Александр дрожит, последствия сегодняшнего вечера сказываются на его нервах.

Он прижимается губами к следам на моей шее, осыпая нежными поцелуями. Я не заслуживаю его доброты, не заслуживаю, чтобы он так ко мне относился, когда именно я все испортила. Но после того, что случилось сегодня вечером, именно это мне нужно, и каким-то образом он это знает.

Он всегда знает, что мне нужно.

Он скользит губами по моей челюсти, оставляя след до рта. Целует с такой страстью, с такой потребностью, но в этом моменте нет ничего сексуального. Это единственный способ выразить то, что мы сейчас чувствуем, отчаянно нуждаясь друг в друге так, что слова не могут этого описать.

Это не фальшь. Это не мы, делающие вид, что вместе. Это настоящее, истинное, сырое чувство, и оно поглощает меня.

Сегодня Александр спас меня. Эта ирония не ускользает. Но он спас меня не от огнедышащего дракона или злой королевы.

Он спас меня от самой себя.

Всю жизнь я убеждала себя, что ни в ком не нуждаюсь, что я — самодостаточная крепость, способная выстоять любую бурю. Но вот, последние месяцы, Александр, словно невидимый ткач, разматывал нити моих убеждений, пока я не оказываюсь перед ним, рухнувшая, развалившаяся. Моя прежняя я, вся в паутине собственной самодостаточности, лежит у ног. И сейчас передо мной стоит выбор: собрать осколки и продолжить идти по проторенной дороге или оставить все как есть и начать плести из себя нечто новое, более цельное и светлое.

Я теряю счет времени, растворяясь в нем, в его присутствии, и мы целуемся, пока губы не опухают, а глаза не устают от слез и страсти.

И когда он шепчет: «Останься со мной», — я отвечаю «хорошо», и мы вместе забираемся под одеяло. Я кладу голову ему на грудь, а он обнимает меня руками и ногами, словно пытаясь удержать от всех опасностей мира.

Я забочусь о нем больше, чем когда-либо заботилась о ком-либо в своей жизни.

Я не хочу отталкивать его.

Это осознание давит на меня, но его ровное сердцебиение звучит как успокаивающая колыбельная, пока я погружаюсь в сон.

Глава 29

Александр

— Ты в порядке, Крум?

Голос Трентона прорезает тишину раздевалки, заставляя меня вздрогнуть. Я не поднимаю головы, зашнуровывая коньки.

— В порядке, — отвечаю я, голос хриплый от усталости и подавленного гнева.

Трентон приближается.

— Кэссиди рассказала, что случилось. Тебе следовало позвонить.

Я поднимаю ушибленную руку, жест не только для него, но и для себя.

— Мне не нужна была помощь, — отвечаю я, но в голосе слышна не уверенность, а скорее отчаянная попытка сохранить лицо.

Он выдыхает.

— Ария в порядке?

Вопрос пронзает насквозь, и я ощущаю, как внутри все сжимается. Невозможно стереть из памяти ее ужас, хриплый шепот, глаза, полные боли. И эти красные следы на нежной шее.

— Она жива, — отвечаю я.

Трентон кивает.

— Я бы сошел с ума, если бы кто-то тронул Кэсси так, как…

Он не договаривает, но я понимаю. Я на минуту действительно сошел с ума. Если бы Ария не остановила меня, не знаю, что бы я сделал. Я бы уничтожил того ублюдка.

— Что с этим подонком? — спрашиваю я, уже зная, что ответ меня не удовлетворит.

— Мы сегодня утром встретились с Бриттани в участке, они подали на приближение.

— Они подали заявление в полицию?

— Не хотели, но все зафиксировано, включая видео.

Ничего не изменилось. Тот же страх, та же безнаказанность.

— И, надеюсь, этот ублюдок не попытается предъявить мне обвинения в нападении, — добавляю я, чувствуя, как злость снова накатывает.

Не должен. Я был достаточно убедителен, когда покидал галерею.

Вспоминаю то, что произошло. Как я вытащил его из кабинета, как он, весь в крови, смотрел на меня.

— Я рад, что вы все в порядке, — Трентон кладет руку мне на плечо. — Давай выиграем сегодня. Девушки за нами наблюдают.

