Вчера я свел Влада с тетей Ирой, чтобы она не боялась отдавать ему товар, а сегодня перед отправлением поезда он встретится с Валентином и Сергеем. Еще две смены проводников, с которыми мы работали, и можно домой.

Не на поезде, потому что меня снимут на границе как ребенка, проезжающего без сопровождения родителей. И не на самолете: жаба задавила платить тридцать тысяч за билет. Потому в среду-четверг трястись мне на автобусе. Очень надеюсь, что он будет не сильно вонять.

Сказать, что я волновался перед встречей деда с Владом — ничего не сказать. Дед — бывший мент, Влад — зэк, тоже бывший. Они извечные враги, как волк и овчарка. Да, я попросил Влада не говорить о том, что он только вышел из тюрьмы, но вдруг дед как-то почует в нем классового врага? Это я не общался с арестантами, не знаю их повадок, но вдруг в поведении Влада есть что-то, способное навести на мысль о его прошлом?

Тогда дед встанет в позу, бизнес накроется медным тазом, и доверие я потеряю, потому что нанять вчерашнего зэка — верх легкомыслия. Что потом правда вскроется, я не сомневался. Но тогда дед узнает Влада получше, поймет, что он не кинет, проникнется симпатией. Я почему-то был уверен на все сто, что Влад — надежный партнер.

А для всеобщего спокойствия я разработал алгоритм взаимодействия между ними: высылая товар, бабушка пишет накладную, чего и сколько отправляет, и в закрытом конверте оставляет письмо, что и почем брала — дабы дед понимал, какова чистая прибыль. Получая товар, Влад делает перепись, сверяясь с накладной. В процессе торговли записывает, чего и сколько продал, потом приезжает в Перово и сдает кассу, получает зарплату. Когда дед сможет нормально перемещаться, остатки будет забирать и везти домой сам.

Единственное, с чем он был несогласен — с зарплатой в двадцать процентов, говорил, жирно будет, он не собирается заниматься благотворительностью. И мои доводы, что сотрудников надо финансово мотивировать, чтобы они дорожили работой, его не убедили.

Довольно длительный переход от дома до метро дед преодолел быстро. В метро тоже проблем не возникло, мы вышли на Марксистской. И с эскалатором у деда трудностей не было, просто пришлось немного снизить скорость. Видимо, неудавшаяся контрреволюция больно по нему ударила, и дед захандрил, но неуемная жажда жизни взяла свое, и теперь он с радостью преодолевает трудности.

Возле перехода толклись продавцы. Было сыро, под ногами хлюпала грязь, и все держали товар в руках. Особенно выделялась бородавчатая бабка. С бутылками самопальной водки в руках и под мышками, она напоминала тролля с гранатами. Позади нее на стене зеленой краской было написано: «Ельцин чмо!» Был бы фотоаппарат — увековечил бы момент.

Показалось здание рынка, возле него тоже велась торговля, правда, не так бойко, как в хорошую погоду. Я невольно замедлил шаг, оглянулся на деда, целеустремленно ковыляющего ко входу. Зарядил мокрый снег, и мы накинули капюшоны.

Оказавшись в здании, дед увидел овощи и фрукты и рванул приценяться. Я ему говорил, какие тут цены, но, видимо, на слух он не воспринял, и его прищуренные татарские глаза круглели, круглели, круглели. Я же заметил, что свободных мест на рынке нет, непогода загнала продавцов внутрь.

Как же здорово я успел забронировать место!

Так дед добрался до Влада, увидел наш товар, поднял взгляд и, прислонив один костыль к прилавку, протянул руку. Влад понял, что это его будущий начальник, скрепил знакомство рукопожатием.

— Очень приятно, Шевкет Эдемович! Павел много о вас рассказывал.

Стоя за спиной деда, я показал Владу «класс». Выдыхать было рано, потому что дед собирался скосить Владу проценты с двадцати до пятнадцати, а значит, я со своими обещаниями буду выглядеть болтуном.

Деда оттеснила дама с необъятной грудью — даже пальто этого не скрыло — купила кисть винограда, вышло чуть больше семисот граммов, на восемьсот рублей. Цену мы поставили 1300.

Влад сразу же записал это в тетрадь. Дед через плечо зыркнул на меня, посмотрел на Влада. Уверенности в себе деду не занимать, наверное, прямо сейчас с зарплаты и начнет. Очень хотелось улизнуть, но я заставил себя остаться.

