— Я сейчас, — крикнул Андрей, сорвавшись с места. Перебежал через дорогу и подошел к бабушке.

— Здравствуйте, почем у вас цветы?

— Пятьдесят копеек букетик, — прошамкала бабулька.

Андрей засунул руку в карман, нащупал горку мелочи, вытащил и отдал старушке пятидесятикопеечную монету, добавил ещё две по десять.

— Держите, сдачи не надо.

— Спасибо, милок, — поблагодарила бабушка, вручая букетик.

«Проверим, как отреагирует», — мысленно усмехнулся парень.

Вернулся к девушке, протянул цветы.

— Держи, это тебе.

— Спасибо, — Лера порозовела от смущения и бережно приняла цветы. — Не ожидала.

Девушка чуть опустила голову, золотистые пряди пушистой волной закрыли лицо. Вдохнула аромат и еле слышно прошептала:

— Весной пахнет.

— Весна, весна, пора любви,

Как тяжко мне твое явленье,

Какое томное волненье

В моей душе, в моей крови… — улыбнувшись, с чувством продекламировал Максимов. Ему было необыкновенно хорошо. Солнце гладит теплыми, но не жаркими лучиками, свежий ветерок обдувает лицо, он снова молод, полон сил и энергии, рядом красивая девушка. Что ещё нужно для ощущения счастья? Всё плохое и ужасное произойдет потом, а пока надо наслаждаться каждым мгновением новой жизни…

Дима позвонил, как и обещал, ровно в восемнадцать сорок пять. Телефонный звонок заверещал, когда Максимов доделывал последнюю задачу по физике. Андрей сорвался со стула, бросив ручку. Бегом выскочил в холл, крикнул вышедшей следом из кухни матери:

— Это меня.

Подхватил трубку:

— Алло. Слушаю.

— Ровно в семь ноль ноль на прежнем месте, — сообщила трубка Диминым голосом

— Понял, буду как штык, — пообещал Андрей.

«Пятерка» стояла на прежнем месте. За рулем, как и в прошлый раз, сидел Максим Олегович. Справа от него Петр Климович. Дима переместился назад. Максимов сел рядом с ним.

— Едем за город. На выезде, нас будут ждать остальные ребята, — невозмутимо сообщил начальник ОУР. — Я там с ними переговорю и поедем. А ты, Андрей, запомни: во время встречи с бандитами сидишь в машине и помалкиваешь. Понадобится, позовем. Если у Черного и его братвы возникнут вопросы, отвечай кратко, по делу. Следи, что и как говоришь. Никаких оскорблений и претензий. Все вопросы будем решать мы. От тебя, повторюсь, требуется, четкие ответы по существу. Всё понял?

— Всё, — кивнул Максимов. — Не волнуйтесь, Максим Олегович, я не подведу.

Спорить он не собирался, осознавая серьезность ситуации.

— А я и не волнуюсь, — усмехнулся Пархомов. — Волноваться ты должен.

Начальник ОУР повернул ключ в замке зажигания. Мотор ожил, заворчал, и машина медленно тронулась с места, с каждым мгновением набирая ход.

На выезде из города, немного дальше указательного знака «Пореченск», у поворота, в темноте виделись очертания двух машин. Возле них стояли и прохаживались несколько фигур. Когда они подъехали поближе, свет фар выхватил синюю горбатую «волгу», оранжевый «москвич-412» и шестеро крепких мужчин, В одном Андрей узнал Веткина. Лейтенант нервно затягивался сигаретой. Стоящий рядом дядька лет пятидесяти, что-то поправлял на поясе.

— По машинам, парни, — негромко приказал Пархомов, высунувшись из окна. — Помните, как действовать?

— Помним, — серьезно ответил пожилой мужик. — Не подведем, Максим Олегович.

— Тогда за мной, — начальник ОУР закрыл окно. «Пятерка» медленно двинулась вперед. Милиционеры попрыгали в машины. Первым выдвинулся оранжевый «москвич» со старым опером,горбатая «волга» пристроилась в хвост колонны.

Опера молчали. В окне проносились деревья и темные силуэты домов. Блики от фар встречных машин высвечивали хмурый профиль Климовича, напряженную фигуру Димы, невозмутимое с холодным блеском в глазах лицо Пархомова.

«Пятерка», следом за ней «москвич» и «волга» свернули на извилистую грунтовку. Машины затрясло.

