- Нихрена не просто она уехала, Мир! Эта тварь бросила ребенка среди белого дня, умотала в аэропорт и никому ничего не сказала. Отдохнуть ей, видите ли, приспичило! Устала она! Если бы я не увидел её в аэропорту, когда прилетел из Австралии, и не позвонил Мирону, чтобы уточнить, куда его жена полетела, то Тимки бы сейчас, наверное, и не было.

- В смысле? Я ничего не понимаю, - едва слышно произнесла маман. – О чем вы? Как это – не было?

- О том, мам, - спокойно произнес Мирон. Кажется, я чувствовала, как тяжело ему давались эти слова. – Я не хотел втягивать тебя и отца в этот конфликт. И сейчас не хочу… Алина просто оставила Тимку одного в кроватке с бутылочкой смеси. Никого не предупредив, уехала в аэропорт и улетела. Мне позвонил Матвей, с шуткой, мол, похвалить заботливого мужа, который отправил жену на курорт, а я ничего не знал. Сразу после звонка поехал домой, Тимка был в квартире один, в кроватке, весь в дерьме и в своей рвоте. Видимо, пытался попить молока или… не знаю…

От услышанного из моих глаз брызнули слёзы. Как такое возможно? Она просто бросила сына?

В порыве неразборчивых чувств я взяла Тимку на руки и прижала к себе, словно хотела утешить и извиниться перед ним за поступок его матери.

- Ты оставила моего внука одного? – голосом, словно из самой преисподней спросила маман.

- Что бы с ним случилось?! – вспылила вдруг Алина. – Он всё равно тогда только лежал, спал, ел и орал, когда не делал всё остальное. Подумаешь, немного обосрался. Поесть я ему оставила…

Звонкая пощечина вынудила меня вздрогнуть.

- Мои адвокаты сотрут тебя в порошок, тварь, - отчетливо был слышен голос Екатерины Михайловны. – Я сейчас же звоню твоим родителям.

- Мам, не вмешивай пока в этот конфликт всех, - явно пытался усмирить свою маму Мирон. – Мы поступим следующим образом. Алина, у тебя два выхода из данной ситуации: первый – ты соглашаешься на развод, не претендуешь на сына, и мы больше не видимся; второй – с этой записью, на которой есть доказательства двух эпизодов оставления ребенка в опасности, и в обоих ты только что призналась, я иду в суд, а ты – в тюрьму.

- Никогда не хотела детей, - сказала вдруг Алина замогильным голосом.

- Зачем тогда…? – осёкся Мирон, сухой тон его дрогнул.

- Потому что любила тебя. Думала, и ты меня после рождения ребенка хоть сколько-нибудь полюбишь. Но все стало только хуже.

- Думаешь, я не любил тебя?

- Я этого никогда не чувствовала. Уважение – да, возможно. Но любовь… ты на неё просто оказался неспособен. А когда появился сын, то мне не осталось даже твоего уважения. Я стала как… молочная ферма для него. Ты не интересовался мной. Тебе было интересно только покормлен ли Тимур, поменяла ли я ему подгузник и всё. Ни мои проблемы, ни мои переживания и боли тебе интересны не были. Я стала фоном.

- Ты ошибаешься, - глухо выронил Мирон. – Ты была для меня важна. А любовь… Возможно, я любил тебя не так, как сейчас Майю, но тогда я давал тебе максимум того, что чувствовал.

- Ясно. Я возвращаюсь в Италию. Развод я тебе дам, на сына не претендую. И этот твид… - последовала короткая пауза. - … ненавижу его.

Глава 47

С уходом Алины разговоры в гостиной прекратились, едва за ней закрылась дверь.

Выждав некоторое время, но так и не услышав никаких разговоров, словно все остальные участники конфликта тоже ушли, я взяла Тимку на руки и вышла с ним из детской. Пришло время купания, да и с Тимки пора снять окровавленную у воротничка футболочку.

В гостиной всё так же сидели трое – мама и ее два сына. Стоило нам с Тимом выйти из комнаты, как три пары глаз сразу обратились к нам. Мирон был чернее тучи, маман находилась в какой-то прострации, словно вовсе не здесь находилась, один только Матвей смог натянуть на губы улыбку и подмигнуть нам.

В дверь позвонили. Первым отреагировал Матвей, который и пошёл открывать дверь.

- … Всё, в общем-то, в порядке… - несколько деловым тоном вещал Матвей, заводя в гостиную двух медиков. - … ребёнок упал с дивана, а молодая мама оказалась к этому не готова.

