Барон стоял в центре огромной гостиной своих апартаментов, где всего час назад встречался с этим наглым пацаном.

Даниил в страхе посмотрел на отца, пытаясь не заскулить от боли. Его лицо всё ещё не восстановилось после того позорного избиения в ресторане.

Барону пришлось потратить немало денег на услуги врачей и исцеляющие артефакты, чтобы привести лицо сына в более или менее нормальное состояние. И специально попросил, чтобы его не исцеляли полностью. Хотя бы сейчас этот поганец должен был ощутить последствия своих идиотских выходок.

Так что полученная только что пощёчина оказалась куда болезненнее, чем могла бы быть.

И Волков прекрасно это понимал.

— Папа, я… — начал было Даниил, но оказался тут же прерван гневным выкриком.

— Закрой рот, щенок! — Волков едва сдерживался, чтобы не врезать сыну тростью. — Сколько раз я говорил тебе вести себя нормально⁈ А⁈ Сколько раз повторяется одно и то же⁈

— Да он первый на меня напал!

Нет. Всё же он не удержался. Перехватив трость, барон врезал сыну по лицу. А затем ещё раз, когда тот попытался прикрыться руками.

— Первый? Он начал первый⁈ Ты что несёшь, недоносок ты поганый⁈

Это было настолько глупо, что барон мог бы рассмеяться, если бы не был сейчас настолько зол. Его тупой, совсем зажравшийся и охреневший от чувства собственной безнаказанности сын получил то, на что нарывался так давно. И что он говорит в своё оправдание? Что тот, кто его отделал, совсем справедливо, как полагал Волков, начал первым? Что за поганый детский лепет⁈

Барон занёс руку с тростью, но так и не ударил. Одного взгляда на покрытого ссадинами и синяками младшего сына, сжавшегося на полу перед ним и унизительно прикрывающегося руками, хватило, чтобы гнев ушёл.

Не из большой любви к сыну. Просто ему было жалко тратить силы на это ничтожество.

Услышав шорох сбоку, Волков повернулся. Максим и Артём стояли, боясь даже шевельнуться. Губы барона растянулись в улыбке. Давно он не видел в их глазах такой покорности.

Хотя, может быть, наоборот? Это они давно не видели его в гневе. Давно пора было показать сыновьям, что бывает, если разозлить их отца.

— Теперь ты! — Кончик трости, словно остриё меча оказался нацелен в грудь старшему. — Чем ты думал, Артём?

— Ты был на встрече, а мы не хотели тебя беспокоить…

— Ты совсем кретин⁈ Кто-то избил моего сына! Твоего брата… пусть даже и этого тупого недоноска! И ты решил, что можешь сам решить проблему⁈

— Ты сам говорил, что мы должны действовать самостоятельно, — стараясь сохранять спокойствие в голосе, произнёс Артём, стараясь не смотреть на всё ещё лежащего на полу младшего брата.

— Я говорил, что вы должны думать! Думать, прежде чем что-то делать! И? Что сделал ты? Воспользовался связями с отцом своей дурной жены, чтобы… что? Послать к этому парню ряженых твоего свёкра?

— Я хотел решить проблему, — только и произнёс Артём, не зная, что ещё сказать.

Волков покачал головой.

— Как?

— Что?

— Как ты собирался её решить, Артём?

— Ну, мы бы с ним поговорили, — запнувшись проговорил он. — Поучили бы его уму-разуму и…

— Нет. — Барон даже не знал, смеяться ему или плакать. — Похоже, что ты такой же тупой, как и твой брат. Ещё раз спрашиваю. В последний. Что вы собирались сделать, когда его привезли бы к вам…

— Да прибили бы его! — взвизгнул Даниил с пола. — Избили бы его, как он меня. Сломали бы ублюдку руки и но…

Трость врезалась ему в скулу с таким звуком, словно только что сломала кость.

— Я не тебя спрашивал, — огрызнулся барон и тут же вновь повернулся к старшему сыну. — Благодари Даниила, что он это сказал, а не ты. Не то получил бы сам.

Говоря это, он угрожающие потряс тростью перед глазами сына, и Артём хорошо заметил кровь на её кончике.

— Вы тупые, безмозглые и не способные хоть как-то думать идиоты, — устало вздохнул барон. — Вы собирались напасть и избить человека, который спас жизнь сыну Лазаревых. Их сыну, тупые вы идиоты! О да. Что, Артём вылупился? Не знал, да? А я вот знаю. Вы хоть понимаете, что сделал бы Лазарев, если бы узнал, кто за это ответственен?

