Мои брови сходятся вместе.

— Вы следили за тем, когда у него матчи?

— Я болельщик команды. Это было не с целью запугать тебя.

Мои губы дергаются.

— Картер, эта работа — все для меня. Отношения ничего не меняют. Я могу совмещать и то, и другое. У меня может быть и личная жизнь, и карьера одновременно.

— Надеюсь.

Этот разговор ощущается словно угроза, или как наказание за отношения с Александром. Может, это была ошибка — приглашать его сюда сегодня с Джулианой. Или, может быть, Картер завидует тому, что я больше не одинока, и знает, что не может перейти черту, как раньше.

В любом случае, я хочу встать и сказать Картеру, чтобы он пошел на хер. Что он не может указывать мне, как проводить выходные. Что семейный статус не должен влиять на рассмотрение в качестве кандидата на повышение.

А главное, что не должен флиртовать со своими сотрудницами.

Но я не могу. Мне просто нужно найти способ выполнить оба обязательства, перед работой и перед этим фиктивным брачным соглашением, пока не настанет день, когда я смогу уйти из этого места и оставить позади босса.

Я падаю на диван и оглядываю коробки, сложенные у двери.

— Ну что ж, Дэш, вот и все. Завтра мы переезжаем, и я не знаю, понравится ли тебе это, — я провожу пальцами по шелковистой шерсти, пока он сопит рядом. — У тебя будет намного больше места для прогулок, но я просто надеюсь, что ты поладишь с их собакой.

Я знаю, что это не последняя ночь в квартире, но первый раз, когда я переезжаю к кому-то другому, и не могу сдержать нервозность, копошащуюся в животе.

Но в конце концов все это будет стоить того, когда на банковском счете появятся деньги.

Мои глаза следят за Александром, когда тот скользит в экране телевизора, легко передавая шайбу МакКинли между двумя соперниками в повторе сегодняшней игры. Поскольку я провела ночь за упаковкой, то смотрела игру из квартиры. Он талантлив. Легко понять, почему Александр капитан. Кажется, он контролирует каждое движение, заставляя каждую игру подчиняться своей воле. Приковывает внимание, беря шайбу и помещая ее именно туда, куда хочет.

Его присутствие — воплощение соблазна.

Он сам — воплощение соблазна. Но я не могу прикоснуться к нему. Не могу поцеловать. Не могу быть с ним так, как того жажду. Это невыносимо досадно. Я не хочу обязательств, а ему нужна моногамия. Я не влюбляюсь, а он хочет найти любовь. Противоположнее нас не бывает. И последнее, чего я хочу, — это причинить боль, поэтому должна уважать его желания. Мне нужно сдержать порывы и помнить, что мы всего лишь двое друзей, которые помогают друг другу.

После игры телефон оживает на тумбочке, вырывая меня из раздумий. Я провожу пальцем по имени Александр, и вот его лицо заполняет собой экран.

— Привет, Большой Парень. Разве ты не должен веселиться с командой?

Он откидывается на изголовье кровати в гостиничном номере.

— Нет настроения.

— Почему? Ты прекрасно сыграл, — его брови приподнимаются.

— Ты смотрела?

— В перерывах между упаковкой.

— Как прошло?

— Легко. У меня не так много вещей, — я переворачиваю экран, чтобы он мог увидеть три коробки посреди комнаты, а затем возвращаю к своему лицу. — Хотя Дэш немного нервничает, — шепчу я. — Если быть честной.

Он смеется.

— Передай Дэшу, что ему не о чем беспокоиться. Мы сделаем его пребывание максимально комфортным.

Я ухмыляюсь.

— Держу пари, Джулиана в восторге.

— Энни прислала видео, где она скачет на кровати, как будто это канун Рождества, — он качает головой. — Ты официально стала такой же крутой, как Санта.

Я отбрасываю волосы через плечо.

— Очевидно.

— Джулиане очень понравилось сегодня в галерее, — нежная улыбка трогает его губы. — Ее очень заинтересовали все эти обнаженные люди в эпоху «дождя и подливы»²⁵.

Мои глаза зажмуриваются, когда я подавляю смех.

— О боже. Теперь я буду называть Ренессанс именно так.

Его плечи вздрагивают от смеха.

