— И?

Она прикусила губу, словно не зная, хочет ли сама об этом рассказывать.

— Короче, четыре года назад был скандал. Один парень из небольшого издания написал статью, что у Волкова в отелях полная жесть творится.

— Жесть в каком смысле?

— Да в самом прямом! — всплеснула она руками. — Бордели. Подпольные казино. Закрытые аукционы, на которых продают предметы искусства, дорогой антиквариат и даже магические артефакты.

Попытался вспомнить, о чём именно говорила Марина, но так и не смог. Да и не до того мне тогда было.

— И? Чем всё кончилось?

— Пеплом, — мрачно сказала она. — В прямом смысле. Этих ребят даже изданием назвать нельзя было. Просто кучка блогеров. Решили, что будут публиковать собственные расследования и разоблачения на сильных мира сего. Идиоты.

— Они решили заниматься такой хренью в этом мире? — искренне удивился я и тут же прикусил себе язык.

— В каком это смысле «в этом»? — тут же спросила Марина.

— Не бери в голову. Что там дальше-то было?

— Да ничего. У них вышло несколько выпусков. Так, по мелочи в основном. Никого действительно серьёзного они не трогали. Но у ребят появилась популярность в сети. Их ролики набирали кучу просмотров. А потом они взялись за Волкова. Короче, трехчасовой фильм смонтировали. Только он просуществовал всего пару часов. Его снесли быстрее, чем кто-то вообще понял, что вообще происходит. А затем сгорел офис, где они собирались. Вместе с ребятами.

— Та-а-а-ак, — протянул я, глядя в потолок. — И что? Никто этим не заинтересовался? И ролик в сети остался бы…

— Да остался он. Сам знаешь, что в сеть попадёт, там уже навсегда. Только Волков, видимо, нанял хороших спецов. Там иски за клевету сыпались один за другим. Едва кто-то повторно его публиковал, сразу же летело обвинение. А с его деньгами сам понимаешь…

— А что с тем поджогом?

— Ничего, — пожала она плечами, но я ощутил идущую от неё скрытую злость. — Признали возгоранием проводки. И всё. Это дело даже расследовали. Да тех пор, пока главный следователь не вышиб себе мозги. Якобы из-за депрессии и каких-то личных проблем. А потом дело просто замяли и всё.

При этом с каждым словом я ощущал идущую от девушки застарелую боль. Словно в старой ране ковыряешься. Бр-р-р. Но даже не это впечатлило, а то, как старательно она скрывала это. У меня появились подозрения, но спрашивать я не стал. Не то место и не то время.

— А то, что Громов говорил насчёт связей с полицией?

— У Волкова старший сын женат на дочери барона Гаврилова, нынешнего начальника управления внутренних дел, — хмыкнула она. — Так что там очень тесные родственные связи.

Странно. Почему-то это имя было мне знакомо, но сейчас моя многострадальная голова не могла вспомнить, где именно я его слышал.

Но в остальном всё теперь вставало на свои места. Теперь понятно. Когда Марина начала свой рассказ, я вспомнил телефонный разговор одного тех двух полицейских, что задержали меня. Сначала подумал, что они имели в виду как раз Волкова, но теперь появилась ещё одна кандидатура.

И такой человек, как Волков, теперь нацелился на меня потому, что я разбил морду его сыну. Так, мало мне этого, придётся что-то думать и со всей этой ситуацией с Даумовым. Потому что если станет известно о том, что я играл в «Рапсодии», то ничем хорошим со стороны закона для меня это не закончится.

И как мне из всего этого выпутываться?

— Ну как? — поинтересовался Громов, возвращаясь обратно в палату. — Пообщаемся?

— Не пообщаемся, — отрезал я.

Следователь нахмурился. Явно не такого ответа он ожидал. Но и я не стану ему подыгрывать.

— Парень, ты, видимо, не понимаешь, в какой ситуации находишься… — начал было он, но я практически сразу же его перебил.

— Нет, Геннадий Родионович. Я более чем прекрасно всё понимаю. Вы собираетесь меня арестовать за то, что случилось у «Параграфа»?

— Пока нет, но…

— Вы собираетесь арестовать или задержать меня из-за случая на заводе, явно не имеющего ни ко мне, ни к моему другу никакого отношения?

