— Летим?

Она устало прикрыла глаза.

— Я бы — с радостью, но скотину на кого оставлять?

— Юрка не справится? — спросил я с надеждой, все-таки одному лететь в Москву было стремно, да и вряд ли получится.

Бабушка помотала головой.

— У Маруси ночью кур из сарая вынесли. Она услышала, что куры орут — сама в крик: помогите, грабят. А ей ответили: орать будешь, горло перережем. Он смотрит, один у калитки стоит, сколько других, непонятно, и замолчала. Утром заявление написала, но менты такое не расследуют. — Она помолчала немного и сказала: — У меня-то ружье, случись чего, получат по заднице дробью. А Юрка что сделает?

— Значит, полечу один, — скрипнул зубами я.

— Сдурел? — Она уперла руки в боки и нависла надо мной.

— А что делать? Тупо ждать? Вдруг он там в больнице умирает — ни лекарств, ни ухода.

— Или просто занят своими делами, — сказала она без особой уверенности, потом мотнула головой. — Нет, Шевкет — человек слова… Да, ты прав. С ним что-то случилось.

— И он там один! — добавил я. — У него никого нет…

Меня перебил треск телефона в прихожей. К нему мы бросились одновременно, едва не сбивая друг друга с ног.

— Да! — выдохнула бабушка в трубку, оттуда донесся взволнованный женский голос.

— Ирина, — отчиталась бабушка, прикрыв трубку, и переключилась на разговор. — Ну что я сделаю? С ним нет связи. Пропал! Ну откуда я знаю? Подожди немного… Как договорились, так и делай. Да, вези все назад.

Как я понял, речь велась о товаре, который никто не забрал.

— Пусть с поезда продаст, — посоветовал я. — Деньги возьмет себе. Ну жалко ведь, сгниют и груши, и виноград.

Бабушка глянула с интересом и передала мои слова Ирине, но та продолжала истерить, аж я услышал:

— Что я, барыга? Где я продам? Делать мне больше нечего, чем по переговорникам скакать, звонить вам постоянно! Ты бы видела эти очереди!

— Это хорошие деньги, — стояла на своем бабушка, а потом как психанет: — Твою мать, Ирка! Выброси к черту! Раздай бомжам, дура психованная. Конверт только назад привези.

Тетя Ира бросила трубку. Бабушка вздохнула, упершись в тумбу с телефоном.

— Вот же бестолковка! Еще и Мариам товар привезла. Вот куда его теперь? — Она посмотрела на меня. — Некогда этим заниматься!

— Юрка пусть продаст, — посоветовал я. — Хоть по себестоимости. Все, хватит мять… кот хвоста. Тьфу ты, хвост кота. Поехали за билетами на самолет.

Бабушка помотала головой и уронила:

— Я не поеду в Москву. Не могу.

— Просто помоги мне купить билет и договориться с экипажем, чтобы провезли меня без сопровождения.

— А если купим, но не пустят? Билет стоит дорого, очень дорого!

— И плевать! — Хотелось топнуть ногой. — Я не хочу потерять деда. Ну блин! Я был в той Москве, сам там торговал, и ничего!

Бабушка попыталась меня урезонить:

— Ладно, допустим, прилетел ты в Москву — и что? Где там будешь ночевать, если деда нет дома?

— На вокзале. У бабок койко-место сниму. Масса вариантов! Ты сама видела: я выкручусь!

Она невесело рассмеялась.

— И не думай. Назревает гражданская война! Случись что с тобой, я себе не прощу, что отпустила тебя одного.

Вот тебе и положительный ответ. Хотя он и логичный, сдаваться я не собирался.

— А если с дедом что-то случится?

— Шевкет — хотя бы взрослый. Я не хочу иметь две проблемы и две головных боли вместо одной.

— Не поможешь? — прищурился я.

— И Лехе задницу надеру, если узнаю, что он тебе помог.

Черт! Мне ж не нужна помощь как таковая! Мне всего лишь нужен сопровождающий. «Нужна! Еще как нужна!» — вопил опыт меня-нынешнего. Точнее, отсутствие опыта вопило.

И вдруг я понял, что ни один знакомый взрослый мне не поможет — побоится ответственности. Потому действовать надо самому, правда, ума не приложу как. Билет мне точно не продадут. Упасть на хвост какой-то тетке, предложив ей денег за то, что она скажет, что я — ее родственник?

