— Мой покойный отец и дорогая мать надеялись воспитать меня человеком благородным. Видят Небесные Боги, я не оправдал их ожиданий, но уж на то, чтобы отвечать на удар ударом, а на спасение жизни благодарностью, меня хватает. Так что тоже скажу как на рынке — беру. Но есть загвоздка. Я еду на восток, в земли, о которых здесь даже не слышали, и не провожу больше трёх ночей под одной крышей, если это в моей власти. Потому что потому. Если вы думаете, что пяти бойцов считая меня всё равно недостаточно — увы, просите от меня помощи в ином деле, ждать, пока найдёте шестого героя, я не могу.
Кларин задумался, потёр виски, пригладил волосы:
— Три ночи, хм, придётся пометаться с таким расписанием, но кто знает, когда мы найдём ещё кого-то, кандидаты в драконоубийцы как появляются, так и выбывают… Оррик, не стану лукавить, для пятёрки дело будет рискованным, тем более, если нет пары недель на слаживание. И тебе придётся сперва доказать мне на практике, что твоё участие стоит подобной спешки. Но если ты согласен, то мы можем подстроиться под твои… ограничения. Ну, почти. Надеюсь, хоть десятидневье-другое ты можешь пособлюдать свой зарок формально?
Крылья, часть 2
Человек у Оррика за спиной подошёл почти неслышно, но «почти» не значит «совсем». А совсем неслышно идти вряд ли можно, пока ты всё ещё ходишь на ногах из плоти и крови.
Но когда Оррик резко развернулся, он поспешно сделал шаг назад, демонстрируя открытые ладони:
— Ой, извини, не хотел к тебе подкрадываться, так, профессиональная привычка, — Агарнат, один из пятёрки драконоубийц, и вправду выглядел так, что подобная привычка в нём не удивляла — проворный, низкорослый околочеловек, точную видовую принадлежность которого было угадать непросто, с глазами цвета охры, землистой кожей и слегка заострёнными ушами,
— И что ты хотел? — поинтересовался Оррик, который сейчас возвращался в лагерь их маленького отряда с наполненными флягами. Что поделаешь, укромные места, где можно было уверенно укрыться семерым, не так часто совпадали с местами, где вода была под рукой.
— Да так, просто, вот, не выпадало случая поболтать наедине. Хотелось бы, знаешь ли, получше знать всех, с кем идёшь на этакое дело.
Желание было, конечно, законным. Дело предстояло действительно… этакое.
За прошедший почти месяц, Оррик гораздо лучше стал понимать, почему за столько лет никакие герои и авантюристы, ни целые армии, ни отборные команды дваждырождённых убийц не сумели разделаться с Раймертисом. Созданное драконом опустошение уже само по себе обеспечивало определённую защиту — войскам было нечем кормиться, маленькие группы страдали от чудовищ, лесных фей и всяко-разных изгоев с дикарями, кочевые лагеря которых как видно не волновали Раймертиса, пока оставались достаточно маленькими, чтобы прятаться под пологом леса. Чем ближе к бывшей столице и логову дракона, тем более дремучим, колдовским и опасным становился лес. Самому дракону даже не требовалось прикладывать для этого больших усилий — тех фей, чьей природе было родственно всё мрачное и зловещее, притягивали подобные места. В развалинах же столицы до сих пор бродили призраки дружинников короля Амаура, пытавшихся бежать от дракона и умерших как трусы, нарушив свои клятвы. Смерть не избавила их от ужаса перед Раймертисом, так что свою злобу они вымещали на тех, кто к ним забредал — к тому же, как говорил Кларин, жуткий вой, который призраки издавали во время своей охоты, не раз предупреждал Раймертиса о появлении чужаков. Днём солнечный свет разгонял призраков по щелям и подземельям — но днём бодрствовал сам дракон. То, что он не подолгу не показывался из логова, ещё не означало, что он впадал в спячку. А логово это располагалось в центральном подземном зале бывшей королевской резиденции — во времена короля Амаура как раз пошла мода размещать основную часть замков и крепостей под землёй, если позволяла почва, чтобы обеспечить естественную защиту от нападения с воздуха. Когда-то там имелись запасные выходы на поверхность, но, по словам Кларина, Раймертис нашёл и завалил их, оставив лишь основной, подходящий по размеру ему самому. За которым, конечно, пристально следил.
