Кларин покачал головой:
— Мой брат так и не рассказал, что именно за ловушку они ему подстроили и как именно он вырвался. Когда он ещё был Серебряной Бронёй, он не раз говорил мне, что готов рано или поздно столкнуться с неблагодарностью и предательством. Я до сих пор гадаю о том, какая же гнусность понадобилась, чтобы вырвать его прежние крылья с мясом и превратить его в то, с чем ты сражался.
Довольно долгое время оба молчали. Наконец Оррик, поняв, что теперь ему уже не так больно дышать и говорить, сказал:
— Я думаю, твой брат мог бы остаться победителем в нашем бою. Достаточно было позволить Агарнату добить меня и притворяться мёртвым, пока тот не подойдёт поближе, чтобы ударить хвостом, не двигая для этого всё тело. Видно он и вправду когда-то столкнулся со страшным предательством, раз отвращение к тем, кто бьёт своих в спину, пересилило даже ненависть, не говоря о желании жить. Я не жалею о его смерти, но надеюсь, что Восемь Небесных Богов проявят милость к его душе.
— Правда, — добавил Оррик, с заметной язвительной ноткой в голосе, — на семи ли благословенных небесах, или в девяти высших преисподних, я не думаю, что Раймертис захочет ещё хоть раз увидеть вас двоих.
Кларин молчал так долго и мрачно, что Оррик уже начал сомневаться, стоило ли распускать язык, особенно пока раны ещё не зажили. А прервав молчание, дракон сказал лишь:
— Наверное. Но в одном он был прав. Некоторые вещи делаешь не ради благодарности.
Чужестранец среди чернокнижников, часть 1
За год с лишним своего путешествия, да и до него, Оррик успел повидать немало прекрасных и впечатляющих городов, по сравнению с которыми, уж если признаться себе честно, блекла даже столица его родной Яннарии, славная искрящимися хрустальными окнами и искрящимися фонтанами. Бурлящую жизнью Валнезию, с её многоцветными огнями, суровый Парг, с его тысячью шпилей, непоколебимый Державград, поднимающийся над морским берегом единым исполинским куполом.
Однако, при виде Ваану, который называли древнейшим городом на людской памяти — если людской памятью считать хроники и легенды западного края одного из многих континентов Полого Мира — все эти города могли показаться деревнями. О приближении к Ваану первым говорило подсвечивающее облака по ночам зарево от бессчётных колдовских светильников и испускающих бледное сияние башен. А затем постепенно вырастал на горизонте и сам город, поднимающийся над плоской равниной как титаническая ступенчатая гора, опоясанная концентрическими кольцами стен. Внешняя стена была из красного камня, вторая из золотистого, третья из чёрного, четвёртая из белого, пятая покрыта синей глазурью, стены же возвышавшейся над ними всеми цитадели, нацеленной в небеса одним невероятным пирамидальным шипом, были покрыты рядами многоцветной мозаики, запечатлевшей грозные деяния её строителей.
Можно было только гадать, какой неизгладимый трепет внушал Ваану чужестранцам в свои лучшие годы, при правлении наиболее могущественных династий. Но сейчас впечатление от приближения к древнему городу сглаживалось видимыми вокруг признаками глубокого и давнего упадка. Когда-то, если авторы древних книг не врали, эта земля славилась своим невероятным плодородием. Но со временем климат изменился, оросительные каналы и геомантические формации были разрушены междоусобными войнами и восстаниями, так что теперь большая часть равнины вокруг Ваану превратилась в пустыню из песка и соли. Когда-то цари-чародеи Ваану знали одни победы. Верстовыми столбами по сторонам широкой дороги, которой ехал Оррик, до сих пор служили фигуры людей и окололюдей, навеки застывшие в самых разных позах — неприятели, обращённые в камень их колдовством. От времени, лица и тонкие детали облачения окаменевших воинов поистёрлись и осыпались — как и воинская слава Ваану. Страна на много дней пути вокруг по-прежнему подчинялась его правителям, но о том, чтобы получать дань изо всех известных земель, хоть на восходе, хоть на закате, уже давным-давно не шло и речи. Да и сами правители много поколений как не смели возложить на себя рубиновую царскую корону, именуя себя простыми наместниками. Даже великолепные стены города, при ближайшем рассмотрении, оказались источены ветрами и небрежением, так что украшавшая арки высоких ворот искусная резьба различалась с трудом. Драконы и сфинксы на барельефах теперь смахивали на бесформенных, расплывающихся то ли воском, то ли слизью, чудовищ.
