— Отвези сразу на учёбу. — перебрасывает внимание на меня. — Напиши в сообщении, что тебе надо. Я привезу к институту.

— Спасибо, Андрей.

Они ещё раз пожимают руки, и брат уезжает, оставив нас с Егором вдвоём. Он молча прижимает меня к себе, выдавая нужду в этом контакте.

Я даже представить не могу, через что он сегодня прошёл. Об авариях я знаю не понаслышке, но сорок человек…

— Поднимемся к тебе, Егор. — прошу тихо. — Я замёрзла. И ты тоже дрожишь.

— Это не от холода. Нервное. Адреналин отпускает. Но ты права, пойдём.

Беря за руку, ведёт к себе. Проводит в спальню и даёт футболку и спортивные штаны, чтобы я переоделась.

— Если голодная или хочешь чай или кофе, то не стесняйся. В холодильнике еда. В среднем шкафу кофе и всё остальное. Мне надо в ванную. Поваляюсь немного. Хочу расслабиться. Каждая жила, сука, ноет. Чувствуй себя как дома.

Целует в лоб и выходит из спальни, прихватив с собой чистые вещи.

Видимо, он реально прошёл через кошмар, раз попросил меня остаться. Значит, я нужна ему. Понимает ли Гора, что выдаёт свою зависимость? Делает ли это осознанно? Или просто не способен сейчас прятать истинные чувства за обычной бесшабашностью?

Переодевшись, осматриваю спальню. Опять ничего лишнего и всё на своих местах. Те же аккуратные стопки одежды в шкафу, та же туалетная вода на комоде и расчёска. На столе тетради и письменные принадлежности в специальной подставке. На полках ровные ряды книг.

Пробегаюсь кончиками пальцев по корешкам. Почти все по медицине, но есть и несколько детективов. Выше стоит классика: "Война и Мир", "Отцы и дети", "Тихий Дон" и прочее в этом роде. Короче говоря, всё то, что я терпеть не могу. У меня из книг только психология и фентези.

Спальня в квартире заметно отличается от той, что расположена в доме его отца. Более яркая, но мне всё равно мало цвета. Серые обои и синими разводами. Тёмно-коричневая мебель с деталями цвета слоновой кости. Синее покрывало на кровати. Такие же шторы на окнах.

На поверхностях ни единой пылинки. Наверное, Егор убирал вчера. Для такого любителя бедлама, как я, его квартира слишком аккуратная. Меня так и подмывает разбросать по столу ручки, перепутать книги и хоть немножечко смять идеально заправленную кровать, чтобы добавить жизни. Чуть-чуть бардака ещё никому не мешало.

Но я всё равно ничего из этого не делаю. Я здесь в гостях и нефиг наводить свои порядки. Точнее, беспорядки.

Взявшись за ручку комода, некоторое время спорю со свой совестью, которая надоедливым гулом трещит, что нельзя лезть в чужое пространство. Но любопытство, как и всегда, выигрывает, заглушив голос совести до тонкого зудящего писка где-то на дальней подкорке сознания.

Как я смогу понять его, если не влезу в то, что он так упорно прячет? Не прямо же спрашивать. Не ответит. Да и копаться в его душе, чтобы разбередить раны, мне не особо хочется.

Дёрнув на себя ящик, разочарованно вздыхаю. Носки. Невесело.

Содержимое второго ящика тоже не вызывает интереса. Так же, как и третьего. Учебные принадлежности и трусы. И всё, мать вашу, в таком идеальном виде, что мне уже хочется не просто немного смешать порядок, а выпотрошить всё до дна.

И дело даже не в аккуратности, а в том, что маниакальная одержимость порядком — ещё один признак диссоциативного расстройства.

Не нравится мне это. Совсем не нравится.

Открываю единственный ящик прикроватной тумбочки, и внутри меня начинается процесс кипения.

На самом верху четыре пачки презервативов. Четыре, вашу дивизию! Клубничные, ребристые и две упаковки классических. И во всех, блядь, не хватает примерно половины содержимого.

Егор, конечно, секрета из своей разгульной жизни не делал, но меня конкретно кроет не только ревность к его прошлым девушкам, но и брезгливое отношение к идеально заправленной кровати.

Теперь я воспринимаю её как зачистку места преступления. Чтобы никто не догадался, какое блядство на ней творилось. Уверена, не то что спать на ней не смогу, но даже на край не сяду.

