В груди что-то колыхнулось, потеплело. Серые глаза напротив излучали надежность, собранность и вместе с тем почти нереальную нежность.

- Тима плачет, - произнесла я, мысленно благодаря малыша за возможность избежать внезапной неловкости, и мягко высвободила свои руки.

- Точно. А я даже не услышал, - прислушался и чуть нахмурился Мирон Александрович, выходя из-за стола.

- Я всё уберу, - опередила я его действия, когда он потянулся за сковородой. – А вы идите к сыну.

- Спасибо, Уральцева.

Эх! Ну, вот, опять я стала Уральцевой…

Глава 23

Тихо убрав всё в кухне, погасила свет и на цыпочках прокралась в отведенную для меня комнату.

В детской Тима горел тусклый свет и было слышно тихое мужское бормотание. Такое ласковое и нежное, что захотелось остановиться и прислушаться. Но этикет гостя не позволял развешивать уши у дверей хозяйских комнат.

Уснула я довольно быстро. Едва стоило оказаться под одеялом, как глаза закрылись сами собой как у старых кукол из моего детства, когда те принимали горизонтальное положение. Но сон мой длился недолго. Сомневаюсь, что я успела поспать хотя бы один час, когда за стеной раздался громкий плач, который не закончился даже спустя пять минут. Ребенок просто кричал и, судя по отчаявшемуся голосу его отца, успокоить его было невозможно.

Не зная до конца, можно ли вмешиваться тогда, когда мой рабочий день давно официально закончен, вышла из комнаты и прокралась в детскую.

Мирон Александрович, обнаженный по пояс, прижимал к груди сына, силясь его успокоить. Ласковые речи и уговоры никак не действовали на маленького кричащего террориста, размахивающего погремушкой.

- Можно я? – спросила я шёпотом и потянула руки к мальчишке.

Не сразу, но мужчина сообразил, что я от него хотела и передал мне в руки своего плачущего сына, который сразу уткнулся мне в шею и, кажется, даже тихо хрюкнул, словно очень сильно пытался втянуть запах моей кожи.

- Вот так, мой хороший. Тише-тише, - мягко похлопывая малыша по спине, стала с ним покачиваться и расхаживать по комнате. – Спи, моя радость, усни… - запела я и повернулась к взлохмаченному Демоне, который, растирая ладонью шею, стоял в комнате, будто из солидарности со мной, но не знал, что ему делать и нужен ли он тут вообще. - …И, папа, тоже в моей комнате усни-и… - многозначительно указала я взглядом на приоткрытую дверь.

- Но… - попытался он возмутиться. Даже рукой что-то в воздухе изобразил.

- Пересменка в саду-у… - тянула я, пока на моих руках успокаивался, но всё ещё всхлипывал Тимур. – Спи, мой начальник, усни-и…

Практически вытолкала мужчину из детской. В некоторой растерянности и сонной дымке он, всё же, ушёл в свою комнату, но дверь закрывать не стал. Видимо, чтобы лучше меня слышать. Поди, и локаторы свои настроил на максимум.

Покачиваясь, танцуя и напевая, наконец, убедилась в том, что Тим уснул. Но стоило мне лишь на чуть-чуть отстранить его от себя, чтобы уложить в кроватку, как он снова проснулся и расплакался. Пришлось начинать всё сначала. Спустя четыре попытки присесть-прилечь стало понятно, что Тим спит только на моих руках и только при условии, что я стою. А я уже начинала чувствовать себя лошадью, которая каким-то образом умудрялась дремать стоя.

Когда я уже перебрала весь свой репертуар, уже просто издавая что-то схожее с мелодичными звуками, в комнату вошёл Мирон Александрович. Заспанный, помятый и едва держащий глаза открытыми.

- Моя очередь, - потянулся он к своему сыну. – Иди поспи. Устала наверное?

- Устала, - согласно выдохнула я. – Но отлепить Тима от себя не получится. Я пробовала. Он спит только если я стою. Дайте мне, пожалуйста, одеяло или плед, а то я уже замерзла. Да и Тима нужно чем-то укрыть, а то у него ножки голенькие.

- Да, сейчас, - чуть запоздалая реакция Демони дала свои плоды, когда на мои плечи легло одеяло.

Словно приобнимая меня сзади, Мирон Александрович укутал в одеяло меня и своего сына.

