В кармане лежала выданная отцом десятка, в руке болталась авоська, настроение под стать весенней погоде было превосходным. Максимов чувствовал себя молодым, полным энергии и жизни, и искренне наслаждался прогулкой.

Внезапно внимание Андрея привлекли крики и возмущенный гомон. Через дорогу, возле трехэтажного серого здания, рядом с двумя желтыми милицейскими «уазиками» собралась толпа.

Хмурые лица, стиснутые кулаки, яростный блеск в глазах — от людей буквально веяло ненавистью и злобой. Мужчины и женщины кричали, размахивали руками, спорили с вышедшими на крыльцо двумя милиционерами в форме и крепким парнем в знакомой коричневой кожанке.

«Брательник Вадика и тут в гуще событий», — мысленно ухмыльнулся Максимов. — «Без него, похоже ни один кипиш не обходится. Надо послушать, что происходит».

Андрей перешел дорогу и, расталкивая плечами людей, пробился к зданию.

«Так я и думал, к райотделу пришли», — удовлетворенно отметил Андрей, разглядев табличку с металлическими буквами сбоку у входа. — «Надо запомнить, я, оказывается, в Ленинском районе живу».

— Вы вообще что-то делать собираетесь⁈ — орал, размахивая руками высокий полный мужик с красным пропитым лицом. — Наших детей убивают, а вы даже не чешетесь! Работать когда начнёте, мать вашу!

— Мы работаем, — хладнокровно ответил Дима. — Делаем всё возможное, чтобы найти преступника. А вот вы граждане, своими действиями, работать мешаете. Не устраивайте беспорядков, не отнимайте наше время. Иначе нам придется принять меры.

— Знаем мы как вы работаете, — истерично взвизгнула стоящая рядом с красномордым такая же толстая женщина. — Только водку на рабочем месте жрете и кооператоров доите. Даже не чешетесь, чтобы поймать маньяка.

Толпа согласно зашумела и придвинулась поближе. Милиционеры расстегнули кобуры и положили руки на рукояти пистолетов, сгрудившись около входа.

— А может вы кого-то из своих прикрываете? — прищурился пузатый. — Партократов проклятых. Всю жизнь спецпайки в три горла жрут, из народа кровь пьют, последние соки вытягивают, а теперь и детей убивать начали.

Андрей продвинулся ещё ближе и поморщился: от красномордого, полной бабы и стоящих рядом людей сильно несло перегаром. Протиснулся дальше, в первые ряды, поближе к милиционерам.

Дима увидел Андрея, глаза опера изумленно расширились.

— Чего сюда приперся⁈ — тихо прошипел он. — Только тебя не здесь не хватало. Свали в туман подальше, быстро!

— Шел в магазин, решил глянуть, что происходит, — одними губами шепнул Андрей.

— Сволочи, ироды, наших детей убивают, наших детей, — продолжал разоряться красномордый. — А милиция в ус не дует. Ах вы гниды!

Он попробовал ухватить опера за грудки.

— Руки убери, алкаш, — рявкнул Дима, резко выворачивая на излом ладонь пузатого.

— Ааа, сволочи, — застонал красномордый сгибаясь. — Что творят гады! За правду руки крутят.

Толпа негодующе зашумела и придвинулась поближе. Милиционеры сунули руки в кобуры и сгрудились вокруг двери, из здания, расталкивая сгрудившихся людей, вышли трое оперов и выстроились рядом.

«Надо спасать положение», — лихорадочно соображал Максимов. — «На кипиш и ментов плевать, Димку нужно вытягивать, брат моего друга и в сквере за нас вписался. В первую очередь надо убирать заводил, без них остальные быстро остынут. С этого и начнём».

— Мужики, которые втроем за маньяком гнались, говорили: он толстый, высокий и красномордый, — перекрывая гомон толпы, крикнул Андрей. — Прямо один в один, вон тот дядька.

Максимов обличительно ткнул указательным пальцем в грудь толстяка.

— Что ты несешь, щенок? — растерянно рыкнул пузатый.

— Что слышал, то и говорю, — нагло ухмыльнулся Андрей. — Маньяк, толстый, высокий, мордастый, с красной рожей, точь-в-точь как у тебя. Очки надел и шляпу на глаза надвинул, но мужики заметили. Так может ты и есть убийца? Боишься, что на тебя выйдут, вот беспорядки и устраиваешь, чтобы милиции мешать работать.

