проще жить. Не думайте, что люди дураки, или что мы дураки. Ведь нас отличает друг от друга только сущность. Это немало, но в основном мы одинаковы.

— Но зачем же мы отправляем акудзин в тюрьму, если они оступились? Людям ведь на это плевать, они не знают о нас.

— Кто оступился, а кто целенаправленно пошел против правил, — резонно заметил Марк. — Маньяки среди нас встречаются чаще, чем среди людей. Акудзины думают, что могут решать кому жить, а кому нет, ставят себя выше других на правах сильного, забывая, что подставляют прочих. Поэтому Седьмой отдел наказывает их, чтобы другие думали, прежде чем открывать смертельную охоту на людей. А потом нам приходится исправлять память свидетелям, которых иногда бывает слишком много. Пока мы справлялись, и уверен, будем справляться и впредь, но чем больше акудзин будут нам в этом способствовать, тем лучше. И вопреки расхожему мнению мы не только выезжаем на поиск домашних питомцев, но и занимаемся кое-чем поинтереснее.

— Переводите бабушек через дорогу? — усмехнулся все тот же рыжий парень, который напомнил Марку лучшего друга — такой же циничный засранец.

— У тебя как с математикой? — спросил Марк, усмехнувшись.

— Нормально, — подозрительно сощурился парень.

— Недавно пришлось решать одну задачу. Сколько мертвых человек можно разместить в багажнике Эскалейда и Хонды CRV, если восемнадцать трупов частично разложились, а остальные в виде костей?

— Интересная у вас работа, — протянул парень и сел за партой ровно.

— Вот и я о том, — прошептал Марк с ноткой горечи в голосе.

К счастью, его никто не услышал.

***

Марк потянулся к сущности. Мир стал серым, монохромным, лица школьников превратились в светлые светящиеся пятна. Помещение исказилось, уменьшилось в размерах, исчезли дети, парты, цветы и школьная доска. Марк оказался у себя в кабинете в Седьмом отделе.

Он устало рухнул в кресло и лениво включил питание компьютера. Сдвинул к краю стола папки с документами и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Все прошло лучше, чем он думал. Старшеклассники оказались смышлеными и открытыми детьми, а некоторые и с большим потенциалом. Из этих молодых акудзин выйдет толк, если сосредоточатся на учебе в ближайшие годы.

— Как прошло?

Марк открыл глаза. Перед столом возвышался начальник. Высокий, плотный с ежиком седых волос и щеткой усов над тонкой верхней губой. Олег Дмитриевич Константинов сейчас выглядел веселым, что с ним бывало крайне редко, читай почти никогда. Марк нахмурился, ожидая подвоха, но Константинов ждал ответа с приветливой улыбкой.

— Нормально, — наконец выдавил из себя Марк. — Не знаю, насколько я их заинтересовал, но все прошло нормально.

— Ну и прекрасно! С этого дня все сотрудники Седьмого отдела должны пройти курс контроля над сущностью. Но ты от этого освобожден.

— Э-э-э… Почему? — удивился Марк, хотя в душе был рад.

Последние полгода он с коллегами чем только не занимался в целях «повышения квалификации» — экстремальным вождением, единоборствами, стрельбой и прочими полезными для человека навыками. Вот только в Седьмом отделе люди не работали.

— Потому что ты и так прекрасно ей управляешь. А остальным надо поучиться тянуться к ней, использовать ее так, чтобы не пугать людей красными глазами. А то будут орать: «А-а-а, демоны, спасите-помогите!»

Марк еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Уж больно комично выглядело начальство, пародируя страх и ужас людей.

— А кто будет их обучать? — с опаской спросил Марк. — Я только двоих таких особенных знаю.

— Вот второй и будет! — бросил Константинов и растворился в воздухе.

Марк тут же вскочил и направился в соседний кабинет, где обитал его друг и коллега Кирилл Калинин по прозвищу Ищейка.

Едва открыл дверь, как увидел улыбающегося Воронова, вальяжно устроившегося на диване.

— Здорово, Демон! Как детишки? — спросил Иван.

— Живы, — бросил Марк и повернулся к Кириллу, который сидел за столом, уткнувшись лбом в столешницу. — Что это с ним?