Я поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.

— Ария здесь?

Трентон широко улыбается.

— Вместе с кое-кем еще.

Мои брови сходятся. Она не сказала, что придет на игру. Я думал, Ария захочет остаться дома и отдохнуть после вчерашнего.

И кто с ней?

Как только меня объявляют на льду, я выезжаю и направляюсь к привычным местам Кэссиди за воротами. Внезапно, словно свет прожекторов, я вижу ее — Арию, в моей футболке, с желтым шарфом, обмотанным вокруг шеи. Рядом с ней, словно маленький солнечный зайчик, подпрыгивает маленькая девочка с кудрявыми волосами.

Она тоже в моей футболке, только гораздо меньшего размера.

— Папочка! — слышу я ее крик, когда приближаюсь.

Я останавливаюсь прямо перед бортиком и кладу руку на стекло.

— Привет, малышка!

Джулиана показывает на свою футболку.

— Я в твоем номере!

Я смеюсь.

— Ты хорошо выглядишь.

Мои девочки здесь, в моей футболке.

На трибунах меня поддерживают.

Мой взгляд останавливается на Арии. Она знает, что мне это нужно. Знает, что это значит для меня.

— Спасибо, — говорю я.

Она подмигивает, и по ее лицу расплывается улыбка, широкая, безудержная и искренняя. Мое сердце едва не разрывается.

Боже, я люблю эту женщину.

Несмотря на то что она сделала, как бы я ни был зол на коварный план по поимке Картера, я не могу отвернуться от нее. Она так долго была сама по себе, нелюбимая и не ценимая родителями, не знающая того, кто она есть и чего заслуживает. Ария должна увидеть, что, несмотря ни на что, я всегда буду рядом с ней. Всегда прикрою. Она может доверять мне. Может на меня опереться. Может рассчитывать на то, что я буду держать ее за руку в любой ситуации.

Кажется, она начинает понимать, как я к ней отношусь. И думаю, может чувствовать то же самое по отношению ко мне.

Интересно только, знает ли она об этом.

Джулиана крепко спит, когда я возвращаюсь домой, зажатый между огромной собакой и своенравной кошкой.

Она была храброй до третьего тайма, пока не уснула на коленях у Арии. Уверен, обильные закуски, которые она съела перед этим, помогли впасть в сахарную кому.

Арии нет в своей комнате, кровать все еще застелена с утра, и когда я добираюсь до своей спальни, член практически выпрыгивает из штанов.

Она все еще одета в мою майку, но толстые бедра обнажены и привлекают все внимание.

Я бросаю сумку на пол и закрываю за собой дверь, не забыв запереть, прежде чем войти в комнату.

Ария смотрит на меня, темные волосы разметались по подушке, а на губах играет игривая ухмылка.

— Ты выиграл.

— Да, — я снимаю кроссовки и стягиваю через голову футболку. — Ты моя награда?

— Да, — ее колени раздвигаются, открывая вид на самую идеальную киску.

— Ебаный Христос, — шиплю я, одновременно стягивая с себя штаны и боксеры. — Я постараюсь выигрывать каждую игру.

Она проводит руками по бедрам, и тут я замечаю оголенный безымянный палец.

Я наклоняю подбородок.

— Где твои кольца?

Ее брови сходятся вместе, когда Ария смотрит на свою руку.

— О, я сняла их перед тем, как принять душ. Наверное, забыла обратно надеть.

Я вскидываю бровь.

— Забыла?

Она прикусывает нижнюю губу и кивает.

— Придется позаботиться о том, чтобы ты больше никогда не забывала, — я наклоняю подбородок к тумбочке. — Надень кольца обратно на палец. Потом я хочу увидеть, как ты ползешь ко мне.

Она с трудом стаскивает кольца с блюда для колец, стоящем на тумбочке, а затем ползет по матрасу ко мне, к изножью кровати.

Ей нравится, когда я беру все в свои руки. За пределами спальни она может быть доминантной, но здесь смотрит на меня жаждущими глазами, ожидая следующей команды.

Я сжимаю член в руке и касаюсь головкой ее губ.

— Открой.

Ария берет меня в плен своих пухлых губ, и влажный жар ее рта опьяняет.