— Любил. — сиплю ей в ухо, и Дикарка улыбается. — Теперь больше по брюнеткам. Точнее, по одной единственной.

Поднимает руки вверх и сжимает своими пальцами мои.

— И врал он вам, потому что я просила. Из-за меня. Ради меня. — она сама не знает, что сейчас подтверждает мои же слова. — Если хотите драться, то давайте уже все вместе, потому что у Егора температура под сорок, а он всё равно приехал. И я буду защищать его, потому что…

— Ди, вот только драться за меня не надо. Не выставляй меня слабаком.

— Сейчас ты такой и есть.

— Ну спасибо, Дикарка.

Неожиданно на лицах близнецов растягиваются лыбы, и они, переглянувшись, начинают ржать.

— Блядь, да тебя реально в таком состоянии хуярить стрёмно. — сечёт Макс, пусть у самого нос и обе губы распанаханы.

— Если я в таком состоянии тебя уделал, то как очухаюсь, обоих уложу. — ухмыляюсь в ответку.

— Пиздец вы дел наворотили. — буркает Ник.

— Никита. — предупреждающе шипит Диана.

— Братишка, ты реально что ли этого мудака полюбила?

Она поворачивает на меня голову. Встречаемся глазами, взрываясь от бури, что бушует за ними.

— Да. — обрубает, улыбаясь только мне и не отводя взгляда. — Я люблю тебя, мой Хулиган. — толкает одними губами. — А ещё раз назовёшь его мудаком…

Если бы взглядом можно было убить, то Дикарка была бы самым востребованным киллером в мире.

— А как называть мудака, который на протяжении двух недель пиздел в глаза, при этом называя себя нашим другом? — рыкает Максометр.

— Макс, Ник, — через "не могу" хриплю во всю оставшуюся силу, — мне жаль. Правда. Но я хочу, чтобы вы поняли, что я готов на всё ради вашей сестры. У меня не было никого с той ночи в клубе. У нас реально, блядь, нет секса. — Ди вздрагивает, но, как и я, продолжает удерживать зрительный контакт. Только дрожащее тело выдаёт её внутреннее состояние и напряжение. — Это настоящее. Впервые в жизни. Я хочу прожить с ней всю жизнь. Только с ней.

— Ты ещё скажи, что жениться готов.

— Готов. Если Диана согласится.

— Егор, только не говори, что ты сейчас мне предложение делаешь. — пищит Дикарка, напрягаясь.

— Нет, Котёнок. Сейчас ты мне откажешь. Но когда я его сделаю, ты скажешь мне да.

— Нихуя себе. — вываливает глаза Никитос.

— Неужели реально вляпался, дружище? — сипит второй.

Его обращение подтапливает лёд, который образовался от понимания, что я потерял единственных настоящих друзей.

— Пиздец, конечно, но выбора у нас нет, Макс. — выбивает Никита, поворачиваясь к брату. — Должен признать, что всё так и есть. Гора исчезал только тогда, когда и Данька пропадала.

— Хочешь сказать, что веришь этому?

— А ты посмотри на них. — в глаза то мне, то Ди упирается. — Как можно не верить?

Максометр с недоверием косится на нас и глухо выдыхает.

— Пиздец. — бурчит обречённо. — Пойдём, друг. — звучит так, будто проклясть пытается. — Полечишь меня, братишка? — с улыбкой на Дианку смотрит.

— Только после того, как вылечу Егора. — смеётся Дикарка.

Остановившись, поднимается на носочки. Прижимаясь к разбитым и горящим губам, шепчет:

— Десять минут вышли. Теперь ты мой. Навсегда.

Ты только мой

— Ди, мне правда лучше сейчас уехать. — хрипит Северов, закашлявшись.

С силой сжимаю его пальцы и поднимаюсь на носочки. Заглядываю в гипнотическую бирюзу его глаз и прошу:

— Егор, куда ты поедешь в таком состоянии? Мало того, что у тебя температура зашкаливает, так ещё и бровь, и губы разбиты. Останься.

— Она права, Егор. Оставайся. Комната у нас свободна. Да и она всё равно тебя не отпустит. — с улыбкой подбивает папа.

Мама стоит рядом и тоже улыбается. Парень переплетает наши пальцы и притягивает меня к себе.

— Вы точно не против? — выпаливает он, глядя на моих родителей.

Папа подходит ближе и сжимает его плечо. На мгновение на по лицу Горы пролетает тень. Видимо, там у него синяк. Но он быстро берёт себя в руки.

