— И ты называешь меня невежественным? — вновь оскалился пришелец. — Эта планета просто кишит зарвавшимися сорняками, не так ли? Я Ооцуцуки Урашики, я занимаюсь расследованиями.

— Ясно. Так, значит, к нам явился ревизор, — улыбнулся я внезапно пришедшей в голову аналогии. — И вне зависимости от мира и времени — это пренеприятнейшее известие.

— Ха! По-твоему, это забавно? — крутанув в руках алый шест, спросил Ооцууцки. — Впрочем... Кажется, здесь я узнал достаточно. Так что мне пора уходить.

Цвет Риннегана Урашики внезапно сменился с синего на красный, на кругах которого появились узелки томое. За его спиной распахнулась неровная черная дыра в пространстве, теряющаяся на фоне темного, усыпанного едва видимыми звездами неба. Йомоцу Хирасака, надо полагать, Склон Мира Мертвых — аналогичную технику использовала Кагуя. Мои глаза не дают шанса мне рассмотреть, как Ооцуцуки сотворил эту технику, но сендзюцу и Кецурьюган позволяют понять, как она работает. По сути, сам принцип перемещения не сильно отличается от иных пространственно-временных техник. Перемещение по границе этого мира и загробного. Да, глядя на эту технику, все становится более очевидным.

Я качнул головой, открыв путь природной энергии и опустив преграды на пути своей чакры.

Шичи Тенкохо!

— Не помню, чтобы я разрешал тебе уходить, — белое пламя вспыхнуло вокруг моего тела, рука метнулась вперед, сминая пространство.

По черному зеву портала пробежала сеть трещин. Техника смялась и пропала в искажениях, подобных тем, которые возникли, когда я пробивал пространственную трещину для перемещения с Земли на Луну. По сути, я использовал ту же технику. Пожалуй, по аналогии с Ёомоцу Хирасака назову ее Йомидзи — путь в страну мертвых.

— В тебе опасная сила, — прожигая меня взглядом вновь посиневших глаз, заметил Урашики. — Впервые вижу, чтобы чакру использовали так.

— Я устал задирать голову при разговоре с тобой. Что за дурная привычка смотреть на всех свысока? Спустись уже на землю.

Корью!

По лунной поверхности прокатилась волна, — невидимая сила вминала песок и раскалывала в порошок булыжники. Внезапно выросшее притяжение сорвало Урашики с места. Он удивленно выдохнул, когда сила Корью впечатала его в серые скалы. Но устоял на ногах. От стоп Ооцуцуки в камнях начала ветвиться сеть трещин. К счастью, Котоширо успел эвакуировать шиноби.

— Существа на этой планете такие забавные, — с некоторым напряжением в голосе сказал Урашики. — Не только чакра, но и техники странные. Ты сам-то понимаешь, какая мощь в твоих руках?

— Когда-нибудь узнаю, — заверил я Ооцуцуки.

— Это вряд ли. Потому что эта чакра нужна мне.

И после этих слов он пропал в синей вспышке. Хирайшин. Откуда?.. Я рванул в сторону. За спиной свистнул прорезанный чужим оружием воздух. Снова вспышка — лезвие Кусанаги со звоном встретилось со стремительно мелькнувшим крючком. Успел поставить дзюцушики на меня? Да еще и удочкой дерется какой-то. Все страньше и страньше.

Тенсо!

И снова вспышка и стремительная атака. Все-таки на мне метка Хирайшина. Ладно, тогда отступать пока не стоит. Следующий удар алым шестом скользнул по клинку. В отличие от Исшики, Урашики, по крайней мере, неплохо владеет своим странным оружием. Но он не знает о сендзюцу. Я буквально кожей чувствую, как конец алого шеста изгибается, стремясь пронзить меня. Ток сенчакры вокруг тела уплотняется — толчок. Ооцуцуки отшвырнуло от меня назад. Кусанаги в моих руках вспыхнул лазурью, удлиняясь и пронзая пустоту, в которой плавно парили бумажные журавлики. Техника Замены, значит. Судя по движению чакры — это додзюцу. Как-то странно.

Рывком ухожу в сторону. Позади поверхность просто взорвалась, когда в нее врезалось множество алых снарядов. Рывок — тело прорывается сквозь воздух. Урашики почти успел уклониться, но аура сенчакры расширяет возможности. Даже не коснувшись, удар ногой швыряет его вниз. Рывок — Кусанаги со звоном встречается со странным оружием Ооцуцуки. Несколько секунд я ищу брешь в его обороне, и провожу несколько десятков выпадов и блоков за это время. В целом видно, что практика у противника есть. Но скорость все же пониже моей. Если бы не эта палка-удочка, способная извиваться ужом...

