Ария толкает меня в грудь.
— Ладно, Большой Парень. Садись.
— Я не хочу садиться. Мы…
Она тянет меня за руку.
— Я не спрашивала.
Я плюхаюсь на диван, глядя на нее.
— Почему ты такая спокойная?
Она упирается руками в бедра, стоя надо мной. — Дед просто пытается вывести тебя из себя. Он хочет, чтобы ты оступился, чтобы ему не пришлось отдавать виллу. Но не повезло, потому что он не может доказать, что мы не встречаемся. Не может доказать, что все это фальшивка. И он это знает, поэтому хватается за соломинку и бросает пустые угрозы про Джулиану, потому что знает, что она единственная, кто может вывести тебя из равновесия.
Я моргаю.
— А что если он…
— А что если он что? Как ты можешь доказать, что кто-то притворяется, если нет никаких явных доказательств? Люди заключают фиктивные браки ради гражданства и постоянно уходят безнаказанными. У нас все в порядке.
Она права. Ее лучшая подруга вышла замуж за моего лучшего друга, так что вполне естественно, что мы будем проводить время вместе и, возможно, поладим. Это имеет смысл.
Ария расхаживает взад-вперед по комнате.
— Единственное неопровержимое доказательство — наш договор, а мы можем просто разорвать его на мелкие кусочки, развеяв по ветру. Ты можешь удалить его со своего компьютера, убедившись, что тот не был загружен в облачное хранилище. Избавься от любых электронных писем от адвоката. Мне придется стереть сообщения с девочками. Не думаю, что он сможет получить записи с телефона без ордера21, да и основание для этого нужно будет веское.
— Откуда ты все это знаешь?
— Смотрю много документальных фильмов.
— Что за странные документальные фильмы?
— Про убийства.
Я качаю головой, и легкая улыбка трогает уголки губ. Я протягиваю руку и хватаю ее за ладонь, чтобы остановить от изнашивания ковра.
— Подойди, — она опускается на диван рядом со мной, широко распахнув глаза, и я вижу, как шестеренки в ее голове вращаются с невероятной скоростью. — Спасибо, что успокаиваешь меня.
Она хмурится.
— Ты дрожал. Ты был похож… мне это не нравится.
Я накрываю ее ладони своими.
— У меня тревожное расстройство. Раньше было много панических атак, но я хожу на терапию и выучил несколько упражнений, чтобы справиться. Сегодня, после того как меня посетил дед, случилась одна из них.
— Они у тебя часто бывают?
— Нет. Не с тех пор, как родилась Джулиана. Я был одиноким родителем, который не высыпался, у меня был коликовый ребенок и я ни капли не понимал, что делал. Иногда случаются панические атаки, когда она кричит во всю глотку, пока держу ее на руках, словно пытаясь заглушить крик собственным.
Ария покусывает нижнюю губу, внимательно слушая, взгляд прикован ко мне.
— Вот тогда я связался с подругой матери, Энни, и она спасла меня. Я очень многому научился у нее, также как и на терапии. Думаю, завещание деда снова подняло во мне старые страхи, и когда я подумал о том, как он может причинить Джулиане боль, то начал паниковать.
Она кивает.
— Слушай, я знаю, что тебе страшно думать о том, что кто-то следит за нами — особенно за Джулианой. Но думаю, у меня есть идея, которая поможет послать твоего деда к черту.
— Слушаю.
— Сам раскрой завесу тайны.
— Нет. Ни за что.
— Выслушай, — умоляет она. — Ведь ты чувствуешь себя хорошо, когда контролируешь ситуацию, верно? Лоренцо заставил тебя поверить, что контроль в его руках, но это не так. Если опередишь его и сам объявишь о том, что у тебя есть дочь, то он не сможет ничего использовать против. Потеряет власть. Чем же сможет пригрозить после этого? Ничем.
Я понимаю, что Ария хотела сказать, но это гораздо более сложная задача.
— Ей всего четыре. Она не готова к этому.
— Дети обладают большой выдержкой. Черт возьми, хотя откуда мне знать, но, возможно, ты раздуваешь из мухи слона. Может быть, сможешь прекратить жить в стрессе и страхе быть пойманным.