— Если ты не останешься, то Даня поедет с тобой. Её же ничего не остановит. Теперь уже точно. — вперивает взгляд в меня, пусть ответа и не ждёт. И так знает, что я рвану с ним. — К тому же, в таком виде куда-то ехать… Всё же кулаками помахали.

— Иначе не получилось бы. — отбивает Егор.

— Понимаю. Молодые. Горячие. Злые. Надеюсь, что на этом вы и остановитесь.

— Постараемся.

— Я принесу постельное и что-то переодеться. — вставляет мама.

— Я сама, мам.

— Ну, ладно-ладно. Ухаживай сама. Не лезу. — со смехом подцепляет папу под локоть и уводит в спальню, оставляя нас одних.

— У тебя пиздатые родители. — сипит парень, обнимая за плечи.

Откидываю голову ему на плечо и глухо вздыхаю.

Если не считать того, что папина измена и мамина истерика едва не сделали меня инвалидом, они — лучшие. Из-за той истории они никогда ничего мне не запрещали всерьёз, кроме сегодняшнего.

— Пойдём.

Тащу его за руку мимо гостевой спальни. Северов недовольно хмурится, когда понимает, куда я его веду.

— Диана, не надо.

— Надо. Или ты спишь со мной, или я с тобой.

— Блядь, Дикарка, ты меня убиваешь.

Впрочем, возмущение только на словах, потому что мы всё равно оказываемся в моей спальне. Я осторожно, чтобы не задевать раны, стягиваю с него свитер и толкаю на кровать.

— Я за аптечкой и одеждой. Штаны сам снимешь или тебе помочь? — секу с усмешкой, и парень поднимает вверх уголки губ.

Вижу, что ему очень плохо и держится он уже из последних сил, поэтому молнией бегу за аптечкой, столкнувшись на лестнице с близнецами.

— Даня! — окликает Ник.

— Не сейчас! — буркаю на бегу.

Собираю всё необходимое и возвращаюсь. Обрабатываю раны, шёпотом матеря братьев.

— Диана, я же просил. — сипит Гора.

Вскидываю на него пылающий взгляд и шиплю:

— Сколько ты ещё будешь в крови из-за них? Я же просила не трогать тебя, но им похеру.

— Дикарка, успокойся. — кладёт ладонь мне на щёку и поглаживает подушечками пальцев. — Ты же прекрасно знаешь, что по-другому нельзя было. Я ещё легко отделался. Что ты наговорила Нику? — голос опять срывается на хриплый протяжный кашель.

— Сказала, что они знают моего парня и что я его люблю. И если они сделают больно ему, то и мне тоже.

— Нереальная моя. — проводит кончиками пальцев по ключице. — Почему не подождала, пока я очухаюсь? — шмыгает носом, и я подаю ему салфетки.

— А почему ты приехал в таком состоянии?

— А как я мог тебя оставить отбиваться ото всех одной? Я никогда тебя не оставлю. Ни-ког-да. — по слогам прибивает и подтягивает меня ближе. — Запомни, Диана, я всегда буду рядом, когда нужен тебе. Чем бы ни был занят. Как бы ни было хуёво. — шепчет прямо в губы. — Ты не одна, Котёнок.

— Знаю. — отбиваю так же тихо.

Егор отодвигается назад и тянет меня за собой, вынуждая оседлать его. Впрочем, это я делаю с удовольствием. Медленно завожу пальцы в волосы от висков до самой макушки и жадно его целую. Как только наши языки касаются друг друга, обоюдно вздрагиваем и покрываемся мурашками. Как в первый раз. А вообще, каждый наш поцелуй, прикосновение, взгляд — первые.

Северов медленно сползает языком от моих губ по подбородку. Откидываю голову назад, подставляя ему горло. Он скользит влажной плотью до впадинки и прихватывает губами шею сбоку. Нежно пощипывает. Толкается бёдрами вверх, вжимая мне между ног неустанную эрекцию, и хрипом вбивает в ухо:

— Как же я хочу тебя, Дикарка. Пиздос просто.

— Так в чём проблема, Егорчик? Возьми. Я тоже хочу. — шепчу ему в волосы, пока он терзает мою шею.

Ответом мне служит приступ кашля и шмыгание носом. Северов сталкивает меня на постель рядом с собой и отворачивается, продолжая хрипеть. Как только кашель останавливается, я тащу его к себе, заставляя лечь. Он подтягивает одеяло и обнимает за плечи.

— Может, тебе чай принести? Или тёплого молока с мёдом?