Но в нем проснулся мент, и он принялся допрашивать Влада: кто, сколько лет, место жительства, предыдущее место работы. Оказалось, в юности Влад работал в кино помощником оператора, то есть оборудование таскал, иногда в массовке снимался, а как-то играл в эпизоде узника концлагеря — очень уж худой был. Потом выучился на водителя и крутил баранку КРАЗа, но было тяжело, недаром эту машину водилы прозвали людоедом. Работал вахтовым методом на севере. После устроился охранником. Чтобы сомнений не осталось, Влад протянул деду паспорт.

— Давайте, чтобы вы не думали, что я сбегу с выручкой, он будет у вас. Вечером я вам — деньги, вы мне — паспорт.

Видно было, что дед сомневается, но все-таки он паспорт забрал — порядка для.

Разговор зашел о продолжительности рабочего дня. Влад сказал, что после пяти начинается второй наплыв покупателей — люди возвращаются с работы, в то время как утром тут мало кто есть. Так что имеет смысл в дни получения товара приходить позже и сидеть до закрытия.

Вот что-что, а говорить Влад умел, и ладить с людьми умел — дед с ним соглашался. Выслушав, он добавил:

— Когда восстановлюсь после травмы, доставкой буду заниматься я. Пока — временные трудности.

Ну, сейчас скажет: «И вот тогда твоя зарплата будет ниже». Но нет, и дальше они говорили о делах, условились встретиться сегодня в семь, чтобы начать обкатку моего алгоритма взаимодействия, который устроил всех.

Закончил Влад словами:

— Спасибо, Шевкет Эдемович! Отличного внука вы вырастили, он, можно сказать, мне жизнь спас.

Дед стоял ко мне спиной, Влад — лицом, и я хлопнул себя по губам — молчи, мол! Только руку убрал, как дед повернулся и посмотрел строго.

— Жизнь спас, говоришь? Ну, это он любит.

Мы отправились домой. Про снижение зарплаты дед так и не заговорил. Вряд ли он забыл, просто увидел цены и понял, что, даже добавив продавцу, мы не потеряем. Шутки ли, покупать за триста, продавать за тысячу триста!

— Инжир, — бормотал дед, спускаясь на эскалаторе. — Надо достать инжир! В Армении он еще должен быть, и в Грузии. Брать по пятьсот, продавать по… По три возьмут, как думаешь?

— И за пять возьмут, конкурентов-то нет, — улыбнулся я.

Однако, как быстро из коммуниста, борца с загнивающим капитализмом, он превратился в дельца. Замаячивший на горизонте «запорожец» или даже «москвич» манил его.

— Месяц — и машину купишь, — ободрил его я.

Вот теперь можно выдыхать. Знакомство прошло наилучшим образом.

Вчера мы вместе с дедом и его приятелем затаривались на авторынке — мне нужно было убедиться, что они справятся. Справились. Дед даже нацепил рюкзак, куда положили пару объемных, но легких деталей.

Каналью я попросил недели три обходиться своими силами, то есть пусть владельцы «жигулей» сами привозят нужное — благо это не проблема достать в нашем городе, а заказывать деду только редкое на иномарки, чтобы он не таскал тяжелые сумки.

Здесь тоже полный порядок.

Осталось одно небольшое и несложное дело, запланированное на шесть вечера.

— Юрка, можно просто — Чума. Чумаков потому что.

Юрка по очереди пожал руки Олегу, Лексу-крепышу, Егору и Алексу — с опаской. Парни привыкли ко мне и относились как к равному, Юрка, хоть тетушка привела его в более-менее человеческий вид и откормила, смотрелся на их фоне паршивым ягненком.

Я объяснил ситуацию, попросил взять над ним шефство и не глумиться, ведь у Чумы огромный риск связаться с плохой компанией и покатиться по наклонной.

Как и обещали синоптики, сегодня, в воскресенье, началось похолодание. С неба сыпал то снег, то дождь, температура упала до нуля, и собрались мы в гараже Лекса-крепыша, где еще весной жил «запорожец», а летом его поменяли на новый телевизор «Тошиба»: у отца Лекса резко упало зрение, у старого телика сел кинескоп от приставки, а купить новый было не на что.