— Это одно из немногих мест в поместье, которое я оставил в покое, — говорю я ей. — Даже лестницы на чердачные закоулки не отреставрированы. Так что действуй осторожно, когда ты на них. Они скрипят.

Она почти улыбается. — Это все твои книги?

— Некоторые, — отвечаю я. — Некоторые принадлежали людям, которые владели этим домом до меня.

— На кого они были похожи?

— Снисходительные британцы с палкой в заднице.

— Полагаю, изменилась только британская часть.

Я ухмыляюсь, но не отвечаю.

— Раньше я работала в библиотеке, — мягко признается она мгновение спустя.

Я мог симулировать невежество. Но какой в этом смысл? Обман был сильной стороной Максима.

Жестокая правда принадлежит мне.

— Я знаю.

Одна бровь Ками удивленно дергается вверх. — Ты знаешь?

— Я знал, что ты работаешь в библиотеке, — говорю я ей. — Ты перестала там работать за неделю до свадьбы.

Ее челюсть сжимается в острые линии. Она злится, но пытается сдерживать свои эмоции. Отпустить их на свободу пока не получалось.

— Ты шпионил за мной, — обвиняет она.

— Не я лично.

— Конечно, нет. У тебя есть приспешник, который делает твою грязную работу, — с горечью говорит она. — Это Лахлан шпионил за мной от твоего имени?

— Нет.

— Богдан?

— Ты не знаешь их имен. И никогда не узнаешь.

— Их? — повторяет она. — Значит, у тебя была вся чертова команда на дежурстве Ками?

— Я знал, что Максим что-то замышляет, — беззастенчиво говорю я ей. — Я знал, что он занят заговором. Я много лет держал за ним хвосты, но ему удалось скрыть тебя от меня. И вот однажды он немного расслабился. Стал дерзким. Один из моих людей сделал снимок, как вы выходите из его пентхауса в Лондоне. И в тот момент, когда я увидел твое лицо, я понял, что он собирался сделать. Я знал, что должен увести тебя от него.

Она смотрит на меня с недоверием. — Я не твоя, чтобы спасать меня, Исаак.

— Или ты вообще не хотела, чтобы тебя спасали? — Я спрашиваю.

Ее глаза расширяются от гнева. — Что это означает? — требует она. — Поскольку мне не нравится быть твоей чертовой пленницей, я, должно быть, отчаянно хочу вернуться к Максиму?

— Я этого не говорил.

— Ты намекнул на это, — огрызается она. — Тебе не приходило в голову, что, может быть, я не хочу быть с мужчиной, который мне лжет?

— Я не лгал тебе.

— Ты не был честен, — возражает она.

— А ты?

Она огрызается, быстро теряя самообладание. — Я не обязана тебе быть честной, — шипит она. — Моя жизнь тебя не касается.

— Теперь да. Я сделал это своим делом.

Она смотрит на меня так, будто не знает, что на это ответить. Затем она пытается обойти меня, чтобы покинуть библиотеку. Я блокирую ее.

— Уйди с дороги, — говорит она.

— Нет.

Она кладет ладонь мне на грудь и пытается протиснуться мимо меня. Но абсолютно ничего не делает. Мгновение спустя она опускает руку, как будто она обожжена.

— Я хочу подняться в свою комнату.

— Ты можешь уйти, когда я скажу, что можешь.

Я знаю, что сейчас я не показываю ей себя с лучшей стороны. Но, черт возьми… Эта женщина точно знает, как меня разозлить.

— Ты не имеешь права, — кипит она. — Нет никакого права держать меня здесь.

— Я Братва. Дело не в том, на что мы имеем право. Речь идет о том, что мы принимаем.

Она отступает назад и лихорадочно оглядывается, ища альтернативный выход отсюда. Изогнутая лестница на восточном краю библиотеки ведет ко второму ярусу книг. Там есть выход, но она об этом не знает. Она просто направляется к лестнице в отчаянии.

Я делаю два огромных шага и отрезаю ей путь. — Можешь попытаться убежать, — ледяным тоном говорю я ей. — Ты можешь даже уйти от меня. Но я не единственный, кто искал тебя, Камила.

Она замирает в шоке. — Кто меня ищет?

— Полицейские, например, — говорю я ей. — И Максим.

Ее реакцию трудно прочитать. Я не могу сказать, с облегчением она или встревожена. Ее глаза бегают из стороны в сторону, как будто она пытается сообразить, что у нее есть.

