- Я буду скучать, Моня! Пока мама Мони! – кричала я и махала рукой вслед двум сухарям, пока за ними не закрылась дверь. – Мама Мони, - хохотнула я, обратившись к Тиму, который всё это время тихо сидел в моих руках и играл с цепочкой на моей шее. – Монина мама… Омномном какой-то... Ты, смотрю, аж кушать захотел?

Глава 20

- Попробуй соленый огурец или сало. Говорят, помогает, - советовала мне сестра.

- Аня, я не по поводу закуски с тобой советуюсь. Мне нужен совет по тому, как снять боль, если у ребенка режется зубик, - плечом я прижимала к уху телефон, а на руках качала Тима, который сегодня как никогда капризным и плаксивым.

- Я не знаю, как снимать такую боль, - психовала сестра. – Мои еще не доросли даже до первого зубика. Позвони маме, она точно должна знать.

- Если я позвоню маме, то мне придется объяснять ей, откуда я взяла ребенка. Тогда она узнает о том, что у меня есть вторая работа и накрутит себя, что она плохая мама, которая не смогла обеспечить одного из своих детей. Ты же знаешь нашу маму. Она начнет пихать мне деньги, скажет папе, и тот, вообще, придумает продать машину, чтобы оплатить мою учебу. Сказала же, что сама справлюсь. Первый год же справлялась.

- Первый год у тебя и плата за обучение была меньше. Ладно, - вздохнула сестра, придя к какому-то решению. – Я сейчас позвоню маме, скажу, что подозреваю, что у моих пацанов начали резаться зубки. Попрошу советов и перезвоню тебе.

- Ты лучшая, Ань. Я тебя почти даже люблю.

- Я тебя почти тоже, - фыркнула она, но в голосе слышалась улыбка. – Ладно. Жди минут десять. Перезвоню, перескажу.

Пока я разгуливала с Тимом на руках по квартире, напевая совершенно идиотские песенки, которые, что удивительно, успокаивали малыша, мне позвонил Стёпа:

- Привет, крошка, чем занимаешься? – игривый голос друга вызвал улыбку.

- Прямо сейчас я изо всех сил сдерживаю рвоту. Что за «крошка», Стёп?

- Это твой байкер так тебя назвал. Просил передать его номер «горячей крошке», - передразнил друг его интонацию. – Так что записывай, горячая крошка.

- Я бы с радостью, но пока не могу. Пришли мне номер смской. Я ему позже напишу.

- Он же придурок, - недовольно протянул Стёпа. – Сними с него косуху и увидишь обычного гопника с района в трениках и на кортах.

- Ну, не тебе же с ним встречаться. Просто отдай мне его номер и не мешай моему личному счастью.

- Ладно, горячая крошка, пришлю я тебе его номер, но ты и мой номер не забывай тоже. Если он тебя обидит – сразу звони мне, я приеду и наваляю ему, как раз кулаки давно просятся в бой.

- Займи свои кулаки чем-нибудь другим.

- Спасибо за подсказку, горячая крошка, сейчас я только крем пожирнее и салфеток побольше приготовлю.

- Фу, блин! Я этого не слышала! – усмехнулась я и поморщилась, но привлекла внимание Тима, который внимательно стал приглядываться к моему лицу и меняющимся на нем эмоциям.

- Ладно. Сейчас пришлю его номер. Когда со своими делами закончу… - многозначительно протянул друг.

- Целых пятнадцать секунд ожидания. Не знаю, выдержу ли…

- Так я и думал! – хохотнул Стёпа. – Жди.

- Угу. Пока.

Сбросила звонок и убрала телефон в задний карман джинсов, снова заняв всё свое внимание Тимом, который только-только успокоился и, кажется, уже даже подзабыл, что его что-то беспокоило.

Через несколько секунд в задний карман джинсов ударила вибрация телефона: похоже, Стёпа прислал номер того парня-байкера. Гляну позже. Сейчас совершенно не до него, мне бы ребенка успокоить.

Чуть позже позвонила сестра, которая успела поговорить не только с нашей мамой, но еще и со своими подругами. Кроме медицинских препаратов, которые я, конечно же, записала, чтобы завтра купить, Аня посоветовала мне держать силиконовые прорезыватели в холодильнике и выдавать их Тиму по одному – холод успокаивает зудящие десны.