В течение четырех лет я не позволял себе делать то, что хотел. Не мог позволить себе быть замеченным в парке, поэтому построил его на заднем дворе; не мог взять ее на пляж, в Диснейленд, или даже провести экскурсию по стадиону перед игрой. Если бы не Энни, она была бы как Рапунцель, запертая в башне.
Я откидываюсь головой на спинку дивана и устремляю взгляд в потолок.
Возможно, Ария права.
Возможно, я делал все неправильно.
Я так беспокоился о том, что СМИ испортят жизнь Джулиане, но, возможно, сам порчу ей жизнь.
— Эй, посмотри на меня, — Ария берет мое лицо в свои нежные руки и дергает, пока не встречаюсь с ней взглядом. — Ты сделал то, что считал лучшим, и Джулиана была счастлива. Но теперь пора взять ситуацию под контроль и сделать все по-своему. Ты не плохой отец.
Я подаюсь к ее прикосновению, на мгновение закрывая глаза.
— Как ты смогла прочесть мои мысли?
— Потому что единственный человек, который подумает, что это его вина, когда случится что-то плохое — это ты.
Я хочу сказать, как благодарен за то, что она рядом. Как хорошо знать, что я не одинок в этом. Как ценю ее помощь.
Взгляд падает на ее губы. Я хочу ее поцеловать.
Боже, как же хочу ее поцеловать.
И держать Арию в своем доме будет в десять раз сложнее.
— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. И больше никаких одиноких прогулок. У тебя будет телохранитель и водитель, который отвезет куда угодно.
Ее брови взлетают вверх.
— Телохранитель? Звучит забавно.
Я бросаю на нее предостерегающий взгляд.
— Моя жена не будет заводить роман с телохранителем.
— Тогда, думаю, мужу лучше выяснить, как удержать меня от измены.
Не задумываясь, я хватаю ее за бедра и тяну на колени. Она обхватывает мою талию, окутывая запахом. Ария опирается руками на диван за моей головой, а неуверенные глаза наполнены желанием.
Я провожу пальцами по ее мягким волосам, сжимая их на затылке.
— Моя жена не будет касаться другого мужчины. Не будет смотреть на другого мужчину, флиртовать, думать о другом мужчине. Она не будет фантазировать ни о ком, кроме своего мужа. Она принадлежит мне, а я принадлежу ей.
Ария трется о меня бедрами.
— Мне это кажется несправедливым.
— Почему? Те же правила применимы и ко мне. Ты — единственная, кто занимает мои мысли. Единственная девушка, к которой я хочу прикасаться. Единственная, о которой фантазирую каждую ночь, сжимая в кулаке член, — я поднимаю подбородок и кусаю ее пухлую губу. — Единственная, чье имя шепчу, когда кончаю.
Из уст Арии вырывается тихий стон, и этот звук — моя погибель. Я отталкиваюсь от дивана, держа ее на руках, и переворачиваю на спину, наваливаясь сверху и целуя со всей силой.
Мой язык вонзается в ее рот. Ноги Арии обвиваются вокруг моей талии, лодыжки смыкаются за спиной, давая понять, что она никуда меня не отпустит. Я прижимаюсь к ее бедрам своими, чтобы Ария знала, как сильно я ее хочу — только ее.
Я просовываю руки между ее телом и диваном, обхватывая ягодицы. Она встречает мой поцелуй с той же силой, лижет, сосет и кусает, задыхаясь, когда мы пожираем друг друга. Ее ногти царапают мою кожу головы, опускаются по плечам и по всей длине спины, пока пальцы не проскальзывают под рубашку, обжигая кожу своим прикосновением. И все это время ее стоны раззадоривают.
Я легко мог бы потеряться в ней, утратить контроль. Это было бы невероятно — отпустить ситуацию и поддаться ненасытной необходимости погрузиться в нее, почувствовать, как Ария сжимается вокруг меня, пока выкрикивает мое имя.
Черт, что я делаю?
Нужно думать о более важных вещах.
Как бы член ни сердился на меня за это.
Я замедляю поцелуй, язык скользит внутри рта Арии в одном последнем медленном движении, прежде чем я отстраняюсь.
Ее бедра сжимаются вокруг меня, удерживая.
— Выбрось все из головы, Большой Парень.
Мой лоб касается ее, пока я пытаюсь успокоить дыхание.