- Ясно, - сухо отвел доктор, который явно был не рад тому, что его выдернули по такому пустяку. Подойдя ко мне, поднял руки и поманил пальцами Тимку, глядя при этом на меня. – Могу я осмотреть вашего сына?

- Да, конечно, - растерялась я и повернула ему Тимку, чтобы было удобнее его осмотреть.

- Угу, - заключил доктор. – Ничего серьёзного я не вижу. Могу порекомендовать вам только ранозаживляющее, а вам, мамочка, успокоительное, - с явным подколом произнес доктор, записывая рецепт на маленьком листочке. – До свидания, - бросил он раздраженно, и тихо своему коллеге буркнул. – Эти молодые мамаши…

- Наверное, когда звонил, не нужно было вопить так, будто тут огнестрел? – виновато поморщился Матвей, проводив медиков.

- Я пойду Тимку купать, - сказала я, будто отпрашивалась у них у всех.

Мало ли, вдруг еще полиция приедет или МЧС?

- Я помогу тебе, Май, - будто «разморозился» Мирон и поднялся с кресла. Снимая пальто, ушёл в прихожую.

- Я отвезу тебя домой, мама. Идём, - подхватил Матвей под локоть Екатерину Михайловну и помог ей встать с дивана. – Давай сюда сумку.

- Подожди, Мотя, - едва слышно выговорила маман. Чтобы не пялиться, я решила не ждать Мирона и просто зайти в ванную комнату. В любом случае, он знает, где мы с Тимкой сейчас должны быть. – Майя, подожди, - окликнула меня Екатерина Михайловна.

- Да? – обернулась я. Заглянула в глаза женщины, которая, казалось, постарела лет на десять за сегодняшний вечер. Она даже дышала шумно, будто ей сложно было это делать. – С вами всё хорошо? – насторожилась я.

Вдруг что-то с сердцем?!

Женщина молча подошла к нам с Тимкой, взяла внука за ручку, а на глазах её вдруг выступили слёзы.

Я испугалась. Растеряно посмотрела над её плечом в глаза Мирона, который как раз подходил к нам.

- Мама, посиди немного. Может, воды? – подхватил её Мирон под локоть.

- Подожди, сынок, - отмахнулась женщина вяло. – Всё хорошо. Я просто… - шумно втянув носом воздух, она сморгнула слёзы и заглянула мне в глаза. Если она не прекратит плакать прямо сейчас, то я к ней присоединюсь. – Спасибо тебе, - вдруг сказала она. – Спасибо, Майя.

- Я ничего не сделала, - пристыженно опустила я глаза.

Я, скорее, натворила: недосмотрела за Тимкой, а затем как истеричка плакала вместе с ним вместо того, чтобы оставаться взрослой.

- Ты сделала очень много. Для Тимура и для моего сына. Прости что не приняла тебя всерьёз.

- Ничего. Иногда это было даже забавно.

Вялая улыбка отразилась на губах женщины. Поцеловав Тимку в моих руках, он мягко погладила меня по плечу и позволила Матвею надеть на нее пальто.

- Я пока ничего не скажу отцу, - заговорила Екатерина Михайловна более официально уже с Мироном. – Но ты же понимаешь, что у нас с её родителями общее дело, так что об этом всё равно придётся поговорить?

- Понимаю. Но давай хотя бы не сегодня.

- Конечно, - согласилась маман и мазнула по нам с Тимкой взглядом. – Ты прав, сыночек.

- Ну, всё. Идём, мам. У другого сыночка тоже есть дела, - повел ее Матвей в сторону прихожей, в которой дверь открылась раньше, чем до нее успели дойти.

- Где эта мразь?! – фурией влетела Света в гостиную, держа в руке какую-то статуэтку.

- Света! – бежал за ней муж и выхватил из её руки эту статуэтку. – И где ты её взяла только?

- Группа медленного реагирования, - рассмеялся Матвей. – Я вам ещё часа полтора назад звонил. Вы что так долго?

- Мы загородом были, - пояснил Сан Саныч.

- Майя, Тимка! – вскрикнула Света и схватилась за голову, разглядев на нашей с малышом одежде капли крови. – Что эта гнида сделала? Где она? Вы вызвали полицию? Скорую?

- Не нагнетай, Света, - осёк её Мирон. – Всё в порядке. Мы разобрались.

- А я говорила вам! – вспылила вдруг Света, накинувшись на маман. – Я говорила, что эта Алина та ещё… Но вы же меня не слушали! Алина же в костюмчике твидовом…. Алина девочка хорошая, прилично лижет задницу… Довольны?