Хината активировала Бьякуган и убедилась, что кейракукей Наваки цела. Его и Итачи жизни ничего, на первый взгляд, не угрожало. Хотя… Девушка наклонилась и развернула руку Сенджу ладонью вверх. На покрытой мозолями коже проступал белый ровный круг печати, которой у ее друга никогда не было. И у Итачи тоже появилось что-то подобное. Что бы это ни было, но чакра в метках была мощной, и она текла по телам парней, словно родная. Хината не знала, последствие это исцеления или временной смерти. Да и не думала гадать. Кроме меридиан друзей, с помощью Бьякугана она заметила еще кое-что, на что раньше не обращала внимания.

Много пожилых ирьенинов вокруг. Штат полевого госпиталя был превышен в несколько раз, это она заметила и раньше. Но думала, что это вызвано интенсивными боевыми действиями, а множество немолодых ирьенинов — нехваткой персонала. Но все было не совсем так. Совсем не так…

Хината выпрямилась и неуверенной походкой направилась к выходу. Новая партия раненых уже была выгружена, заканчивалось ее распределение. Никто не мешал ей по пути. Нужно было лишь постараться ни на кого не наступить и не наткнуться. Хьюга не скоро выбралась на улицу, по пути уважительно кланяясь каждому встречному ирьенину. А добравшись до улицы, замерла недалеко от входа, невидяще уставившись вперед и стараясь переварить внезапно пришедшее осознание.

Она никогда не смогла бы стать ирьенином. Все эти люди, которых она начинала уже ненавидеть за этот долгий день — они могли отправить человека умирать, могли обречь стать инвалидом, решали судьбы с бесчеловечной рациональностью. Но они же были готовы просто отдать свою жизнь в обмен на чужую, как только это потребовалось бы. На счастье Хинаты, жизни Итачи и Наваки были достаточно важны, чтобы обменять их на двух старейшин. Почему и зачем? Об этом думать сейчас не хотелось.

Хината вновь услышала неподалеку плач. В этот раз источником звука оказалась не Гурен. Недалеко от входа в палатку на стоптанной траве сидела Инузука Хана. Возле нее понуро сидело трое больших псов. Нинкен были поумнее обычных животных и прекрасно понимали состояние хозяйки, по-своему пытаясь ей помочь. Они неуверенно переминались с лапы на лапу и иногда робко лизали руки Ханы, ободряюще ворча. Девчонка же спрятала лицо в коленях, сгорбленная спина содрогалась в такт всхлипам. Хьюга подошла к ней и тоже упала на землю рядом, слепо зарывшись рукой в густой мех на холке пса. Тот радостно завилял хвостом, быстро прижавшись к Хьюга теплым боком. Маленький предатель явно утомился грустью хозяйки.

— Я больше не могу так… — скорее всего, по запаху поняв, кто оказался рядом с ней, сказала Инузука. — Илма была строгой… Но так много знала. И она была доброй… По-своему… Доброй. Прости…

В ответ Хината лишь промолчала, только ласково похлопала пса Ханы по загривку. Сегодняшний день был слишком насыщен событиями, которые просто ее вымотали. Уже приближался вечер, а за ним и ночь. Но пока впереди не было и шанса на то, что станет лучше. Хана поплачет, ее перерыв закончится, и она снова встанет на свою смену. И самой Хьюга вместе с отрядом явно не дадут отдохнуть. Братья Кинкаку и Гинкаку нарушили планы, но наступление продолжается.

***

Итачи открыл глаза и замер в растерянности. Хагоромо пропал, однако мир вокруг остался прежним. Всё та же черная бездна над головой и бесконечные травянистые поля вокруг. Он ожидал, что вернется в реальный мир после разговора с Рикудо. Может, лечение оказалось сложнее? Итачи так и не понял, что с ним произошло. Усиливающая техника его глаз вместе с техниками монахов мешала здраво оценивать свое состояние. Учитывая паралич ног, наверняка был поврежден позвоночник. Травма серьезная. Придется подождать?

— Как все прошло?

Внезапно позвучавшие в тишине слова заставили парня дернуться и перекатиться по земле, быстро разворачиваясь в сторону источника звука.

— Отец?! — одновременно испытывая облегчение и злость, выдохнул Итачи.

