«За баблом приехали», — отметил Андрей. — «С барыг собирать будут. А может и к директору рынка наведаются за своей долей».

Максимов сидел на скамеечке, наслаждаясь хорошей погодой. Вдыхал прохладный воздух, наблюдал за людьми. Здесь не было гаджетов, соцсетей, ноутбуков с гигабайтами полезной информации, сетей ботов, виртуальных игр с реалистичной графикой, камер на каждом перекрестке, причудливо подсвеченных ночью столичных небоскребов — жизнь текла просто и относительно однообразно. Работа — дом, выходные на даче, или воскресный поход в парк либо на речку с семьей, каждый год — отпуск на море. Пожилые люди в большинстве своем одевались серо и убого, молодежь — по-разному, в зависимости от уровня благосостояния, от модных джинсов до местного ширпотреба, чиновники предпочитали костюмы строгих тонов. Но имелась в этом времени своя прелесть. Советские люди были невероятно наивными, верящими пропаганде, но при этом более открытыми, искренними и менее циничными, чем их потомки три с лишним десятка лет спустя…

Из задумчивости Максимова вывели возвращающиеся бандиты. Дебил и двухметровый персонаж фильма ужасов тащили полные сумки. За своими напарниками шли довольные коротышка и верзила.

Бородатый кавказец, опять вылез из машины и соколиным взором зорко сканировал окрестности. Взгляд бандита наткнулся на Максимова, с любопытством, наблюдающим за бритоголовыми.

— Э, ты чего, пялишься? — кавказец возмущенно взмахнул руками. — Жить надоело, да?

Примечания:

Фунт — примерно 0,45 кг

Акромегалия — болезнь, возникающая с нарушением функции гипофиза (передней доли). Сопровождается утолщением черепа (особенно лица), увеличением кистей и стоп. Во многих случаях больные отличаются гигантским ростом, превышающим два метра.

Максимов хмыкнул и отвел взгляд. Примитивных бандитов конца восьмидесятых он не боялся. Несмотря на всю свирепость, они ещё опасались советской милиции. Спортсмены и «синие» обзаведутся оружием в больших количествах, начнут валить «лохов» и конкурентов налево и направо только после развала СССР, а сейчас набирают силу и влияние. Но идти на конфликт было глупо. Только лишних проблем ему сейчас не хватало.

— Этот пацан тут сидел и смотрел за нами, когда мы только приехали, — наябедничал коротышка. — Я его сразу срисовал. Кипиш поднимать не стал — видно же, школьник.

— Да? — удивился кавказец. — Эй, парень, сюда иди.

— Сейчас, уже бегу с низкого старта, — буркнул Андрей, вставая со скамейки. — Только тапки обую. У вас такие интеллектуальные, одухотворенные лица. Вы же не сделаете ничего плохого ребенку, да бармалеи?

— Издеваешься? — поразился бородатый. — Тебе, что жить надоело? Вист, Гном притащите пацана.

Коротышка и громила двинулись вперед. Максимов свободной рукой оперся на деревянную спинку лавочки, перемахнул через неё, издевательски помахал ладонью рэкетирам:

— Аридиверчи, одноклеточные!

— Стоять, пацан, — рявкнул верзила. Он и коротышка перешли на бег. Андрей их дожидаться не стал. Резко ускорился, перепрыгивая бордюры, ямы и кочки, парковой зоны за тротуаром. Дипломат в левой руке колотил по ляжке, и Максимов перехватил его подмышку. По ногам хлестали ветки кустов, под ботинками хрустели сучья. Коротышка и верзила угрюмо сопели за спиной, стараясь не отставать.

Максимов резко повернул, перепрыгнул через железное ограждение, перебежал через дорогу, умудрившись прошмыгнуть прямо перед автобусом, и нырнул в темную арку. Наискосок пересек двор, потом ещё один, ухватился рукой за железные прутья забора, перелез. Перед глазами возникла детская площадка. Слава богу, малышей на ней не было. Андрей рванул к противоположному концу детсада. Из центрального здания выбежала женщина в белом халате, что-то возмущенно закричала, но Максимову было не до неё. Добежал до ограды, перехватил дипломат поудобнее, быстро вскарабкался вверх и спрыгнул прямо на поляну, перед забором. Снова взял портфель подмышку и бросился к маячащей впереди очередной полукруглой арке. Выскочил, оказавшись в совершенно незнакомом месте, огляделся. Погони не было. Максимов опустил «дипломат» и нарочито медленно двинулся вперед. Адрес своего нового жилья Андрей на всякий случая запомнил ещё вчера. Бодренько шагавший дед и солидный мужчина лет сорока, подсказали, как выйти на улицу Командарма Будённого, 15 и через полчаса он уже стоял перед знакомой дверью, обтянутой темно-красной кожей «молодого дерматина».

