Лёд в груди трещит и тает. Накал между нами спадает до нуля. Сердце заходится в бешеном ритме, сметая на своём пути все страхи. Повернувшись, бросаюсь брату на шею. Обнимаю с такой силой, что он начинает задыхаться. Оставляю несколько поцелуев на его щеке, постоянно повторяя:

— Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Он тихо смеётся и отрывает меня от себя. Глядя в глаза, толкает:

— Только если он тебя обидит, ему крышка. Так и передай.

— Если он меня обидит, то я сама его грохну. — отрезаю с улыбкой.

— Кто бы сомневался. Спать идём? Вставать как бы рано.

— Идём.

Забираюсь под одеяло, и Гора тут же притягивает меня ближе. Опускаю голову ему на плечо, прикасаясь губами к шее. Мурашки не заставляют себя ждать. Обнимаю за торс, а он сильнее давит на мои лопатки.

— Где ты была? — шепчет хрипло.

— Я думала, что ты спишь. — бомблю вместо ответа.

— Спал. Проснулся воды попить, а тебя нет. Всё хорошо?

— Да, Котя. С Максом разговаривали.

Он мгновенно напрягается. Все мышцы каменеют. Пальцы до боли вдавливаются мне в спину.

— О чём?

— О нас с тобой. Он сказал, что видел тогда в клубе. — напоминать, что именно произошло, нужды нет. Он прекрасно понимает, о чём я говорю. — Я рассказала, как всё было на самом деле.

— Ди, ты правда веришь мне? — хрипит тихо.

Приподнимаюсь и заглядываю ему в лицо. Лунный свет отбрасывает причудливые тени, и глаз я не вижу. Но мне это и не надо. Опустив голову ниже, целую его в губы.

— Верю, Егор. И с каждым днём всё больше убеждаюсь, что ты не мог меня обмануть. Особенно после сегодняшнего.

В его голосе слышится облегчение и улыбка, когда выталкивает:

— Спасибо, Диана. Твоё доверие — всё для меня.

Гора переворачивается на бок, лицом ко мне. Спускает руку на поясницу и пробирается под майку. Тащит к себе в упор. Не сопротивляясь, сдвигаюсь к нему. Он перебирает пальцами позвонки, пока я копошусь в его волосах. Губами касаюсь вспотевшего лба.

— У тебя температура.

— Знаю. Только никаких таблеток. У меня скоро передоз будет. — бухтит, пробегая своими губами по подбородку и щеке. — Я их столько сожрал, когда к тебе ехал.

— Может, чай? — предлагаю уже в сотый раз.

Северов в сотый раз отказывается.

Соприкасаясь носами, закрываем глаза. Несмотря на бешено колотящее сердце, дыхание медленно выравнивается, и я засыпаю, пусть и была уверена, что после такого переизбытка эмоций мне это не удастся.

Просыпаюсь утром не от будильника, а от того, что мне прямо в глаза светит солнце. Крепче зажмуриваюсь и переворачиваюсь на спину. Наощупь нахожу телефон и смотрю на время.

— Какого? — подскакиваю с кровати, продолжая пялиться в экран телефона.

Егора нет, а часы показывают уже десять.

Почему не сработал будильник? Почему меня никто не разбудил? Где Гора? Что вообще происходит?

Прямо на пижаму натягиваю любимую растянутую и полинявшую футболку, которая раньше принадлежала Андрею, и сбегаю вниз. Ноги сами заносят меня на кухню.

Гора ставит кружку на стол и поворачивается ко мне.

— Я подумала, что ты уехал. — сиплю, стараясь отдышаться от бега.

— Хотел. Меня не отпустили. — улыбается парень, протягивая ко мне руки.

Шагаю к нему, обнимая за шею. Он оборачивает руки вокруг поясницы и утыкается носом в живот, разгоняя по моему телу жаркое дыхание и звероподобных мурашек.

Он не такой кипяток, как был ночью. И кожа не такая бледная.

— Кто не отпустил?

— Я.

Рывком поворачиваюсь на вошедшую маму, заторможено моргая.

— Ты дома?

— Я же сегодня во вторую смену. — улыбается, ставя на плиту чайник. — Завтракать будешь?

Киваю, садясь рядом с Егором.

— Почему меня никто не разбудил? Я же в институт опоздала. — шуршу, глядя то на маму, то на Гору.

— Я решила, что вчера был очень тяжёлый день и тебе стоит отдохнуть. К тому же Егор рассказал, что случилось во время поездки в Санкт-Петербург и позже. И вид у него утром был не самый лучший. Не хочу, чтобы он оставался один, а ты весь день переживала.