Громов недовольно поджал губы. Я заметил, как его рука рефлекторно юркнула в карман пальто. Видимо, всё к той же пачке сигарет.

— Нет. Пока нет.

— Замечательно. — Я посмотрел на Скворцову. — Марин?

— Мой клиент более не желает разговаривать с вами либо же давать какие-либо показания. Также я настаиваю, чтобы любые контакты и разговоры с ним велись исключительно в моём присутствии.

Молодец. Официальная часть сказана. Громов её услышал. Теперь отвертеться уже не сможет.

Мужик вздохнул, вероятно, ожидая чего-то подобного.

— Парень, я вот что хочу тебе сказать, — заговорил он и сразу же предупреждающие посмотрел на Марину. — Не для протокола, разумеется.

— Тогда можно, — кивнула она.

— Заявление на тебя написал младший сын Волкова. Оно уже на рассмотрении. Учитывая фамилию его папаши, дело по нему начнут довольно быстро. Так что совсем скоро тебе принесут повестку, если вообще не арестуют. Официально, со всеми необходимыми бумажками, которые вы, адвокаты, так любите. И поверь мне, Волков не тот человек, с которым ты захочешь ссориться. Особенно в твоём положении.

Ну в целом понятно, чего именно добивался. Чего-то подобного я и ожидал.

— Это вы таким вот любопытным образом мне предлагаете… что?

— А ничего я не предлагаю, — хмыкнул он. — Ты подумай над моими словами. Парень ты вроде умный.

Громов направился к выходу, но уже у самых дверей я его окликнул. Он остановился и повернулся ко мне.

— Неужто передумал? — усмехнулось его небритое лицо.

— Нет. У меня встречный вопрос.

Я коротко рассказал ему о двух полицейских, которые запихнули меня в машину той ночью и собирались куда-то отвезти. И о том, что они попали в аварию. Естественно, говорить, что причиной этой самой аварии был непосредственно я, не стал.

— Первый раз об этом слышу, — хмыкнул Громов и почесал подбородок. — Я проверю.

Хороший, конечно, разговор получился. Дальше уже дело пошло бодрее. Я добился, чтобы меня выписали. Врачи, конечно, протестовали, но я не сдавался. Пришлось подписать кучу заявлений об отказе от претензий и прочее, но через час, переодевшись в собственную одежду, я оказался свободен.

И первым же делом зашёл в палату к Виктору.

— Здарова, — поприветствовал я лежащего на постели друга. — Как сам?

— Саня? — удивился он, привставая на локтях. — Тут это, следователь заходил…

Выглядел он неважно. Синяки уже приобрели отвратительный синеватый цвет, но в остальном вроде бы всё и правда было не плохо. Вон, даже пострадавший глаз уже открывался. Ну почти.

— Я в курсе, — успокоил друга.

Мы быстро обсудили происходящее. Как я и ожидал, Виктор тут же заявил, что ничего ему говорить не стал. Вообще. Умный он всё же парень. Чертовски умный.

— Всё в порядке, Вик. Я уже поговорил с ним. Никаких проблем для тебя не будет.

— А для тебя?

— А я сам разберусь, — уверенно произнёс.

— Слушай, то, что случилось… ну там… — Видно, что он не хотел даже вскользь упоминать произошедшее вслух.

И? Что мне ему сказать?

— Я не могу тебе ничего сказать, — только и выдал. Лгать не стал. Но и правду говорить сейчас не хотел. Сам ещё с ней не разобрался. — По крайней мере, сейчас.

По лицу его видел, что у него куча вопросов, но задавать он их не станет.

Мы ещё немного поговорили. Я попросил его сообщить мне, когда его будут выписывать. А потом хотел добавить, что если снова придут законники, чтобы он сразу же звонил мне и ничего не говорил без моего присутствия… после чего вспомнил, что разбил телефон и тихо выругался. Придётся теперь новый покупать. Но в любом случае сказал ему это. Друг совету внял и пообещал, что будет нем, как могила.

— Ну? — спросила Марина. — Мне-то ты можешь рассказать, что происходит?

— Марин, я бы и сам хотел это знать, — честно признался, идя с ней по улице. — Но я знаю, чем займусь в первую очередь.