Мне вдруг становится мерзко находиться в этой спальне. В спальне своего парня. Мерзко и очень… Очень! Обидно. С грохотом задвигаю ящик, подскакиваю на ноги и срываю с себя его одежду.

Натягиваю заляпанные грязью, мокрые джинсы и кофту на молнии. С такой силой дёргаю «собачку» вверх, что прищемляю шею. Матерясь, прикладываю пальцы к горлу. Нащупываю место «укуса», ощущая горячую влагу.

— Заебись! — гаркаю вполголоса.

Вытерев кровь о джинсы, выбегаю из комнаты.

Сколько же девок он трахал на этой кровати? Скольким давал свою одежду? Сколько из них лежало в его ванной? Из каких кружек они пили кофе?

Пальцы скрючивает от злости в кулаки. Ногти продирают кожу.

Не отрезвляет. Не успокаивает. Не спасает.

Чувствую себя так, будто попала в бордель, наполненный шлюхами. Кажется, что в любой момент из-за угла вынырнет какая-то блондинка в прозрачном пеньюаре, чулках и на высоченных шпильках.

Меня накрывает злостью, ревностью, паникой. Отбрасывает на годы назад. Только сейчас перед глазами Егор с девицей, которая скачет на нём верхом. Я даже не в своём теле. И боль проживаю чужую.

Когда оказываюсь на улице, не помню ни того, как выходила из квартиры, ни как спускалась по ступенькам. Будто какая-то неведомая сила вынесла меня на свежий воздух. Делая рваный поверхностный вдох, давлюсь кислородом. Откашлявшись, вытираю выступившие на глазах слёзы.

Нет, я не плачу. Это от кашля.

Прошагав вдоль подъезда, запускаю руку в волосы. Пальцами провожу от лба до самого затылка. Замираю в таком положении. Судорожно дышу. Кровь дерёт вены, словно внезапно кристаллизовалась. Хочется расцарапать ногтями кожу и вскрыть вены. Нервно раздираю руку от запястья до локтя, задрав рукав.

Со стоном выдыхаю. С всхлипом вдыхаю. Тру кулаками горящие от соли глаза. Шагаю из стороны в сторону. Кусаю в кровь губы. С размаху въезжаю кулаком в металлическую дверь. Крик боли больше смахивает на жалкий писк, перерастающий в скулёж.

Не могу решиться уйти, потому что не готова потерять Егора. Он просил доверять ему. Обещал, что всё в прошлом. Что других больше не будет.

«Только ты и я…»

Так он говорил. Но как забыть о том, что он у меня не просто первый. Он будет единственным. Один раз и на всю жизнь. Для меня. В сердце. Там, куда я больше всего стремилась никого не впускать.

Я не верю в то, что люди могут прожить вместе до самой старости без измен и в любви. Так не бывает. Но это вовсе не значит, что если между нами всё закончится, то я начну скакать по чужим койкам.

Раньше думала, что рано или поздно привяжусь к какому-нибудь парню. Пересплю с ним без какой-то там любви. Сейчас же понимаю, что не смогу так. Без чувств.

Зубами раздираю слизистую.

Я не могу вернуться. Но и уйти тоже не получается. Как только делаю шаг от подъезда, останавливаюсь. Ловлю себя на этом, когда торможу раз пятый, так и не сдвинувшись даже на метр.

Вытягиваю из кармана куртки телефон, собираясь позвонить Андрею, но так и не нажимаю вызов.

Устало утыкаюсь головой в холодный металл. Дышу шумно и рвано, но спустя время начинаю полностью контролировать процесс. Вдохи становятся глубже, а выдохи ровнее.

Успокойся, Диана. Тебе надо просто успокоиться и обдумать ситуацию без лишних эмоций и влияния твоего дурного характера. Не поддавайся панике. Не окунайся в воспоминания. Это же Егор. Ты сама сделала свой выбор. Неужели передумала?

Я сама решила принять его таким, какой он есть. С его прошлым. С его монстрами. С его страхами. С его сомнениями. С его бывшими.

Я сама сказала, что доверяю ему. Даже брату утром заявила, что меня не пугает количество девушек, с которыми он был. Я не врала. Не преувеличивала. Не сомневалась.

Так почему же сейчас веду себя как ревнивая истеричка?

Мне стоит радоваться, что он пользуется презервативами. Значит, никаким венерическим заболеванием меня не заразит.