Говорили, что в одном лишь Ваану по-прежнему нет соперников среди всех известных городов — в чернокнижии и прочих нечистых искусствах. И по сей день древние знания и тёмные секреты, хранимые в его пыльных залах и потаённых библиотеках, тянули к себе чародеев самых разных рас, как вино пьяницу.
А не исчёрпанное ещё до конца богатство Ваану, приглушённые рассказы о доступных там запретных удовольствиях, слухи о похороненных сокровищах и надежда продать чародеям те или иные диковинки, тянули сюда и многих других. От купцов в пёстрых, непривычных одеждах из далёких, загадочных стран, у которых Оррик хотел вызнать пути дальше на восток, до всякого рода авантюристов, головорезов и мошенников.
Ближе к вечеру своего второго дня в городе Оррик зашёл в одну из многочисленных чайных внешнего кольца Ваану, обслуживавших чужеземцев, в поисках чужеземца из категории купцов — караванщика, родившегося в считавшихся на родине Оррика мифическими Землях Благовоний, далеко на западе. Но караванщика там не оказалось, а рассевшиеся по пыльным диванчикам на полуоткрытой веранде люди и гномы явно принадлежали к категории головорезов. Свирепого вида, в цветастых и дорогих, но замызганных шелках, даже за столом не расстававшиеся с кривыми мечами и кинжалами. Большинство людей вообще не решились бы зайти, только поглядев на сегодняшних посетителей. А Оррик лишь немного удивился, что при его появлении эти посетители не прикинулись ветошью.
Разговаривая с нервничающим хозяином он заметил подозрительный обмен взглядами и вроде бы случайными жестами. Ладно бы то, что Оррик был человеком высоким и видным, в котором и невежественный смертный мог по одной осанке распознать бойца. Ладно бы то, что на его поясе висел небольшой арсенал из шпаги, кинжала и пары колесцовых пистолетов — правители Ваану по сей день испытывали презрение к грубому железу, не удосуживаясь ограничить право на его ношение. Но уж распространённый обычай требовать от чужеземных дваждырождённых заявлять о себе в Ваану соблюдали строго. Можно сколько угодно смотреть сверху вниз на тех, кто не владеет чарами, но не понимать того, что любой дваждырождённый, вне зависимости от его Пути, сам по себе грознее всякого оружия может лишь безумец. И сейчас к недавно купленному белому халату Оррика был приколот треугольный значок, покрытый алой эмалью, показывающий всем и вся, что он не простой смертный. К тому же, насколько он мог заметить, среди собравшейся здесь швали пара, может тройка, тоже были дваждырождёнными — но только их самых слабых, ступени Детства. Оррику они были не ровней и должны были это понимать, тем более, что он сейчас абсолютно не пытался скрывать, кто он такой. Будь все посетители одной шайкой, даже тогда одолеть кого-то вроде Оррика они бы смогли лишь за счёт сочетания полного безразличия к собственным жизням и незаурядного везения.
Оррик искренне полагал себя человеком осмотрительным, не ищущим лишних проблем. И вполне возможно, что в другое время он действительно постарался бы тут не задерживаться. Всё-таки, мысль, что шакалы, не поджимающие хвостов в присутствии льва, могут надеяться на покровительство дракона, чьими объедками питаются, пришла ему в голову немедленно. Но Оррика тошнило от Ваану. Некрасивые приземистые здания из красного кирпича, соревнующиеся в зловещем виде храмы местных божков, вездесущая красноватая пыль, крикливые торговцы, висящий в воздухе слабый неприятный алхимический запах, дорогое и кислое вино. Сейчас его раздражал даже вид пары одетых почти что в одни татуировки рабынь, разносящих блюда посетителям чайной, потому что полчаса назад он прошёл мимо площади, где казнили непокорных невольников. Нет, даже в таком настроении он не нарывался на драку активно, но и тушеваться перед какими-то отбросами не собирался.