Присвистнув от такого разворота событий, ошарашено наблюдаю за мамой. Она никогда не оставляла меня дома просто так.

— Ты что ей наговорил? — спрашиваю шёпотом, сдвигаясь к Егору.

Он только улыбается и быстро целует меня, пока мама копошится у плиты.

— Ничего, Дикарка. Сказал, как есть.

Мама ставит передо мной тарелку с овсянкой с фруктами и чашку кофе.

— Спасибо. А ты ел? — обращаюсь к Горе.

— Я сварила бульон из домашней курицы. На нём приготовила лапшу и накормила твоего жениха. — на этом слове закатываю глаза, а "жених" прикрывает рот ладонью, посмеиваясь. — Голодным я его не оставила, не переживай. Таблетки он выпил, варенья поел, сейчас травяной сбор пьет. Ещё я попросила его оставаться у нас, пока полностью не поправится.

— Правда?! — на эмоциях и тон повышаю, и со стула подскакиваю.

Мама смеётся и обнимает меня одной рукой.

— Вместе мы его быстро на ноги поставим. — смотрит на часы. — Мой доклад закончен, побежала собираться.

С этими словами выплывает из кухни. Перевожу взгляд на Егора, а он заливается хрипловатым смехом.

— И ты согласился? — сиплю удивлённо.

— А ты думаешь, что ей возможно отказать? — не переставая смеяться, притягивает меня к себе на колени. — Она не оставила мне вариантов. Позже скатаюсь за вещами. Уже подзаебался шмот твоих братьев таскать. Но это только пока не очухаюсь. — теряя весёлость, заявляет уже на серьёзе. — А потом вернусь к себе. И ты вместе со мной.

— Это ты ей тоже сказал?

— Нет. Ещё рано. Пусть пока привыкнут, что мы вместе. Не могу же я так просто утащить тебя из дома в логово монстра.

— Ты давно проснулся?

— Где-то с час. — отбивает тихо, перебирая мои волосы.

— Хотел натихаря свалить? — бурчу с обидой, но он опять смеётся.

— Нет, Дикарка. Мне пока ещё жить охота.

— Всё, я убежала на работу. — заглядывает в арку мама. — Буду поздно. Обед в холодильнике. Лекарства я оставила на столе. Люблю.

— И я тебя.

Оставшись в доме одни, полушёпотом обсуждаем всё произошедшее. Подробно рассказываю Егору о разговоре с Максом. Он так громко ржёт с того, что мы говорили о сексе, что у меня уши закладывает. Стукаю его кулаком в плечо. Он ловит моё запястье и целует в синюю линию вены. Вытащив язык, проходится им по ладони до кончиков пальцев и втягивает указательный в рот, посасывая.

Следом за мурашками по телу растекаются дрожь и слабость. Взгляд в его потемневшие глаза и меня прошибает предвкушением. Поёрзав у него на коленях, сажусь так, что твёрдая плоть вжимается между ягодиц. Пружина внизу живота стягивается раньше, чем я успеваю вдохнуть. Влага сразу же пропитывает не только трусы, но и пижамные шорты.

Парень выпускает мой палец, но тут же занимает рот моими губами. Постанывая, еложу на его члене.

— Егор, пожалуйста… — хриплю, разрывая поцелуй. — Хватит ждать. Мы одни. Братья о нас знают. Ты не сорвёшься.

Он тяжело дышит, утыкаясь лбом в переносицу. Опускает веки и выталкивает:

— У меня нет гандонов. Не готовился. Прости.

— Зато у меня есть.

Ради неё на любой риск

Пока поднимаемся на второй этаж, не переставая задаю себе вопрос, какого хрена я сейчас делаю. Не так всё должно быть. Совсем, сука, не так. Дианка заслуживает лучшего. Самого. Ей и так далеко не главный приз достался, но хоть один раз в жизни я обязан сделать всё правильно. Отвезти её в тот домик. Устроить романтический вечер с вином и цветами. С грёбаными свечами и долгими ласками. А не, блядь, посреди белого дня в её доме в постоянном напряге, что в любой момент может прийти кто-то из Диких.

И без того расплавленный лихорадкой мозг нехило так подогревает ярая похоть.

Чем я вообще думаю? Чем, я, сука, думаю?

Хер его знает. В одном уверен — точно не головой. Точнее, блядь, не той, которой должен. Вторая-то в полную силу пашет. Всю кровь в трусы перекачивает. Мозг даже кислорода не дополучает. Его иссушивает за ненадобностью. Без питания лампочки сознания тухнут одна за другой. Предохранители взрывает.