— Скоро будем, — сообщил Максим Олегович. — Едем короткой дорогой. Минут пять осталось. Во время очередного толчка Максимова кинуло на Диму. Максимов ребрами ощутил жесткие очертания кобуры под поясом Громова-старшего.

«Хоть не пустые», — мысленно порадовался он. — «Ментов тронуть не должны, но кто этих отморозков знает?».

— А почему графские развалины? — поинтересовался Андрей.

— Имение там было графа Головина, — охотно пояснил Дима. — Несколько поколений в нём прожило. Последний наследник — Михаил Головин. Кутила, повеса и азартный картёжник. В конце девятнадцатого века состояние прогулял, пропил, поместье в карты проиграл. Потом в пьяном угаре поджег свой дворец, чтобы никому не достался. Граф сгинул, а развалины — несколько обгорелых стен остались.

— Подъезжаем, — в голосе Максима Олеговича прозвучали металлические нотки.

— Они уже нас ждут, — хмуро буркнул Климович, показывая взглядом вперед.

Действительно, на поляне, впереди полуразрушенных стен, стояло несколько машин с горящими фарами: «девятка» Авто, «шестерка», уже знакомая «копейка» коротышки. Возле них маячили фигуры бандитов, больше десятка, по самым приблизительным прикидкам.

— Черный прибыл, его машина, — указал взглядом Дима, на стоявшую в стороне черную двадцать четвертую «волгу».

— Вижу, — кивнул Пархомов.

«Пятерка» притормозила и остановилась на противоположном краю поляны. За ней стали «москвич» и «волга».

— Мы выходим, ты Андрей остаешься в машине, как договорились. Если что, позовем, — распорядился Максим Олегович, поворачивая ключ. Мотор перестал гудеть, «пятерка» замерла.

Захлопали дверцы — милиционеры выходили из машин. Андрей пересел поближе к окну и приоткрыл стекло, чтобы слышать разговоры.

От «волги» отделились двое. Первым был высокий седой мужчина лет пятидесяти в темном пальто с холодными глазами душегуба, за ним следовал здоровенный бритый бугай в кожаном пиджаке и выпуклым тонким шрамом, идущим от скулы через всю щеку. От «девятки» к главарю двинулся Авто. С противоположной стороны, на полянку вышли Пархомов, Климович и примкнувший к ним Дима. Сделали пару шагов навстречу и остановились, поджидая Черного

Максимов быстро подсчитал бандитов. За «волгой» маячило двое «торпед», мощных дядек за сорок с расстегнутыми куртками. Рядом с «копейкой», «девяткой» и «шестеркой» Андрей разглядел возвышающегося над остальными гиганта, лысого, которого он уложил во дворе, с перебинтованной головой, коротышку с красным распухшим носом и глубокой ссадиной на челюсти, ещё девять рэкетиров, сгрудившихся возле автомобилей. Мелкого, уложенного в подвале, и золотозубого с простреленной ногой не было.

«Получается бандитов, вместе с главарями, семнадцать человек. Многовато», — мрачно отметил Максимов.

— Не понял, — седой в черном пальто остановился, разглядев, кто пришел к нему на встречу. — Сучонок на нас ментов навел, что ли?

— И тебе добрый вечер, Черный, — усмехнулся Максим Олегович. — Говорить будем?

— А о чем нам с тобой тереть? — усмехнулся седой. — Какие общие темы могут быть у ментов и братвы? Ваше дело — нас ловить, наше — лохов доить.

— Доить — это одно, а беспредельничать — другое, — хмыкнул Пархомов.

— Ты мне, что ли предъяву кидаешь? — удивился Черный и коротко хохотнул. — Дожил, менты на стрелки приезжают, за беспредел спрашивают. И в чем же он был?

— Вы с Владом договаривались за двадцать процентов, а потребовали тридцать, — спокойно пояснил Максим Олегович. — Хотели машину с товаром себе забрать, его на подвал кинуть, чтобы фирму на вас переписал.

— Какое тебе до всего этого дело? — прищурился седой. — Это наши барыги, и мы их стрижем. Ты же не по понятиям живешь, а по уголовному кодексу. Вот и живи по нему дальше, лови щипачей и прочих, кто тебе показатели портит.

— Кстати, насчёт уголовного кодекса, — криво усмехнулся Пархомов. — Владислав Русин написал заявление. По нему Авто и твоим бойцам корячится сто сорок восьмая статья. Причем, со всеми отягчающими обстоятельствами: вымогательство совершалось группой лиц, по предварительному сговору, с угрозой убийства и тяжких телесных. До семи лет с конфискацией имущества.