Так что без Кларина и Клармонды вся экспедиция была бы изначально обречена на неудачу. Но брат и сестра договорились с теми обитателями лесов, которые были более-менее родственны людям, так что их маленький отряд не просто сумел пройти безопасными тропами — сильнейший герой лесных дикарей, Ларак-оборотень, стал одним из пятёрки драконоубийц. Против призраков же у Кларина, если он говорил правду, имелась магия, способная отвести им глаза и позволить их компании пройти незаметно.
Вообще магические методы Кларина, кроме некоторых обычных для чародея вещей, вроде превращения в птицу, были странны и даже подозрительны, местами смахивая на шарлатанские фокусы, которые обильно примешивали к реальному волшебству многие чародеи. Скажем, Оррик сомневался, что руны, которыми было покрыто оружие, подаренное Кларином — копьё с узким, долотоподобным наконечником, кинжал и длинный меч, среди изделий местных оружейников в наибольшей степени напоминавший его потерянную шпагу — повредят хотя бы одной чешуйке дракона. Яд, прилагавшийся к этому оружию, был, во всяком случае, действенным, судя по проверке на первом же выслеженном олене. Но в наличии у Кларина достаточно действенного волшебства, чтобы избавить их от встречи с призраками Оррик уверен не был.
В конце концов, когда они составляли план нападения, наложить на их маленький отряд как чары, позволяющие видеть в темноте, ориентируясь на тепло, так и чары, которые должны были ослабить разъедающее плоть дыхание дракона, Кларин поручил волшебнице Юон, третьей из пятёрки. Заклинания Юон были более традиционными, но вот её характер вызывал даже большие подозрения. Бледность, чёрные одежды и постоянно расширенные зрачки глаз создавали образ настоящей ведьмы. По опыту Оррика, подобные образы редко не соответствовали внутреннему содержанию, да и в общении из Юон регулярно прорывалась ядовитая злость.
В общем, оба источника чародейской поддержки не вызывали доверия, хоть и по разным причинам. Кстати, если речь зашла о доверии, если кто точно не пользовался доверием Оррика, так именно Агарнат. Вот ради чего ему захотелось поболтать непременно наедине? Естественно ради того, чтобы пощупать воду — не замышляет ли Оррик чего против своих товарищей, нельзя ли с ним сговориться?
— Я человек простой, — усмехнулся Оррик, делая вид, что данное умозаключение от него ускользнуло. — Нет у меня особых тайн и секретов. Боюсь, всё, что ты хотел обо мне знать, не узнаешь, пока речь до дела не дойдёт. Но признаться, ты меня малость обидел. Может и я человек со стороны, но всё же тёртый калач, старый солдат.
— Да мы того, все здесь со стороны. Ну, почти все. Ротье вот вроде Кларину с Клармондой старый друг.
Ротье, последний из пяти драконоубийц, был эльфийским воином. По личном опыту Оррика, эльфы, ну, по крайней мере, те, что покидали свою родину в поисках приключений строго, практически без полутонов, делились на две категории: образцы благородства и куда реже встречающихся негодяев без малейших признаков совести. Ротье, высоченный, светловолосый богатырь, даже на рослого Оррика смотревший сверху вниз, видимо принадлежал к первой категории.
— А мы-то все тут больше ради добычи, — продолжал молоть языком Агарнат. — Хотелось бы только удостовериться, что её поделят честно.
«— Трусоват ты, однако,» — подумал Оррик. «— Уж если склоняешь кого на сговор против товарищей — то лучше сразу брать быка за рога и выкладывать всё как на духу. Здесь у нас не высокий суд, чтоб в случае чего можно было вывернуться на казуистике.»
Но вслух сказал, продолжая прикидываться несмышлёным:
— А я вот здесь больше ради мести. Не волнуйся, слишком много не заграбастаю.
Как видно, Агарнат счёл собеседника непроходимым тупицей, потому что дальнейший разговор на пути к лагерю был ни о чём.