Клацнул открываемый замок, внутри квартиры зашуршали шаги.

Максимов открыл дверь и чуть не столкнулся с высоким худощавым мужчиной в белой майке.

— Доброе утро, папа, — улыбнулся Андрей.

— Доброе, доброе, — Воронов-старший с нескрываемой иронией оглядел сына и саркастично поинтересовался:

— А что учиться уже стало не модно и ты решил пополнить растущую армию бездельников, тунеядцев и лоботрясов?

— А что работать уже стало не модно? — в тон «отцу» поинтересовался Максимов. — Закружилась голова от ускорения, и ты решил перестать совершать трудовые подвиги и на денек стать прогульщиком?

— Ты всё-таки не забывайся, сына, с отцом разговариваешь, — усмехнулся Николай Иванович. — А то, не посмотрю, что тебе уже семнадцать, возьму ремень и выпорю как сидорову козу.

— Извини, пап, — покаялся Андрей, виновато взглянув на отца. — Пошутил просто, не очень удачно, согласен.

— Ладно, забыли, — отмахнулся Николай Иванович. — Чтобы не было неясностей. Имею законное право находиться дома — получил отгул. С делегациями возился с утра до позднего вечера, вчера ночью югославы и венгры улетели, Виктор Борисович дал день на отдых. Теперь хочу послушать тебя: Почему в половину одиннадцатого утра уже дома?

— Секунду, — Андрей положил на колено «дипломат», щелкнул замками, откинул крышку, достал из бокового кармашка справку и протянул отцу. — Отпустили сегодня с уроков. Вот справка.

— Тут написано, головная боль и рекомендация посетить врача, — заметил отец, пробежавшись глазами по листку. — Что произошло?

— Вчера подрался со шпаной в сквере около школы. Ударили по голове, ничего страшного до свадьбы пройдет, — отмахнулся Максимов. — Не нужно никакой больницы. Всё нормально.

— Уверен? — с сомнением спросил отец.

— Абсолютно, — твердо ответил Андрей. — Только маме не говори, пожалуйста. Она паниковать будет и к врачу погонит. А я в порядке.

— Да? — отец выставил два пальца. — Сколько?

— Два, — моментально откликнулся Максимов. — Голова чуть побаливает, но в целом чувствую себя сносно. Никакого сотрясения у меня нет. Хочешь, возьмем книгу с полки, ткнешь пальцем в любую страницу, а я её прочту? Сам же рассказывал, как студентом на танцплощадке с хулиганами дрался, которые к маме приставали. И ни к каким врачам не бежал, чтобы разбитый нос показать.

Андрей победно усмехнулся. Эту историю вчера рассказала мама, оценившая распухший нос сына и ударившаяся в ностальгические воспоминания.

— Ладно, — усмехнулся Николай Иванович. — Будем считать, убедил. Но при одном условии. Если почувствуешь себя плохо, говори сразу, пойдем к врачу. Обещаешь?

— Обещаю, — кивнул Андрей.

— Я пельмени сварил. Будешь?

— Не, спасибо, — отказался Максимов. — Я недавно ел, перед школой.

— Тогда просто составишь мне компанию, расскажешь, как там в школе, — подмигнул отец.

— Ладно. Сейчас разденусь и подойду.

В кухне исходила клубами пара кастрюля. На поверхности кипящей воды в белой пене весело крутились кругляши из теста. Николай Иванович подхватил тарелку, с уже лежащим куском желтого масла, быстренько орудуя, подхваченной на подставке ложкой, набросал дымящихся пельменей. Выключил конфорку, уселся за стол и указал, вошедшему Андрею на место рядом.

— Присаживайся. Если хочешь, можешь сделать себе чаю, воду я только что подогрел, заварка свежая.

— Пожалуй, воды налью, — решил Максимов. После бега по улицам и дворам хотелось пить. Подхватил стакан в кухонном шкафчике, налил вод из-под крана, залпом выпил и уселся напротив отца, с аппетитом уминавшего пельмени.