В помещении повисла тишина. Волков смотрел на своих детей, ожидая от них ответа. Хотя это, наверное, не совсем так. Он знал, какой ответ в итоге получит. Тут, скорее, был воспитательный момент, хотя отец давно потерял надежду на то, что его дети смогут добиться того же, чего и он собственными силами и мозгами.

— Я не знал, — наконец выдавил Артём.

— Ты не знал, — повторил барон. — Но ты должен был! Что такое быть аристократом⁈ А? Что это значит, я вас спрашиваю?

Волков указал тростью в сторону Даниила, и тот съёжился, ожидая нового удара.

— Ладно этот идиот. Его ничего кроме своих шлюх, денег и развлечений не интересует. Но ты, Артём! Ты мой первый наследник! Ты должен понимать…

— Власть, — спокойно произнёс молчавший всё это время Максим. — Власть и Игра. Прости, отец. Мы совершили ошибку, подумав, что он обычный простолюдин. И мы не знали о его связях с Лазаревыми.

Отец посмотрел на своего среднего сына, и впервые за весь вечер на его лице появилось что-то похожее одобрение.

— В этом и смысл, Максим. Не в поспешных действиях. Не в глупой детской порывистости. Забудьте о ней. Вы не дети. Вы те, кто стоит над огромной массой тупых людей. И вы должны сохранять эту власть. Вы должны думать о том, куда можете наступить и какой ход можете сделать.

— Я понимаю, отец.

Волков стоял ещё несколько секунд, глядя на детей, а затем вздохнул и пошёл в сторону своей любимой террасы. Его гость всё ещё не ушёл.

— Пошли вон, — коротко бросил он, так и не повернувшись к ним. — И уберите отсюда этого недоноска. Артефакты ему не давать. Пусть терпит. Может, так хоть чему-то научится.

Вся эта ситуация раздражала его до безумия. Вместо того чтобы заниматься действительно важными проблемами, ему теперь придётся как-то решить и это дело.

— Что, проблемы в семье? — спросил разлёгшийся на кушетке рядом с открытым камином граф.

Браницкий, как и всегда, чувствовал себя здесь как дома. Он вообще вёл себя везде так, словно всё окружающее принадлежало лично ему.

— Проблемы с воспитанием, — сухо отозвался Волков, подходя к своему креслу и с удовольствием опускаясь в него.

— Ты паршиво выглядишь, Лёша, — как бы между делом произнёс Браницкий, покачивая в руке бокал с коньяком. — И ты так и не рассказал, что это был за парень, с которым ты встречался.

— Он никто, — отрезал барон, поплотнее запахивая полы халата.

— И ты позвал этого «никого» к себе на приватную встречу? — хохотнул развалившийся на кушетке граф. — Оставь эту чушь для кого-нибудь другого, Лёша. Дай угадаю: это как-то связано с той экзекуцией, что ты сейчас устроил своим неразумным детям?

— Как будто ты и сам этого не знаешь.

— Знаю, — усмехнулся он. — Но мне порой нравится слышать, как люди признают свои ошибки.

Волков поморщился, но так на это ничего и не сказал. Что толку оскорбляться на правду.

— Даниил сделал глупость.

— Опять?

— Скорее, снова. Очередную. Нарвался на особо ретивого парня. И ладно бы это произошло где-нибудь ещё. Так нет, этот идиот решил покрасоваться и поехал в заведение к Молотову.

Услышав это имя, Браницкий только тихо рассмеялся.

— Всё ещё не можешь простить ему тот случай?

— Скорее, я лучше сдохну, — беззлобно огрызнулся Волков, наливая себе коньяк. — Ты не хуже меня знаешь, как Молотов ненавидит меня и мне подобных. Лучше скажи, зачем ты пришёл, Константин?

Граф повернулся к нему и улыбнулся. От этой улыбки, исказившей покрытое ожогами лицо, Волкову стало не по себе. Репутация графа уже давно шла впереди него.

— Ты плохо выглядишь.

— Ты уже говорил мне это.

— Нет, я имею в виду, что ты действительно выглядишь паршиво, Алексей. Сколько?

— Полгода. Может быть, восемь месяцев, — немного подумав, произнёс Волков. Скрывать большого смысла не было. — Врачи давали мне год. И это было два года назад. Но, боюсь, что в этот раз старуху уже не переиграть.