— Он… он ищет меня?

— Тебя не нужно искать. Он знает, что ты со мной. Он пытается понять, как добраться до тебя.

Она молча смотрит вниз. Прядь светлых волос падает ей на лицо.

— Это то что ты хочешь? — Я нажимаю. — Ты хочешь, чтобы он пришел сюда и спас тебя?

— Да пошел ты, — рычит она.

Она снова проходит мимо меня и пытается подняться по лестнице. Ей удается встать одной ногой на первую ступеньку, прежде чем я сжимаю ее руку.

— Я, черт возьми, еще не закончил с тобой.

— Ну, я с тобой покончила! — она плюет мне в лицо.

— Да?

— Да, — рычит она со ступеньки, глядя мне в глаза. — Да, черт возьми. И знаешь, что? Я хочу, чтобы Максим пришел сюда и спас меня. Спас меня от тебя.

— Это так? Так ты хочешь его?

— Да, — она практически плюет мне в лицо.

Я обхватил ее талию одной рукой. Ее руки у меня на груди, она пытается сбросить меня с себя. Но это бесполезно. Я не отпущу, пока не буду в порядке и не буду готов.

Бог знает, когда, черт возьми, это будет.

— Врунья.

— Я не вру.

— Да. Ты лжешь себе. Ты утверждаешь, что хочешь Максима, и, возможно, часть тебя хочет. Но ты хочешь меня больше.

Ее глаза расширяются. Злости там предостаточно. Негодование.

Но желание вырисовывается на первый план, предавая ее слова.

Ее зрачки расширены, и я готов поспорить, что под этой юбкой ее трусики промокли насквозь.

— Ты эгоистичный ублюдок, — рычит она. — Отпусти меня.

— Нет, пока я не докажу это, — говорю я. — Нет, пока я не заставлю тебя увидеть, что ты предпочитаешь игнорировать.

Взмахом каблука я вывожу ее ноги из-под нее. Я смягчаю ее падение на лестницу, но тем не менее это выбивает воздух из ее легких.

— Стоп, Исаак… ст… — Но она запыхалась. Несмотря на ее слова, ее тон передает тоску. Нужду. Похоть.

Лживой kiske просто нужно показать правду.

Я раздвигаю ее ноги. Ее юбка задирается. Она пытается оттолкнуть меня за плечи, но ее толчок слаб, и моя голова уже ныряет между ее бедер.

Я толкаю свое лицо в нее, облизывая ее киску поверх трусиков.

Я был прав — она чертовски промокла.

— Исаак, — стонет она. — Не… не… — Но она больше даже не пытается меня оттолкнуть. Одна рука снова крепко сжимает перила, а вторая рука держится за ступеньку, на которой она стоит.

Я засовываю один палец в тонкую бретельку ее трусиков и тут же сдираю их с нее.

Она задыхается от шока, когда материал поддается. Но прежде чем она успевает прийти в себя, мой язык исследует ее щель, и она выгибается назад с безмолвным криком.

Я безжалостно лижу ее языком, пока ее оскорбления не превращаются в стоны, а ее тело не обмякает от желания. Менее чем через минуту она на грани оргазма.

В этот момент я отстраняюсь и поднимаю голову.

Сначала я вижу только ее вздымающуюся грудь и красивый изгиб шеи.

Она смотрит в замешательстве, и я знаю, что прервал ее прямо на грани кончины. Я слизываю ее соки с уголков губ.

— Что я тебе сказал?

— Ты чертов ублюдок, — выдыхает она.

Победоносно улыбаясь, я наклоняю голову и снова глубоко проникаю в нее языком. Я исследую ее влажные глубины, и когда она снова дрожит, я надавливаю на ее клитор.

— Черт, — хнычет она. — Черт… — Затем она поддается этому. Когда она взрывается, я чувствую, как ее пальцы дергают меня за волосы. Она все еще дергается и бормочет, задыхаясь, когда я откидываюсь назад, высвобождаю член из штанов и погружаюсь в нее.

Это быстро. Дико. Едва успеваешь дышать между одним оргазмом и другим.

Я сообщаю об этом с самого первого толчка — здесь я устанавливаю правила.

Ками резко возвращается к жизни, ее глаза расширяются от шока.

— Тебе нужен Максим сейчас? — требую я, толкаясь в нее.

Ее руки обвивают мою шею, а бедра автоматически сжимаются вокруг моей талии. Она может говорить все, что хочет, но ее тело предает ее.