- Предлагаю следующий план, - к уху прижались мужские губы. Хриплый шепот согрел кожу. – Сейчас и перехватываю Тимку, а ты аккуратно выскальзываешь между нами через низ.

- А если проснется?

- Будем аккуратными – он не проснется.

- Хорошо. Давайте попробуем, - согласно кивнула я.

Мужские руки еще крепче обвили меня и Тима. Короткая команда, сигнализирующая о том, что мужчина держит своего сына, стала для меня стартовым пистолетом к тому, чтобы начинать плавный спуск между родственниками.

Но едва я отняла руки от Тима, как он встрепенулся и расплакался так громко, что у меня даже в ушах зазвенело. Пришлось вернуть все, как было, но только дополнить всё танцами с бубном, хоровым пением двоих сонных голосов, теплым молоком и странными ритуальными танцами, чтобы Тимур вновь уснул на моих руках, прижатый щечкой к моей ключице.

- Кажется, его успокаивает только твой запах и голос, - обессиленно вздохнул Мирон Александрович, снова упаковывая меня и своего сына в одеяло.

- Кажется, - зевнула я. – Идите обратно в комнату. Вам нужно отдохнуть перед работой.

- Тебе, вообще-то, тоже, - мужская грудь прижималась к моей спине, пока мы все трое лениво и сонно покачивались.

- На парах высплюсь, - прикрыла я глаза и слегка отклонила голову назад, привалившись к мужскому плечу, находящему на идеальной для моего затылка высоте.

- Глупо работать на двух работах ради того, чтобы спать на парах и платить за это.

- Подождите, когда я высплюсь, чтобы получить мой остроумный ответ, - с трудом выдавила я и почувствовала тихий смешок, когда мужское плечо слегка дрогнуло.

- Обопрись об меня побольше, - чуть сильнее обнял нас Мирон Александрович и надавил на мои плечи так, чтобы я к нему прижалась. – Пусть твоя спина немного отдохнет.

- Спасибо, - выдохнула я с облегчением. – Так действительно лучше.

- Может, еще раз попробуешь выскользнуть?

- Ну, нет. Если Тима снова так закричит, то у меня поедет крышечка. Я лучше стоя до утра посплю.

- Ты не обязана водиться с ним сейчас, когда я здесь.

- Не обязана, - согласно кивнула я, чувствуя, что глаза открыть уже не в силах даже наполовину. – Но если ребенок спит только так и только у меня, то пусть спит. Не плакать же ему до утра только потому, что я чего-то там не обязана?

- Отступай вместе со мной, - вдруг предложил Мирон Александрович и в плавном танце потянул меня назад, не разрывая объятий.

Послушно последовала за ним. Просто потому, что рядом с ним, пусть даже и в тесном контакте, моя спина чувствовала себя хорошо.

По меняющему положению поняла, что мужчина пытается меня усадить. На себя.

- Тима проснется. Я так уже пробовала.

- Ты уже сидела на мне?

- Не на вас. Я бы заметила, что сижу на холодном камне.

- А говорила, что тебе нужно выспаться для остроумного ответа, - тихая усмешка теплым дыханием коснулась моих волос. – Садись. Я держу тебя.

- Тише-тише-тише, - шептала я, усаживаясь максимально медленно, так как у Тима наметились какие-то движения.

Села на Мирона Александровича, который оперся спиной о стену. Кажется, мы оба задержали дыхание, наблюдая за реакцией Тима. И лишь через несколько минут, поняв, что он не проснется, выдохнули с облегчением. С таким же облегчением я расслабилась и привалилась спиной к мужчине, который сразу принял меня и своего сына в объятия.

- Поспи немного, пока есть возможность, - шепнул Демоня, уткнувшись подбородком мне в плечо. – Я придержу Тима, так что не переживай, что он выскользнет из твоих рук.

- Угу, - только и смогла я выдавить, уже погружаясь в сон.

А утром выяснилось, что переживать мне нужно было не за то, что из моих рук выскользнет Тим, а за то, что и меня мужские руки держали достаточно крепко, когда рано утром я обнаружила всех нас троих спящих на одной узкой постели под одним одеялом. Я обнимала сладко спящего Тима, а меня обнимал его посапывающий в мою макушку отец.