Один из прорезывателей я закинула сразу в морозилку, чтобы он быстрее стал холодным, а еще один - положила в холодильник.

Как ни странно, но эта штука помогла Тиму успокоиться настолько, что он даже смог поесть. Но после купания и перекуса смесью, малыш снова стал капризным и отказывался брать прорезыватель в рот, категорически не хотел слезать с моих рук и отрицал любые звуки кроме моего ужасного пения.

И, как назло, его отец задерживался на работе, обещая, что скоро приедет.

Глава 21. Мирон

Заехать после кафе в гостиницу – плохая идея. Кто знал, что помимо подписания двух бумажек, как мне обещал мой секретарь, нужно будет возиться с рабочими, которые напортачили с установкой новой системы отопления? В итоге, пятиминутный заезд в гостиницу перерос в несколько часов жесткого насилия над моими нервами и парой увольнений.

На часах почти полночь. Уральцева вскроет меня без ножа и вилки. Осталось только понадеяться на то, что букет, который я успел купить перед гостиницей, хоть сколько-нибудь смажет ее иронию, сарказма и уменьшит порцию яда, которую она уж наверняка накопила специально для меня.

Букет можно было бы и не покупать. Но кто меня, идиота, тянул за язык с этой показухой нормальных цветов, которых достойна девушка? Вот сейчас этим веником по роже и отхвачу.

Боясь разбудить сына, тихо вошел в квартиру и беззвучно прикрыл за собой дверь. Прислушался – тишина. По крайней мере, Уральцева не бежит сворачивать мне шею.

Стянул туфли, пальто оставил на вешалке, под нее же бросил портфель. На всякий случай решил перестраховаться и прихватить с собой букет по пути в гостиную.

Башка трещала, виски сдавливало так, что хотелось просто упасть в постель и постараться ни о чем не думать до самого утра. Но сначала нужно отпустить Уральцеву.

Подобно вору в собственном доме прокрался в гостиную, которую освещал лишь приглушенный свет искусственной свечи, что была у Тима в игрушках. В кресле боком в неестественном положении рук и ног полусидела/полулежала Уральцева с моим сыном на груди. Оба спали. И, похоже достаточно крепко, раз никто из них не отреагировал на мое появление.

Отложил букет на столик и присел рядом с креслом на корточки. С улыбкой, с облегчением заметив, как постепенно отпускала головная боль, смотрел на спящего сына, что сжимал в кулачке каштановый локон своей няни. Сама няня придерживала своего воспитанника обеими руками и мягко прижималась щекой к голове с пушком.

Аккуратно высвободил ее волосы из кулачка Тима. Приподнялся и склонился над спящими, чтобы мягко взять сына на руки и отнести в его кроватку.

- Иди ко мне, - шепнул я едва слышно и коснулся сына, который сразу встрепенулся, но, к счастью, не проснулся.

Чего нельзя сказать про Уральцеву.

Резко вдохнув, она отняла голову от Тима, из-за чего наши носы соприкоснулись. Пришлось отпрянуть и дать девчонке время окончательно очнуться и сообразить, где она находится и кто я такой.

- Здравствуйте, - выронила она севшим ото сна голосом, с трудом фокусирая на мне взгляд все еще сонных глаз. – Который уже час?

- Поздно, - ответил я тихо и потянул руки к сыну. – Давай мне. Я отнесу его в постель.

- Я сама. А-то проснется. Он и так кое-как смог уснуть, - тут же включилась Уральцева, с которой почти полностью слетела дымка сна. Мягко подхватив Тима, она попыталась встать с кресла, но явно затекшие конечности не дали ей этого сделать. – Поднимите нас, пожалуйста.

Зашел сбоку кресла и, слегка приобняв Уральцеву и сына, помог им встать.

- Вот так, - шепнула девушка и, покачиваясь, пошла в сторону моей комнаты, где оставила Тима и вышла через минуту, устало потирая глаза. – Ладно, Мирон Александрович, поеду я домой. Поздно уже, - глянув на кран своего мобильника, она, кажется, была удивлена. – Уже полночь? Офигеть!

- Пришлось немного задержаться, - сказал я как факт.

- Ничего страшного, - отмахнулась от меня Уральцева. Поежившись, обняла себя за плечи и поплелась в прихожую. – Вы же предупреждали, что сегодня задержитесь. Сейчас я такси вызову только, - снова потянулась она к телефону.