На смену Хагоромо и в самом деле явился Орочимару. По крайней мере, Итачи был уверен, что видит именно своего отца. Он выглядел почти так же, как и в реальности. Почти… Если бы не черные волосы, гривой спадающие аж до колен, и торчащие сквозь них белые драконьи рога. На коже отчетливо проступал рисунок чешуи, глаза пылали яркими углями.

— Ты выглядишь необычно здесь, — нахмурился Итачи.

— Это внутренний мир, — проведя рукой, словно показывая окрестности, сказал Орочимару. — Здесь сознание облекается в форму, которую задает физическая энергия чакры. Моя чакра сплетена из физической энергии разных тел. Можно сказать, ты видишь меня настоящего.

— Мне кажется, я никогда не смогу увидеть тебя настоящего, — неохотно сказал Итачи. — Я теперь даже не знаю, кто ты.

— Я — это я, кем был, тем и остался. Раз уж так вышло, что из прошлого этого мира на меня свалились чужие обиды и надежды, то так тому и быть. Сам виноват, что довел до такого. Но это не меняет меня. Как не меняет тебя то, что в тебе возродился дух Индры. Это не техники реинкарнации, это лишь еще одно наследство от предков. Жаль, что вместе с этим наследством приходят и старые долги. Не хотелось бы мне воевать с Ооцуцуки…

Итачи заинтересованно посмотрел на отца.

— А ты сам знал об этом своем прошлом?

— Маловато, знаешь ли, осталось живых свидетелей, которые могли бы рассказать мне о себе самом из прошлого, — недовольно дернул подбородком Орочимару. — А те, кто может, давно впали в маразм или повредились рассудком. Лишь недавно я узнал больше. Про себя, про Кагую, про ее детей, про тех, кто был рядом со мной тогда, про конфликт с Ооцуцуки и их главой. Ооцуцуки Шибай… Надеюсь, он и в самом деле помер или еще как покинул этот мир. Сейчас я ему не противник. Собственно, об этом я и хотел тебе сказать.

Орочимару прошелся по мягкой траве и остановился возле Итачи.

— Сейчас я не знаю, чем закончится эта война. На севере появился второй Десятихвостый. Вероятно, это зверь, который был у Исшики и Кагуи. Насколько мне удалось узнать, это семя для нового Божественного Древа. Исшики должен был скормить Джуби Кагую, чтобы собрать больше Плодов Чакры с этой земли. Если Мадара добрался до этого зверя, значит, он мог получить что-нибудь еще. Ооцуцуки — опасный клан, и всех его возможностей я не знаю. Если я опять буду вынужден покинуть этот мир или застряну в загробном мире, то держись матери. Ты и Наваки получили Чакру Шести Путей. Но вам и Хинате с Тонери еще нужно вырасти и окрепнуть прежде, чем связываться с небесным кланом. В крайнем случае же… Просто отпустите этот мир. Все идет своим чередом, не нужно держаться за месть. Иногда лучше просто принять поражение. Лучше так, чем стать демоном.

Отец хлопнул Итачи по плечу, и тот мгновенно пришел в себя, словно просто техника Хирайшина Минато перенесла его из одного места в другое. Только что он сидел на травянистых полях, а сейчас лежит на грубой ткани. И на его груди покоится что-то теплое. Перед глазами вместо бескрайней черной пустоты показался самый обычный плотный брезент палатки. Правая рука была прижата к земле и чем-то придавлена. А вот левую удалось поднять и попытаться понять, что же мешает ему шевелиться.

— Гурен? — ладонь Итачи погрузилась в мягкие спутанные волосы.

Гурен уронила голову ему на грудь и практически лежала рядом.

— Я чуть не умерла из-за тебя, — вместо приветствия хрипло заявила куноичи.

— Прости, — на мгновение замерев, Итачи ласково погладил девушку по голове. — Я оказался неосторожен.

Мягкие пряди волос приятно ласкали кожу и помогали прийти в себя. В отличие от раздавшегося за пологом палатки грохота. Этот насыщенный день словно и не собирался заканчиваться.

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

После первого удара по ушам звуки возвращались постепенно. В голове по-прежнему гудело: оказаться в эпицентре взрыва Биджудамы - удовольствие ниже среднего. Хотя подобное мне приходилось на себе уже испытывать.