— Э, ты давай не оскорбляй святое. — Протянув руку, выхватил меню из её рук, быстро глянул список и повернулся к девушке. — Она будет это и это.

— Конечно. Вам принести по готовности или…

— Сначала мы хотели бы поговорить с Давидом Александровичем, а потом уже и поесть можно.

— Конечно. Всё будет в лучшем виде.

— Саша, ты что мне заказал? — тут же прошипела Марина, едва только мы остались наедине.

— Еду. Вкусную.

— Хоть сказал бы, что именно. А вдруг будет невкусно…

Я аж глаза закатил в ответ на это.

— Марина. Это грузинская кухня. Тут нет невкусных блюд.

— Они везде есть! Если мне не понравится, то платить будешь сам.

— Да как скажешь. А если понравится?

— То плачу я.

— Идёт.

Мы хлопнули по рукам.

Хозяин заведения и по совместительству наш нынешний клиент подошёл через несколько минут. Давид Александрович Гвинчидзе оказался мужчиной крепкого телосложения с густыми, слегка вьющимися тёмными волосами, крупным носом и широким, улыбчивым лицом.

Он подошёл к столику, поприветствовав нас так, словно мы были старыми друзьями или вовсе родственниками. Добродушие и открытость в общении подкупали сразу. Марина и вовсе покраснела, когда хозяин ресторана засыпал её комплиментами.

После короткого знакомства он присел к нам за столик, и мы начали разговор.

Заведение являлось практически полностью семейным бизнесом, коим и оставалось и по сей день, когда Давид занял место хозяина ресторана после своего отца как старший из трёх братьев, и работало тут всё семейство Гвинчидзе. Дочери и племянницы — официантки. Двое сыновей и племянник стали прекрасными поварами.

И сейчас они столкнулись с очень неприятной ситуацией.

Их пытались отсюда вышвырнуть. Здание, в котором находится ресторан, хотели выкупить. Проблема заключалась в том, что для покупки здания необходимо согласие всех собственников.

А Давид наотрез отказывался продавать свой ресторан, где работало уже третье поколение его семьи.

— Это просто ужасно, Александр, — произнёс он. — Мы не можем работать. К нам приходят с проверкой каждую неделю вот уже второй месяц. Иногда по дважды в неделю. Пожарная инспекция. Санэпидемстанция. Из-за них мне приходится закрываться на несколько часов! Так невозможно работать!

— Сколько они вам предложили? — спросила Марина.

— Двести тысяч рублей.

Тут даже я удивился.

— Так мало?

— Да. Я пытался объяснить, что не хочу продавать свой ресторан. Здесь работает вся моя семья. Мой отец владел этим местом. Мой дед здесь работал, открыл его мой прадед, когда после войны перебрался сюда вместе с отцом.

— Давид, а как ваш прадед вообще смог приобрести часть здания в центре города? — спросила Марина.

— Ему помогли, — ответил хозяин заведения. — Во время войны он спас жизнь аристократу, и тот отблагодарил его деньгами и помог переехать сюда, в столицу.

— Войны? Это во время Великой? — уточнил я.

Второй мировой в местной истории не было. А вот свой аналог Первой имелся. И, в отличие от хорошо известной мне истории, здесь она шла не четыре года, а почти тринадцать лет. И, на секундочку, оказалась столь же кровавой, как Первая и Вторая мировые вместе взятые.

— Да. Во время неё, — кивнул Гвинчидзе. — Прадедушка с семьёй приехал сюда, купил это место и вскоре открыл ресторан. Мы никому не мешали. Наш ресторан многие знают и любят. Дважды это здание меняло хозяев, но нам удавалось договариваться с новыми владельцами и продолжать спокойно работать. Но сейчас всё переходит любые границы. Поймите, я не хочу уходить. Это место принадлежало моей семье. Семье, Александр. Я не могу просто взять и бросить то, ради чего так старательно работали мои отец, дед и прадед!

Мда, ситуация, конечно, довольно типичная. Подобное в своей прошлой практике я встречал не раз. Отказывающегося от предложения собственника просто заставляли различными способами покинуть занимаемое помещение. Вариантов много. Давление через коммунальные службы. Оспаривание правоустанавливающих документов. Бесконечные проверки или иски о нецелевом использовании. И это только малая часть. Есть и ещё возможности. Это с виду место принадлежит тебе, если ты его купил. Закон можно извратить очень и очень хитрым образом. Да так, что принадлежащее тебе станет столь обременительно, что ты сам будешь умолять забрать его у тебя.