— Зубы, — хохотнул Ворон.

— Болят?

— Режутся, — простонал Кирилл и поднял голову.

Марк улыбнулся. Видок у друга был тот еще: покрасневшие от недосыпа глаза, трехдневная щетина, растрёпанные волосы и бледное лицо, словно он не спал неделю к ряду.

— Сочувствую, — сказал Марк и сел в кресло напротив Ивана.

— Спасибо. Я-то ладно, вот Лене достается. Лина вообще спать перестала.

— Вырастет тоже спать не будешь, — философски заметил Марк.

— Почему?

— От женихов отбоя не будет, — снова хохотнул Иван. — Видишь, Марк, Кирюше плохо, а Константинов нам очередное занятие нашел. Нахрена нам контроль над сущностью, когда у нас есть ты?

— Уволюсь, и что вы будете делать? — ухмыльнулся Марк.

— Куда ты от нас денешься, Демон? Ты ж без маньяков не можешь теперь, я тебя знаю, — подмигнул Иван.

— Одного маньяка поймали и будем теперь гордиться до конца жизни? — фыркнул Марк. — Кто хоть вас учить будет, знаете?

— Ты? — удивился Кирилл.

— Чур меня, — улыбнулся Марк. — Но фамилия у нас одинаковая.

— Неужто Демон-старший? — округлил глаза Иван.

— Не называй так моего отца. Нет, на ваше счастье, это не он.

— Не тяни кота за яйца! — потребовал Ворон. — Выкладывай.

— Виктор Петрович Голицын.

— О-о-о! Знаменитый дядюшка Демона? Какая прелесть! — Иван потер руки, словно предвкушая веселье, а Кирилл снова уронил голову на столешницу.

— Ты бы не радовался раньше времени, — заметил Марк. — Дядюшка строгий учитель. К тому же десятка. Будешь плохо себя вести, согнет в бараний рог.

— Да, блин, что ты нагнетаешь? От Константинова нахватался? — картинно застонал Ворон.

— Почему сразу нагнетаю? — хмыкнул Марк. — Я вот даже не знал, что мой дорогой родственник в городе.

— В каком смысле?

— Он на месте не сидит. Я бы сказал, что дядюшка, очень эксцентричный акудзин, — улыбнулся своим мыслям Марк. — Путешественник, одиночка, но при этом в каждой стране имеет по батальону любовниц и приятелей, с которыми устаивает такие вечеринки, что самые пафосные клубы мира курят в сторонке.

— Это наш акудзин! Думаю, мы подружимся! — улыбнулся Ворон.

— Не хочу вечеринки, хочу спать, — простонал Кирилл.

— Отставить спать! Нас ждет веселье и много всего интересного!

Они и не заметили, как в кабинете появился предмет их обсуждения. Виктор Голицын широко улыбнулся, распахнул руки, будто обнимая все пространство, и картинно поклонился. Он был полной противоположностью строгого и жесткого брата. Иногда Марку казалось, что дядя вообще не из их семьи — настолько разительно он отличался от прочих. Невысокого роста, подтянутый, с легкой сединой в каштановых волосах, он выглядел лет на сорок, хотя ему уже перевалило за сотню. Он улыбался голливудской улыбкой, но в голубых, словно холодные северные воды, глазах, плескалась неведомая бездна. Если кого и можно было справедливо окрестить демоном ужаса, как их нарекли люди, то именно Виктора Голицына.

— Почему ты не сказал, что вернулся? — улыбнулся Марк и обнялся с дорогим родственником.

— Хотел сделать сюрприз, — вернул улыбку Виктор. — Только отцу пока не говори. Я еще не готов к серьезным разговорам без шлюх и бренди.

— Не скажу. И надолго ты тут?

— Пока не знаю. Решил открыть новый клуб, да и Олег Дмитриевич попросил подтянуть молодняк, — Виктор подмигнул Ворону и Кириллу, которые заинтересованно слушали их диалог.

— Ты с ними построже, — ехидно улыбнулся Марк.

— Всенепременно! А ты разве не будешь ходить на занятия? Это будет весело!