Рука покрывается прочной чешуей — ловлю шест и с силой дергаю на себя. Руку ожгло болью, но не такой сильной, как при контакте с куройбо. Лазурный блеск Кусанаги — и моя рука сжимает уже пустоту. Противник словно телепортируется в сторону, ускользая и из захвата, и от выпада. Опять эта техника. Тогда поступим иначе.

Бьякко!

Хлопок одной ладонью сотрясает воздух, рождая тяжелые раскаты грома. Фигура призрачного тигра с грохотом проносится над лунной поверхностью, раскалывая скалы и разбрасывая в стороны тяжелые валуны. Но Урашики снова парит в воздухе — удар мимо. А вот молнии в его руках настораживают.

Корью!

Ооцуцуки снова срывает с небес повышенным притяжением. Успеваю вогнать Кусанаги в камень под собой. Сияющее лезвие легко пронзает скалы, которые тут же покрываются сотнями проросших острейших клинков. И снова все они прошли мимо. Нет. Это не Изанаги. И тот первый удар. Он успел увернуться, а не восстановился чудесным образом от него.

— Ну что, ты еще не успокоился? — мягко опустившись на землю меж клинков, спросил Урашики. — Просто сдайся уже и отдай мне свою чакру.

— У тебя есть необычная техника, — медленно вынимая Кусанаги из земли, заметил я,— но сам ты слабее, чем я ожидал.

По мере того, как клинок моего меча покидал землю, выросшие вокруг меня бесчисленные лезвия тонули в камне.

— Ха-ха! Ты сам владеешь любопытной чакрой. Она сильна, спору нет, но толку от нее в руках ничтожной пародии на настоящее разумное существо? Моим глазам подвластно будущее! Как ни старайся, ты не сможешь победить.

— О-о... — я по-новому взглянул на противника. — Слишком громкие слова, уж поверь мне.

— Поверить тебе? — Урашики потянувшись рукой к висящему у него на поясе кувшину из алой чакры. — С чего бы?

Ооцуцуки резким движением вынул из кувшина чакру в виде сонма мерцающих синих искорок, которые мгновенно превратились в шар хаотично мельтешащего на руке Урашики прозрачного марева.

— Дотон: Расендама, — озадаченно пробормотал я.

Пусть ни одному шиноби так и не удалось ее до этого времени воплотить полностью, я безошибочно распознал технику. Она основана на Расенгане и аналогична Футон: Расенсюрикену. Я — тот, кто ее создал. Точнее, описал теорию воплощения, хотя даже сам не мог сотворить. Откуда мог ее достать Ооцуцуки? Оттуда же, откуда Хирайшин. Украденная чакра Котоширо, надо полагать. Значит, она была заключена в этом сосуде на поясе Урашики. И с помощью него он может пользоваться техниками Узумаки.

— Кажется, это серьезная техника, да? — оскалившись и поднеся к глазам, словно пытаясь лучше рассмотреть ниндзюцу, спросил Ооцуцуки. — Проверим?

И после этих слов метнул в меня переливающийся шар воздушного марева. Да, Стихия Земли: Спиральная Бомба — это сильная техника. Гравитационная бомба по сути своей. Вот только я тот, кто ее создал.

Корью! Гэмбу!

Ниндзюцу рухнуло на землю. Скалы под моими ногами задрожали и взмыли в воздух, разорванные локальным приливным штормом. Гравитационные волны раскинулись в стороны, закручивая воздух и камень. Всего секунда, но этого бы хватило, чтобы превратить в фарш любого, кто оказался бы в десятке метров радиуса действия Расендамы. Однако панцирь Гэмбу и стабилизация приливных сил с помощью Корью — и можно пережить что-нибудь пострашнее Спиральной Бомбы. Потоком ветра я смел накрывшее меня облако песка и мягко прыгнул вперед через перемолотые в щебень лунные скалы к замершему в неестественной позе Урашики.

— И все-таки ты слаб. Это не может не радовать.

Отвлекая на основное свое тело внимание Урашики, в своем клоне я планировал использовать против него уже проверенное средство для уничтожения Ооцуцуки. Дайки наделен силами кланов Узумаки и Рюзецу, жизненная сила и выносливость этого тела выходят далеко за человеческие рамки. И умение ими управлять тоже. Призвать через этого клона несколько демонов высшего уровня ритуалом камигакари было несложно.