Проблема, в принципе, решаемая, но она требует присутствия взрослого. Так сказать, поводыря. И если не помогут свои, значит, помогут чужие.

— Ты не права, — сказал я, понимая, что еще как права, будь я взрослым, поступил бы так же.

Потому, вкусив бабушкиного борща со сметаной и сделав вид, что смирился и грущу, но на самом деле заправившись перед вылетом, я отправился домой за документами и деньгами. Мои восемьсот пятьдесят долларов, вероятнее всего, поедут обратно, то есть товара на ближайшее время у меня нет. Но и денег мало, двести баксов всего. Ладно, разберемся.

По пути домой я придумал план. Дома про деда ничего не сказал — зачем раньше времени поднимать панику? Наташке сочинил байку, что ночую у бабушки, потому что ей нужна помощь, выгреб заначку, немного огорчившись, что небольшая сумма осталась в Васильевке, и отправился в авиакассы, не особо рассчитывая, что мне продадут билет в Москву, но надеясь получить информацию, которая мне поможет. Правда, непонятно какую.

Когда спускался по лестнице, от волнения прихватило живот. И так три раза подряд, словно что-то не пускало меня в Москву. Оставив мопед на базе, я поделился планом с Ильей, тот не одобрил мою задумку, но обещал молчать, если я пообещаю отзвониться из Москвы. Я пообещал.

В автобусе думал о том, что, когда совсем разбогатею, найму взрослого-поводыря, чтобы таких проблем не возникало. Найду кого-нибудь бесполезного и безобидного, посажу на зарплату. А после повзрослею, получу паспорт, и можно в самостоятельное плавание.

Покупать документы мне нельзя. Если поднимусь высоко, это обязательно раскопают и используют против меня.

Прибыв на место, я долго кружил возле авиакасс, набирался решимости. Наконец набрался, подошел к свободной кассе, чтобы купить билет в Москву, и получил от ворот поворот. Конечно же, нужен паспорт, сведения о пассажире вписывают в билет.

Побродив и подумав, вернулся и предложил денег той же кассирше, чтобы она просто впечатала мое имя в билет. И опять отказ — не пропустят, мол, могут проверять паспорта.

Вот же еж твою дрожь!

Как ни крути, нужен взрослый. Я ощутил себя собакой, которой надо прибиться к человеку, чтобы пройти опасный район. Что ж, буду ждать. Так я и стоял у кассы. Подошли два мужика.

— Есть ли билеты до Москвы на двадцатого октября?

Получите распишитесь! Я начал подозревать, что теряю драгоценное время.

За ними подошла элегантная тетенька, одетая, как француженка в семидесятых:

— В Ленинград, пятого октября… Ну да, Санкт-Петербург, и зачем было переименовывать?

Вот я дятел! Совсем мозги от паники поплыли! Скорее день закончится, чем появится человек, которому билет в Москву нужен именно сегодня! Это же не автовокзал, тут билеты заранее покупают.

С осознанием пришло облегчение, а потом — злость на самого себя. Воображение нарисовало деда в больнице. Его могло парализовать! Лежит он беспомощный, говорить не может, и его никто не лечит, потому что нечем, а я и рад бы помочь, но как⁉

Взрослый я где-то видел, что и в самолет, и на поезд можно было попасть без билета, если просто попроситься за денежку. Это знание давало последнюю надежду, что все-таки получится. Но надо ехать в аэропорт и рыскать там, вынюхивать и спрашивать, кому дать на лапу, чтобы провели к самолету во время посадки.

С проводниками можно договориться, и со стюардессами, наверное, тоже. Вдруг у них есть свободные места? А если нет, посадят у себя в отделении или как оно у них называется. Контроля-то такого жесткого еще нет, и всем нужны деньги. Вот только где найти тех стюардесс?

Потому, нацепив неизменный рюкзак, который за лето сменил цвет с черного на темно-серый, я побежал на автовокзал. Потолкавшись в очереди, взял билет в соседний городок на ближайший рейс. К тому времени было четыре вечера. В аэропорт, который за городом, я попаду в лучшем случае в шесть, а в Москву — хорошо если в десять. А значит — ночевать мне в зале ожидания. Интересно, бомжи там есть? Шушера всякая точно есть.