— Эээ, — проблеял зависший алкоголик. — Ты чего, пацан?

Толпа от него отодвинулась. Даже толстая баба испуганно отшатнулась.

— Чего блеешь испуганно, сказать нечего? — продолжал наступать Максимов. — Может, ты хочешь беспорядки спровоцировать, народ подбиваешь погром РОВД устроить, а сам под шумок дело украсть собираешься, собранные материалы и доказательства уничтожить?

— Я не подбивал, — завопил красномордый. — Это Поликарпыч всё, в пивнухе. Базарил:, менты что-то мутят, детей убивают, а они даже не чешутся. Сто пудов партократов проклятых прикрывают, надо народ собирать и к райотделу идти. Мужики скажите, вы же всё слышали!

— Т-а-а-а-к, — многозначительно протянул моментально приободрившийся Дима. — Где тут Поликарпыч? Пусть выйдет.

— Нету, — буркнул невысокий мужичок в синем «петушке» и ватнике. — У него живот прихватило. Сказал: собирайтесь, идите к райотделу, я сейчас сбегаю по большому, и вас обязательно догоню.

— Понятно, — лицо опера расплылось в широкой ухмылке. — Значит, вас, баранов отправил бодаться с милицией, а сам тихонько свалил. Как лохов последних использовал. Ну что, кто хочет дать показания?

Толпа отхлынула, как море во время отлива. Граждане, ещё недавно пылающие праведным гневом и желающие наказать ментов-бездельников, испуганной воробьиной стайкой разлетелись по улочкам и переулкам, стремясь оказаться подальше от серого здания.

— А вы куда? — Дима схватил за рукава развернувшегося красномордого, и рванувшуюся прочь полную бабищу. — Уйти решили? Нет, так не пойдет. За свои поступки надо отвечать. Больше всех орали, извольте показания давать.

Он повернулся к улыбающимся милиционерам.

— Сержант, проведите граждан ко мне в кабинет, ключи у дежурного. Побудьте там с ними. Я через минуту подойду.

Милиционер козырнул, вместе с напарником подхватил погрустневшего красномордого и растерянную толстуху под руки и скрылся за дверью.

— Теперь у меня к тебе вопрос, Андрей, — опер внимательно изучал лицо Максимова. — С чего ты взял, что маньяк красномордый и похож на этого алкоголика? Я лично допрашивал мужиков, которые за ним гнались. Ничего подобного они не говорили.

— Импровизация, — улыбнулся Андрей. — Обстановка накалялась, всё могло закончиться огромным скандалом или побоищем. Толпа была разгорячена, много пьяных, слабо отдающих себе отчет мужиков. Вспыхнуть могло в любой момент. Чтобы этого не произошло, надо было грамотно нейтрализовать зачинщика. Прежде всего, выбить почву из под его ног, превратить обвинения в абсурд. Лучший вариант — красиво обвинить его самого. Конечно, никто мне о красной морде и прочем не говорил, сам придумал и использовал. Но ведь получилось же.

— Получилось, — согласился Дима, не сводя глаз с Максимова. — Спасибо, выручил, хотя мы бы, честно говоря, и сами разобрались. Не ожидал от тебя такого. Красиво придумал, но раньше что-то такой фантазией ты не отличался.

— Не отличался, — согласился Андрей. — Сам от себя не ожидал. Просто ты — брат Вадика, к нам всегда хорошо относился. Вчера вписался за меня и Серегу. А долг, как известно, платежом красен. Захотелось помочь. Вот и помог, чем смог.

— Спасибо, — повторил Дима и протянул руку.

Андрей пожал крепкую ладонь опера. Неожиданно возникло ощущение злобного, обжигающего ненавистью взгляда. Пересохло во рту, леденящий холод жгучей волной разлился по груди, сердце заполошно стукнуло и замерло. Максимов глубоко выдохнул и осторожно огляделся.

Ничего подозрительного. Только впереди, в сквере напротив, дрогнули ветки кустов.

— Что-то произошло? — нахмурился Дима, внимательно наблюдавший за Максимовым.

— Ничего, — Андрей тряхнул головой, избавляясь от морока. — Показалось.

Весеннее утро выдалось прохладным. Ветер лениво шевелил голые ветки деревьев, теребил шарфы, воротники курток прохожих, солнце пугливо спряталась за темную тучу. Наступившее утро, лишенное красок, заливало окружающее пространство серым унынием.