В данном же случае, похоже, что наш оппонент решил просто задушить бизнес Давида. И нам нужно было каким-то образом добиться, чтобы помещение осталось за своим хозяином. Как?

Я сидел за столом, ел хачапури по-аджарски и думал. Если честно, то стопроцентного решения у меня не было. Двести тысяч предложенной компенсации — это буквально копейки. Чтобы понять это, стоило просто оценить внутреннее убранство ресторана. Всё здесь носило отпечаток старины и истории. Заведение прошло через десятилетия, не потеряв своей атмосферы. Не то что бесконечные, словно слепленные по одному дизайну закусочные и ресторанчики, что открывались каждый год, как грибы после дождя.

В любом случае, с клиентом мы познакомились. Как и с его рестораном. Кормили, к слову, тут просто потрясающе. Пожалуй, это было лучшее чахохбили, которое я ел в своей жизни. Так что постараться стоило хотя бы ради того, чтобы спасти заведение, где готовили такую вкуснятину.

Спор, кстати, я выиграл.

— Ладно. Это было вкусно, — нехотя призналась Марина, отложив в сторону ложку.

Перед ней стояли пустые тарелки. Я заказал ей чашушули, грузинский суп с телятиной и томатами. А на второе — хачапури по-мегрельски со свежими овощами. Тут уже она запротестовала. Мол, мучное, а ей за фигурой следить надо. Пришлось объяснять, что тесто там на цветной капусте. Полезное, вкусное, а главное, довольно лёгкое блюдо. Да и порция была не самая большая.

— А я ведь тебе говорил, — тоном знающего наставника проговорил я, собирая остатки сыра и желтка с тарелки кусочком теста. — В грузинской кухне не бывает невкусных блюд.

— Откуда мне знать-то, — немного шутливо надулась она. — Я её раньше не ела.

— Знаешь, я иногда удивляюсь, как ты вообще до своих лет-то дожила.

— Да как-то неплохо справлялась, знаешь ли, — хмыкнула она. — Кстати, я спросить хотела. А что за мясо было у меня в… как эта штука называется?

— Чашушули.

— Да.

— Телячьи щёчки, — не моргнув и глазом сказал я.

— В смысле «щёчки»? — не поняла она.

— В прямом. Очень нежное. Много белка и мало жира.

— Погоди-погоди, — перебила она меня. — Щёчки телёнка?

— Ага… — Я поднял взгляд и посмотрел на неё. — Ты чего?

— Телёнка жалко, — как-то грустно произнесла Марина, с сожалением глядя на свою тарелку.

Я усмехнулся и отправил последний кусочек хачапури себе в рот.

— Зато вкусно.

На это ей возразить было нечего…

— Ну что? — спросила Марина, когда мы вышли из ресторана. — Едем обратно?

— Ты езжай, а у меня ещё есть дела.

— Так у нас они и так есть, — напомнила она, ткнув пальцем себе за спину в сторону ресторана. — Работа, Саша. Или забыл?

— Нет, конечно. Я быстро кое-куда съезжу и вернусь. Так что не парься.

— Ну как знаешь.

Проследив за тем, как Скворцова уехала, пошёл в сторону метро. Вызывать такси смысла большого не видел. Да и дорого это по сравнению с подземкой. Дорога заняла у меня не особо много времени. Всего двадцать минут — и я вышел на нужной станции. Моей целью был аукционный дом Филатовых. Тот самый, где работала Изабелла. Не то чтобы мне прямо не терпелось снова побывать в этом странном месте. Просто следовало зайти и поблагодарить «человека», который в значительной мере мне помог.

Поднявшись по ведущей к фасаду широкой лестнице, прошёл мимо стоящих на страже здания охранников и зашёл внутрь.

В отличие от прошлых моих посещений, сейчас внутренний центральный зал преобразился. Практически все экспонаты отсюда убрали. Зато в дальней части появился собранный из отдельных блоков постамент. Да и вообще, создавалось впечатление, что это место к чему-то готовят.