— Обожаю, когда она коверкает слова.

— Стоит записать их все в книгу и подарить ей, когда та поступит в колледж.

— На самом деле, это отличная идея, — он выгибает бровь. — Кто бы мог подумать, что ты такая сентиментальная?

Я закатываю глаза.

— Я должна держать тебя в тонусе.

Его улыбка меркнет, когда Александр наклоняет голову, а пронзительный взгляд впивается в мой.

— Как ты?

— Я в порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Я знаю, что для тебя это большой шаг — переезжать к кому-то, особенно к тому, у кого есть четырехлетний ребенок.

Я поджимаю губы.

— Так вот почему ты мне позвонил. Думаешь, я откажусь от нашего соглашения?

— Вовсе нет, — он делает паузу. — Честно говоря, я позвонил, потому что хотел тебя увидеть.

— Ты видел меня в галерее.

— Твое лицо прекрасно. Я хотел бы видеть его почаще.

Я смеюсь, отмахиваясь от комплимента.

— Что ж, хорошо, потому что ты будешь видеть его очень часто, начиная с завтрашнего дня. Очень скоро ты устанешь от моего лица.

Он откидывается на спинку кровати и ухмыляется.

— Такое невозможно.

— Так что за сюрприз ты приготовил?

— А почему бы тебе не рассказать, почему не нравятся сюрпризы, и, возможно, я раскрою свой секрет.

Я закатываю глаза.

— Не раскроешь.

— Ты права. Не раскрою, — его голос становится мягче. — Но ты все равно можешь рассказать.

Мои пальцы гладят шерсть Дэша, останавливаясь, чтобы почесать за ухом.

— Мне не нравится быть застигнутой врасплох. Мама скрывала от меня правду об отце, пока не выпалила ее однажды во время ссоры. Думаю, оттуда это и берет начало. Потом я была удивлена, обнаружив извещение о выселении на двери каждой новой квартиры, в которой мы жили. А однажды она удивила меня, выгнав после глупой ссоры, — я пожимаю плечами. — Меня никогда не удивляли цветы, подарки или хорошие новости. Полагаю, поэтому я и ненавижу сюрпризы.

Губы Александра опускаются, а брови сходятся.

— Она выгнала тебя? Сколько тебе было лет?

— Семнадцать.

— Куда ты пошла?

— Я жила у Кэссиди, пока мне не исполнилось восемнадцать. Потом нашла квартиру в Ньюарке. Она находилась на чердаке чьего-то дома. Никаких окон, плохая вентиляция. Владельцы дома были торговцами, и какой-нибудь наркоман вечно валялся без сознания на крыльце.

Мне приходилось таскать с собой перцовый баллончик на случай, если кто-то попытается ворваться в дом.

Тот самый перцовый баллончик, что у меня был, когда жила с мамой и ее бесконечной чередой убогих ухажеров.

Он качает головой.

— Вот почему ты не боишься возвращаться с работы одна посреди ночи.

— По сравнению с тем местом, где я раньше жила, это как прогулка в парке, — я замолкаю. — Хотя мне так и не удалось воспользоваться перцовым баллончиком. Даже немного разочарована. Умираю от любопытства, как он действует.

Александр бросает на меня взгляд.

— Давай оставим все как есть. Я не хочу, чтобы ты оказалась в ситуации, когда придется его использовать.

Я шевелю бровями.

— Может, могу попробовать на тебе. Что скажешь?

Уголок его рта приподнимается.

— Сейчас не время для шуток. Мы ведем серьезный разговор.

— Так я и веду серьезные разговоры — уклоняюсь с помощью мрачного юмора.

Он издает долгий вздох, глядя на меня через экран.

— Что ж, могу пообещать, что этот сюрприз приятный. Тебе не о чем беспокоиться.

И самое забавное, что я ему действительно верю. Не думаю, что Александр сделал бы что-нибудь, чтобы расстроить меня или застать врасплох. Он так осторожен в том, что говорит и делает, так чутко улавливает мое настроение.

Я ненавижу это.

Или ненавижу тот факт, что я это не ненавижу. Мне даже немного это нравится. Я доверяю ему, черт возьми, это самый большой сюрприз из всех.

Глава 19